Росс Макдональд - Спящая красавица Страница 40

Рука Сомервилла мяла и тискала нижнюю часть лица так, словно он пытался изменить его форму.

— Я не причастен к ее смерти!

— Кто же причастен?

— Подозревали нескольких, в том числе и ее мужа. Оставив Рассо, она вела довольно беспорядочный образ жизни.

— Откуда вам это известно?

— Мы виделись время от времени.

— Вы видели ее в вечер гибели?

— Нет. Тот вечер я провел с женой в доме ее отца. Оттуда я уехал прямо на корабль, который на следующее утро отплыл к Окинаве.

— Когда вы отплывали, вам было известно, что ее нет в живых?

— Нет, конечно. Спросите жену, и она подтвердит.

— Она уже подтвердила.

— Тогда в чем же дело?

— Вы сказали, что хотите помочь.

— Хочу. Но я не собираюсь решать ваши проблемы, признаваясь в том, чего не совершал.

— Тогда поговорим о том, что вы совершили. Вы были любовником Элисон Рассо?

— Не то чтобы любовником. Но я, кажется, спал с ней несколько раз.

— Кажется?

— Ну спал. Какая разница. Я тогда еще не был женат. А она ушла от мужа. Мы были друзьями. Вот и все.

— Где вы познакомились?

— Один из членов моего экипажа попросил меня помочь. Она жила в гостинице Сиэтла с мальчиком, и он заболел гриппом. Я обеспечил врача, лечение...

— Как звали этого человека?

— Нельсон Бэгли, — сказал Сомервилл каким-то плоским голосом. — Бэгли был от нее без ума. Но судя по всему, он мало преуспел. Может, потому-то он ее и убил.

— Вы точно знаете, что ее убил он, так?

— Да, пожалуй.

— А вы там были, когда это случилось?

Сомервилл глубоко вздохнул и с шумом выдохнул.

— Нет, конечно, — сердито буркнул он.

— Вы узнали о ее смерти в ту же ночь?

Он нетерпеливо выбросил вперед руку, словно отталкивая самую идею об этом.

— Я этого не говорил. Я узнал, что Элли погибла только через три недели. Мы были у Окинавы. Битва за остров еще не закончилась, а «Ханаан» доставлял нашим войскам боеприпасы и все прочее...

— Так как насчет смерти Элли?

— Я к этому и веду. Мы вышли из зоны боев на дозаправку. Это было двадцать второго мая. С танкера нам передали почту. До того, как началась заправка. Моя личная почта состояла из одного-единственного конверта с газетной вырезкой, сообщавшей о гибели Элли. Какая-то добрая душа вырезала заметку и отправила мне. — Голос его был сухим и резким.

— Вы догадываетесь, кто эта добрая душа?

— В конверте не было ничего, что помогло бы установить личность отправителя. Я перебирал разные варианты — моя жена, муж Элли... — Сомервилл бросил на меня быстрый вопросительный взгляд.

— Вряд ли это была ваша жена. Вырезку скорее мог послать убийца.

Он покачал головой:

— Убийца был со мной на борту «Ханаана».

— Вы имеете в виду Бэгли?

— Да. В заметке содержалось довольно точное описание Бэгли. Один из соседей опознал его: в ту ночь он кружил вокруг дома Элли. Похоже, он следил за ней через окно, выходившее во двор. Как только я прочитал заметку, я вызвал Бэгли, но он не явился. Затем произошло нечто, заставившее меня забыть об этом.

— Вы имеете в виду пожар?

— Нет, пожар случился позже. И причем по вине Бэгли.

Я не спускал глаз с Сомервилла. Лицо его было мрачное и сосредоточенное. Я подумал, уж не стал ли для него Бэгли символом всего плохого, что было в его жизни — убийца любовницы, поджигатель корабля...

— Я слышал, что вас считают ответственным за пожар.

Капитан Сомервилл не выказал ни раздражения, ни удивления.

— Возможно, отчасти так оно и было.

— Вы весьма откровенны.

— Я хочу быть с вами честным. — Капитан танкера потом отметил в своем рапорте, что я приказал слишком увеличить давление в цистернах, и одна из них лопнула.

— Так и было?

Сомервилл поднял руку, словно ожившая статуя, но затем рука безвольно упала, словно процесс оживания оказался слишком трудным.

— Я не помню детали того вечера, хотя я провел бессонные ночи, пытаясь восстановить все, как было. Но я искренне не мог вспомнить, чтобы отдавал такой приказ. Возможно, я все-таки приказал повысить давление. Но что-то пошло наперекосяк. — В его взгляде было недоумение. — Я только что получил известие о смерти Элли. Это меня ошеломило, и я воспринимал происходящее как в тумане.

Это было настоящее признание. Впервые я услышал правду про то, как капитан Сомервилл потерял и корабль и любовницу.

— Но разве ответственность не была возложена на вашего офицера, ведающего горючим?

Капитан с трудом перевел взгляд на меня, словно глаза его были из камня:

— Вы что, проводили расследование причин пожара на «Ханаане»?

— Нет, но эта тема постоянно возникает.

— Эллис вам что-то рассказывал?

— Кое-что. Он тяжело воспринял смерть Бэгли. Он считает себя ответственным за случившееся тогда.

Теперь капитан смотрел в пол.

— Вы культивировали в нем чувство вины, капитан?

— Не было необходимости. Эллис в этом смысле был добровольцем. Да и ему в общем-то было все равно.

— Все равно? Посмотрели бы вы на него сегодня в морге!

Сомервилл коротко качнул головой.

— Я имел в виду то, что он не был кадровым офицером. Для него это была просто работа. Одна из возможных. Когда он ушел из флота, я позаботился о том, чтобы ему досталась работа получше. Но я перестал быть командиром. И утратил шансы когда-либо получить такую должность. До конца войны я просидел на берегу.

Некоторое время капитан молчал. Он оплакивал про себя то ли утерянную честь, то ли погибшую гордость. У меня возникло такое впечатление, что он по-прежнему сидит на берегу и ждет, когда же кончится война, а какое-то загадочное его второе "я" занимается делами мирного времени.

— По-вашему выходит, что корабль поджег Бэгли. Вы это утверждаете всерьез, капитан?

Капитан очнулся от своего сна.

— Уверяю вас, это не шутка. Бэгли достал из рубки оружие и попытался застрелиться. Он получил легкое ранение в голову, но ущерб кораблю оказался гигантским. Это случилось после того, как лопнула цистерна с авиационным бензином. Вспышка от выстрела Бэгли привела к пожару в одном из проходов, и он загорелся сам. Он бросился за борт. Мы его потеряли — было темно, и все матросы тушили пожар. Но его подобрал танкер — его и других матросов, прыгнувших за борт. Среди них был мой вестовой Смит. Несколько человек утонули, несколько человек скончались от ожогов.

Сомервилл тяжело дышал. Ему было очень непросто рассказывать мне о пожаре, уничтожившем и его корабль, и его карьеру. Он прикрыл глаза, словно пытаясь изгнать из памяти картины прошлого.

— Почему Бэгли решил застрелиться, капитан?

Сомервилл неохотно приоткрыл глаза.

— Тот, кто послал мне вырезку, явно послал такую же и Бэгли. Он понял, что игра окончена, украл пистолет и забравшись, в укромный угол, попытался покончить с собой.

— Как к нему попала вырезка? Разве матросы тоже успели получить почту?

— Нет, но Бэгли был связистом и имел особый допуск.

— Вы уверены, что он видел вырезку?

— Я не видел ее у него в руках. Но ее нашли в ящике комнаты связистов. Все это есть в официальных документах расследования причин пожара. Если вы мне не верите, можете навести справки.

Я и верил и не верил капитану. Я сам служил в армии и плавал на военных кораблях. Я неплохо знал, какой огромной властью обладают там капитаны. Они умели создавать на своих кораблях свой особый мир и влиять на ход расследований тех или иных инцидентов, даже когда их власть оканчивалась.

— Я все-таки не понимаю, — сказал я, — почему вы не вызвали, не допросили Бэгли.

— Что вы имеете в виду? — удивленно спросил меня Сомервилл.

— Когда вы послали за ним, а он не явился...

— Мне было не до этого. У меня на руках была авария с нефтью.

— С нефтью?

— С бензином. — Капитан побагровел, словно в нем еще догорал тот давний пожар. — Я имел в виду аварию с цистерной. Просто я очень устал и оговорился.

— Значит, Бэгли вы не сказали ни слова?

— В тот вечер нет. Я вообще ему ничего не сказал. Я потом увидел его лишь несколько месяцев спустя — в больнице, и это был самый настоящий живой труп. Были разговоры о привлечении его к ответственности, но мне удалось избавить его от этого.

— По делу об убийстве Элисон Рассо?

— Да. Несомненно, он виновен. Но власти — и морские, и гражданские — не считали целесообразным давать ход делу. Я тоже так думал. В то время казалось невероятным, что Бэгли сможет встать с постели и обрести дар речи. То, что он это сделал, просто какое-то чудо.

— Может быть, потому-то его и убили, — предположил я. — Потому, что он обрел дар речи?

Сомервилл тревожно посмотрел на меня:

— Он стал говорить?

— Да. Сегодня вечером я виделся с его доктором. Бэгли стал говорить.

— Он говорил об Элли... о смерти миссис Рассо?

— Эта тема возникала, — признал я.

— Бэгли сознался?

— Кое-что из сказанного им можно счесть признанием. Хотя я сильно сомневаюсь, что это соответствует действительности. Он мог быть свидетелем убийства. Или сделать что-то с ней уже посте того, как она погибла.