Сара Парецки - Смертельный удар Страница 4

— Да ладно… мы не справились бы без твоей помощи, когда она была уже больна, — тихо сказала я, испытывая неловкость.

— О, ерунда, девочка! Это была моя единственная возможность отблагодарить ее за все, что она для меня сделала. Она стоит у меня перед базами — я прямо вижу, как в тот день, когда эти добропорядочные дамы из «Святого Венцеслава» устроили демонстрацию перед входом в наш дом, Габриела появилась перед толпой и пристыдила их. Они прямо попятились, едва не угодив в Кэлумет.

Она издала хриплый смешок, сменившийся приступом беспощадного кашля, от которого чуть не задохнулась, став ярко-пурпурной.

Затем она опустилась на постели и полежала несколько минут, тяжело хватая воздух короткими, затрудненными вдохами.

— Трудно поверить, чтобы эти оголтелые мамаши так беспокоились о какой-то незамужней беременной девчонке, да? — проговорила она наконец. — В нашем обществе половина людей была без работы, а ведь это вопрос жизни и смерти, девочка. Но в ту пору, как я теперь понимаю, история со мной воспринималась здешними кумушками как конец света. По крайней мере, мои мать и отец выгнали меня из дома. — На мгновение ее лицо исказилось. — Так, словно это была моя вина или преступление. Твоя мать была единственной, кто защищал меня. Даже когда мои родители пришли в себя и признали факт существования Кэролайн, они так никогда и не простили ей то, что она родилась, а мне — что я это сделала.

Габриела никогда не признавала полумер и во всем шла до конца. Я помогала ей присматривать за ребенком, чтобы Луиза могла работать в ночную смену на «Ксерксесе». Когда я должна была отвозить Кэролайн ее дедушке и бабушке, это были самые худшие и мучительные для меня дни. Эти суровые, лишенные юмора люди не пускали меня в дом, пока я не сниму ботинки в передней. Пару раз они даже выкупали маленькую Кэролайн снаружи перед домом, прежде чем впустить ребенка в свою чистую прихожую.

Родителям Луизы было теперь всего лишь по шестьдесят, то есть столько же, сколько было бы Габриеле и Тони, будь они живы. Поскольку у Луизы был ребенок и жила она самостоятельно, я всегда думала, что она принадлежит к поколению моих родителей, но она была всего на пять или шесть лет старше меня.

— Когда ты прекратила работу? — поинтересовалась я.

Время от времени я звонила Луизе, когда в моем воображении, окрашенном чувством вины, воскресал образ Габриелы, но это бывало редко. Южный Чикаго остался у меня в памяти тяжелым воспоминанием, и прошло два года с тех пор, как я последний раз говорила с Луизой. Тогда она ни словом не обмолвилась о плохом самочувствии.

— О, меня так прихватило, что я не смогла уже больше вставать. Это случилось около года назад. Мне тогда дали инвалидность. Но в последние шесть месяцев или около того я уже совсем не могу выходить.

Она откинула покрывало, показав свои ноги. Они были тонкими, словно прутики, напоминали птичьи лапки и имели зеленовато-серый оттенок, как и ее лицо. Мертвенно-бледные участки кожи на ступнях и лодыжках говорили сами за себя: уже начался некроз тканей.

— Это все мои почки, — пояснила она. — Проклятые, не хотят как следует работать. Кэролайн возит меня два-три раза в неделю, и они помещают меня в эту проклятую машину, рассчитывая почистить меня, но между нами говоря, девочка, я кончусь, как только они оставят меня в покое.

Она подняла исхудавшую руку в предупредительном жесте:

— Не говори пока об этом Кэролайн. Она делает все, чтобы убедиться, что мне лучше. И компания платит за диализ, поэтому я уверена, что Кэролайн тратит не свои собственные сбережения. Вот я и терплю. Я не хочу, чтобы она думала, что я неблагодарная.

— Нет-нет, — поспешила заверить я, осторожно натянув покрывало ей на ноги.

И она ударилась в воспоминания, вернувшись к прежним дням, когда ее ноги были стройными и мускулистыми и она ходила на танцы, обычно после работы в полночь. Она вспомнила Стива Ферраро, который хотел жениться на ней, и Джоя Пановски, который даже не собирался… Ах, если бы она могла начать все сначала, она сделала бы то же самое, потому что у нее появилась Кэролайн, но для Кэролайн она желала бы чего-то другого, лучшего, чем остаться работать в Южном Чикаго, ускорив тем самым преждевременную старость.

Наконец я взяла ее тощие пальцы в свои и слегка сжала их:

— Я должна идти, Луиза, до моего дома двадцать миль. Но я еще вернусь.

— Славно было повидаться с тобой снова, девочка. — Она склонила голову набок и игриво улыбнулась. — Не догадываешься, что могла бы найти способ подсунуть мне тайком пачку сигарет, а?

Я засмеялась:

— Я не одобряю это. Луиза. Вы же договорились с Кэролайн…

Я взбила ей подушки и включила телевизор, а затем вышла из спальни и направилась к Кэролайн. Луиза никогда не раздавала поцелуи при прощании, но она крепко сжала мою руку на несколько секунд.

Глава 3

ЗАЩИТНИК МОЕЙ СЕСТРЫ

Кэролайн сидела за обеденным столом, уплетала жареного цыпленка и делала какие-то пометки на цветной диаграмме. Кипы бумаг — докладные, рапорты, журналы, экспресс-информация — в беспорядке валялись по всему столу. Большая пачка под левым локтем Кэролайн грозила вот-вот рухнуть, чудом удерживаясь на краю стола. Девушка отложила ручку, заслышав, как я вошла в комнату.

— Я сбегала за цыпленком по-кентукски, пока ты была с мамой. Хочешь попробовать? Что ты испытала — потрясение, да?

Я покачала головой в унынии:

— Ужасно видеть ее такой. Как ты это выдерживаешь?

Она поморщилась:

— Было не так уж плохо, пока ноги не отказали ей. Она показывала их тебе? Я знаю, она может. Это действительно пугает ее. Ужасно потерять способность передвигаться. Самое ужасное было, когда я вдруг поняла, как долго она, должно быть, болела, прежде чем я что-то заметила. Ты же знаешь маму — она никогда не жаловалась, особенно на что-нибудь интимное вроде почек.

Сальной рукой она провела по своим непокорным кудрям.

— Только три года назад я, неожиданно заметила, как сильно она теряет в весе. Даже я сумела понять, что дело плохо. А потом выяснилось, что она уже долгое время испытывает головокружение и слабость, у нее начали отниматься ноги… но она ничего не хотела говорить, только бы не потерять работу.

История выглядела удручающе знакомой. Люди с севера имеют обыкновение бегать по докторам всякий раз, когда споткнутся обо что-нибудь, но в Южном Чикаго полагалось быть выносливым и терпеливым. Головокружение и потеря веса случались у многих, но эти подробности взрослые хранили при себе.

— Ты довольна докторами, которые наблюдают ее?

Кэролайн покончила с бедром цыпленка и облизала пальцы.

— Вполне. Мы ходим в «Помощь христианам», потому что там «Ксерксесу» предоставляют медицинское обслуживание, и они делают все возможное. Я понимаю, у мамы совсем не работают почки. Это называется острой почечной недостаточностью, и похоже на то, что со временем могут возникнуть проблемы с костным мозгом, а может, и начнется эмфизема легких. Наша единственная реальная угроза в том, что Луиза продолжает держаться за свои проклятые сигареты. Черт возьми, возможно, курение способствовало всему этому с самого начала.

Я выразилась неловко:

— Понимаешь, если она в таком плохом состоянии, то сигареты уже не сделают ей хуже.

— Вик! Надеюсь, ты не сказала ей этого? Мне приходится выдерживать битвы из-за сигарет по десять раз на день. Если она поймет, что ты на ее стороне, то я могу уступить тебе свое место. — Она хлопнула ладонью по столу, и стопка бумаг полетела на пол. — Я была уверена, что ты-то уж поддержишь меня в этом.

— Ты же знаешь, как я отношусь к курению, — раздражаясь, перебила я Кэролайн. — Я считаю, что Тони и сейчас был бы жив, не будь у него привычки выкуривать по две пачки в день. Я даже теперь еще слышу, как он заходится в своем удушающем кашле. Мне до сих пор снятся ночные кошмары, где Тони задыхается от табака. Но что может сделать одна сигарета для Луизы? Что это решает? Она предоставлена теперь сама себе и всего лишена, кроме курева. Большое утешение в одиночестве. Я имею в виду, что сигареты способны облегчить ей переносимость, не ухудшая существенно физического состояния.

Кэролайн поджала губы — они вытянулись в непреклонную гримасу.

— Нет, я даже слышать не хочу об этом.

Я вздохнула и опустилась на пол, чтобы собрать рассыпавшиеся бумаги. Когда мы аккуратно сложили их снова, я осторожно взглянула на нее. Она опять пребывала в напряженной задумчивости.

— Ну что же, я думаю, мне пора. Я надеюсь, что «Леди-Тигры» пройдут весь путь до конца.

— Я… Вик! Мне нужно поговорить с тобой. Мне нужна твоя помощь.

— Кэролайн! Я приехала сюда и даже напялила баскетбольную форму ради тебя. Я повидалась с Луизой. Не то чтобы я жалела время, но скажи: сколько пунктов намечено в твоей записной книжке на сегодня?