Картер Браун - Меня прислал Чарли Страница 4

Я жестом заказал бармену свежий мартини. Выпивка Кэйт все еще стояла на стойке прямо перед ней, совершенно нетронутая. Тому была очевидная причина: для того чтобы выпить, она должна была хотя бы на несколько секунд перестать говорить, а она была чересчур взвинчена перспективой сыграть роль в шоу про сыщика, так что едва успевала делать глубокий вдох между фразами.

— Ну вот... — Ее пальчики еще какое-то время нетерпеливо барабанили по стеклу. — Что мы знаем о прошлом Эдди? Что?..

— Да ничего! — безнадежно отозвался я.

— Голливуд! — торжественно воскликнула вдруг Кэйт, будто ее осенило. — Он делал этот фильм приблизительно года три назад.

— И получилась провальная картина, — признался я. — Но нельзя же шантажировать кого бы то ни было только потому, что был сделан поганый фильм? А даже если так, они просто возьмут и перестанут делать свои фильмы.

— Он провел в Голливуде целый год, — мрачно-задумчиво размышляла вслух Кэйт. — Картина была закончена приблизительно в четыре месяца. Чем же он занимался потом все остальное время?

— Может быть, он женился?

— Ларри! — Она одарила меня нежным взглядом. — Я и забыла! Ну конечно, он женился, но где тогда сейчас его жена?

— Может быть, она с Чарли... — ответил я. — Откуда, черт возьми, Кэйт, мне это знать?

— Мы должны это выяснить, — твердо решила девушка. — Я тут порасспрашиваю кое-кого...

— А почему бы вам не задать этот вопрос самому Эдди?

Она пожала плечами:

— Вы что, издеваетесь?

— Думаю, что да, — признался я. — И покрываюсь “гусиной кожей” от одной только мысли об этом. — Я взглянул искоса и прищелкнул пальцами. — У меня появилась великолепная идея для нового скетча, — хрипло сказал я. — Это насчет красивой певички и блестящего писателя, и оба разодеты так, словно собираются провести вечер в городе, а вместо этого сидят в отеле, в грязном баре — это вступление — и болтают, чтобы как-то повысить себе настроение. А затем писатель говорит прекрасной певичке: “Да черт с ним со всем! Давай будем жить полной жизнью в эту ночь, ты и я, детка, и давай рванем куда-нибудь в город”. Что вы об этом думаете?

— Ларри! — В ее голосе неожиданно прозвучало нетерпение, и, схватив мою руку, она потянула ее к своему лицу.

Я испытал краткий миг экстаза, когда осознал, что ее переполняет чувство благодарности за мое приглашение — разве мог я хоть на миг представить себе, что она откажется? — так что уже готова поцеловать мою руку. Даже если она с ума по мне сходит, тут же подумалось мне, полагаю, что девушке все-таки не следует до такой степени забывать о чувстве собственного достоинства.

— Кэйт, дорогая, — растроганно произнес я, — вам вовсе не нужно...

И тут я неожиданно понял, что моя рука застыла примерно в двенадцати сантиметрах от ее лица, а она тем временем изучает циферблат моих ручных часов с выражением крайнего ужаса на лице.

— Ну вы, животное! — Голосом ее неожиданно овладела свирепость. — Почему вы мне не сказали, что уже перевалило за семь? Мой кавалер, должно быть, уже полчаса торчит в вестибюле!

Две порции я выпил в одиночку — до того, как рядом со мной опустился на стул плешивоголовый сенбернар. Он занял как раз тот стул, который всего пятнадцать минут назад Кэйт использовала в качестве стартовой площадки до того, как выйти на орбиту, ведущую свое начало из вестибюля, и заказал водку со льдом.

— Как дела, товарищ? — спросил я Бориса без особого интереса.

— Могу покончить жизнь самоубийством. — Сливка привалился к стойке, изображая из себя саван. — Я стал как Сэквилл, все время задаю себе вопросы. На что я ему сдался, спрашиваю я себя, когда он прекрасно знает, что всегда сам оплачивает постановку своего шоу?

— А на кой, по-твоему, ему сдались авторы, товарищ? — проворчал я. — Или актеры, музыканты, певцы? Это “Шоу Эдди Сэквилла”, может, ты забыл об этом?

Борис подхватил выпивку из рук бармена раньше, чем тот успел поставить ее перед ним. Он пил большими глотками, словно в стакане у него была обычная содовая, и опустил пустой стакан на стойку.

— Великолепно! — Борис одобрительно кинул. — Думаю, следует повторить.

Он повернул ко мне голову, не обращая внимания на ошеломленное выражение лица бармена.

— Что меня действительно держит, Ларри, так это то, что я знаю: даже если и ненавижу Эдди больше, чем свою вторую жену, он все равно — великий талант. Ему, правда, понадобилось немало времени, чтобы обнаружить в себе этот талант, но теперь о'кей! Иначе какого черта все эти тридцать миллионов зрителей каждую среду по вечерам утыкаются в свои телевизоры и глядят шоу, сделанные то ли на деньги Сливки, то ли Сэлэми? По сценарию Бейкера или Витчера? Какая разница! Их интересует только этот маленький смешной человечек, Эдди Сэквилл!

— Ты прав, — признал я.

— И я это знаю, — печально сказал Борис. — Но почему я не могу улыбаться, когда Эдди дает мне в зубы?

— Теперь уже можешь, товарищ! — Я понимающе усмехнулся. — Это становится просто потрясающе, говорю тебе! В настоящий момент все поголовно чувствуют себя хорошо лишь в том случае, когда Эдди чувствует себя плохо, и все знают, что он в любой момент может подыскать себе новую команду подхалимов.

Несколько секунд Борис смотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

— Я слышал, как он говорил об этом, — осторожно сказал он, — но не придал значения этим словам.

— Не уклоняйся от ответа, товарищ, — хихикнул я. — Ты здесь среди друзей — я ни слова не скажу! Ну как, признаешься?

— В чем?

— Что ты и есть тот Чарли, который прислал того парня, который разбил очки Эдди и довел до сумасшедшего состояния, и все это — чистый розыгрыш, который придумал Борис! — нетерпеливо выложил я.

— Ошибаетесь, мой друг! — На какое-то мгновение его мрачный взгляд выразил что-то вроде изумления. — Но — не скрою — мне хотелось бы быть тем, кто все это подстроил.

— Но если это не ты, тогда кто же? — уныло поинтересовался я. — Если вся эта история с посланником Чарли — не вымысел, а чистая правда, мне впору пойти и застрелиться!

— Может быть, это Хэлл Уайт? — мрачно предположил Борис. — И будь уверен, что тот парень двинул его по роже только для того, чтобы Эдди лишь в самую последнюю минуту мог предположить, что автором розыгрыша оказался его собственный бизнес-менеджер.

— Звучит неплохо, — признал я. — Но, думаю, что у Хэлла для этого кишка тонка.

— А как насчет +++++ Фуе? — настаивал Борис. — В последнее время он слишком устал от всех этих намеков Эдди на его ничтожество.

— А разве это не так? — спросил я без особого интереса.

— К твоему сведению, +++++ Фуе, — Борис незаметно хихикнул, — имел на Западном побережье самый высокий рейтинг — к северу от Тихуаны! А в Вальдорфе, скажем, все стены — и снаружи и внутри — оклеены его фотографиями, там их — полный набор.

— Розыгрыш в любом случае получился смешной! — хрюкнул я и тут вдруг вспомнил предположения Кэйт. — А что ты, друг, знаешь о жене Эдди?

Борис опустошил свой стакан, и не успел он опустить его на стойку бара, как стакан был выхвачен из его рук и заменен новым — со свежей выпивкой.

— Премного благодарен! — вежливо поблагодарил Сливка бармена.

— Нет, это я вас благодарю. — Глаза бармена блестели, он явно предвкушал грядущее развлечение. — Мой последний клиент, который пил такими же темпами, закончил тем, что станцевал на стойке амазонский танец плодородия. В голом виде.

— Бедняга! — сочувственно заметил Борис.

— Это была дама, — добавил бармен с улыбкой неземного блаженства.

— Продолжайте работать так же эффективно, и, может быть, я попозже исполню для вас казачий танец с саблями, — пообещал Борис. — В нижнем белье.

Продюсер снова повернулся ко мне.

— Жена Эдди? Я видел ее разок, вскоре после того, как они поженились. Она тогда была очень красива! Полагаю, они все еще состоят в браке.

— Но как могло случиться, что я ни разу с ней не встретился — за все восемь месяцев, что работаю в шоу? — задался я вполне логичным вопросом.

— Никто никогда ее не видел, более того, Эдди никогда и нигде о ней даже не упоминает. — Борис пожал плечами. — Может быть, он держит ее взаперти в какой-нибудь заколдованной башне из слоновой кости, словно принцессу в сказке?

— Он просто псих! — бросил я в раздражении.

— Но талантливый псих, — мягко поправил Борис. — Не исключено, что я покончу с собой завтра вечером — прямо перед камерой, посредине его монолога. "Как ты думаешь, Ларри, это его расстроит?

— Только если ты вызовешь смех у зрителей, друг, — откровенно ответил я.

По средам неизменно возникал бедлам — с репетицией в костюмах, которая начиналась в студии в час дня и продолжалась до того, как шоу вживую транслировалось в эфир. Шоу Эдди было чуть ли не одним из последних, которое все еще шло по телевизору в прямом эфире — сам он был смертельным врагом записи, — и к моменту, когда должна была начаться трансляция, все до единого уже находились в состоянии полного нервного истощения.