Джон Макдональд - Смертельный блеск золота Страница 42

В глазах Конни я увидел пятьдесят вопросов. Но она тут же распрямила плечи и сказала:

– Да, дорогой.

Мой план, можно сказать, удался. Конни мчалась впереди меня тяжелой рысью, концы ее палантина развевались в разные стороны. Мы были почти у машины, когда нас остановил властный голос:

– Стойте!

Я рискнул оглянуться. Это был Джордж Уолкотт, человек с маленькими свинцовыми глазками и большими влажными губами.

– Не останавливайтесь! – велел я Конни.

– Именем закона, приказываю вам остановиться! – заорал он, потом, как положено по уставу, выстрелил в воздух и без всякой паузы пальнул мне в спину.

Меня будто ткнули раскаленной кочергой, и я внезапно ослаб. Пошатнувшись, споткнулся и, собрав все силы, рухнул в «мерседес», не выпуская мешки с золотом. Я приказал Конни сесть за руль и побыстрее убраться отсюда. Едва завелся мотор, она рванула с места и направилась к воротам. Из будки выбежал человек, но тут же попятился назад, как матадор, решивший не связываться с быком. Мы помчались по подъездной дороге и свернули на Стоун-Каньон-Драйв, все время увеличивая скорость. «Мерседес» на поворотах заносило. Стрелка на датчике оборотов двигателя приблизилась к красной отметке. Конни громко расхохоталась.

– О'кей, сбавьте скорость, – скомандовал я. – Вижу, что вы отлично водите машину.

– Господи, ну и концовка вечера! – воскликнула она, сбавляя скорость. – А он мне сначала показался таким скучным. Подумать только! Кушетка для забав, напоминающие курятник камеры, грязные фотографии, углы которых скручиваются в огне, великий Томберлин с париком во рту, очаровательный сумасшедший, разбивающий стекло и вытаскивающий золото, выстрелы в ночи! Господи, давно я так не развлекалась! Дорогой, этот скучный человек стрелял по-настоящему?

– Да.

– Но зачем?

– Не очень подходящее время для расспросов. Я рад, что вы повеселились от души. Там осталась красивая девушка, у которой половина славненькой головки снесена пулей, и мертвый Клод Буди.

– Значит, не миновать громкого скандала? – Из ее голоса сразу исчезло веселье.

– Да, не миновать.

– Но тогда мой отъезд будет большой глупостью. Я почти ничего не знаю. А в том малом, что знаю, смогу кое-что подкорректировать. Вы заставили меня все это сделать, приставив к спине пистолет. Я не знаю, кто вы и куда уехали.

– Отличная версия для полиции, но у Томберлина тоже возникнут вопросы, и он не станет задавать их сам. Он пошлет людей, которые не знают, что такое вежливость.

Конни обдумывала это, пока мы стояли перед светофором.

– Но если я просто... буду отсутствовать, полиция поднимет шум. По-моему, лучше самой обратиться в полицию как пострадавшей стороне. Я могу сделать заявление, сообщить, что уезжаю, и попросить побыстрее помочь мне преодолеть все формальности.

– В этом больше смысла, – похвалил я.

– Когда мы увидимся?

– Возможно, мы больше не увидимся, – ответил я.

– Но ведь грех так раскидываться. Как вы думаете?

– Я не могу каждый раз гарантировать такой вечер, Конни.

– У вас сонный голос. Хотите спать? Наверное, это реакция на сегодняшние события.

– Я оставил машину там же, где и в прошлый раз.

Констанция Мелгар подъехала к маленькому английскому «форду». Я долго собирался с силами, чтобы вылезти из машины. Боли еще не было. От подмышки до самого бедра все онемело и горело огнем. У меня было ощущение, что я несу себя в корзине. Я вспомнил, что проявил осторожность, проверив швы наволочек на прочность, и поэтому решил проявить еще одну и стал медленно вставать. Когда я открыл дверцу, Конни положила мне руку на колено.

– Никаких проблем? – поинтересовалась она. – Все по плану?

– Почти.

Я вылез из машины, чувствуя, будто состою из отдельных частей. Создавалось впечатление, что моя левая сторона действует лучше правой. Я взял одну наволочку левой рукой и напрягся, собираясь выбросить ее из машины. Кажется, ничего не порвалось ни в наволочке, ни во мне. Сейчас мешок весил тысячу фунтов. Я медленно подошел к «форду», поправил мешок, достал ключи и открыл багажник. О, сейчас я был сделан из овсяных хлопьев и библиотечного клея. Фары «мерседеса» ярко освещали багажник маленькой машины. Я положил мешок в багажник, вернулся к «мерседесу» за вторым с пересохшим ртом и заранее заготовленной улыбкой, спрятал в багажник «форда» второй мешок, закрыл его и прислонился на секунду к машине. Потом оттолкнулся и выпрямился во весь рост. Огни «мерседеса» неожиданно погасли, и Конни Мелгар внезапно очутилась рядом, обхватив меня своей сильной рукой.

– Тебя ранили! – сказала она.

– В «мерседесе», наверное, кровь. Вытри ее! Поезжай домой... Сделай заявление для полиции. Держись от всего подальше, Конни!..

– Я отвезу тебя в больницу.

– Огромное спасибо за блестящую идею!

– Но куда же еще?

– Куда угодно, только не в больницу! Потому что они меня там быстро найдут и прикончат! И тебя тоже, женщина!

Я боялся, что она окажется моралисткой. Ведь я-то убил двоих человек! Но Конни Мелгар относилась к числу людей, которые сами устанавливают правила.

– У тебя есть куда ехать? – спросила Конни. – Какое-нибудь безопасное место?

– Да.

Она помогла мне сесть в маленький «форд» на место рядом с водителем и отняла ключи. Я запротестовал, и Конни решительно прервала меня:

– Заткнись, дорогой! Осталось потерпеть совсем недолго. Постарайся не потерять сознание, а если дело плохо, назови мне на всякий случай адрес сейчас.

После некоторых колебаний я назвал адрес, и она быстро отошла. «Мерседес» стоял несколько секунд без движения, и я решил, что Конни стирает с кожаной обивки мою драгоценную кровь. Потом она побежала и скрылась в подземном гараже. Я расстегнул пиджак, вытащил из штанов рубашку и при помощи пламени зажигалки разглядел рану, которая была на правом боку, в мягкой части пояса. И входное и выходное отверстия оказались одинакового размера – с полудолларовую монету. Слава Богу, значит, пуля не задела ничего и не расплющилась. В сидячем положении края раны закрылись, и она кровоточила не очень сильно. Я заправил назад пропитавшийся кровью край рубашки и поздравил себя с открытием. Жалко, я не знаю анатомию. Интересно, какие там находятся органы? Боль так и не появилась, и я догадался, что по-прежнему пребываю в состоянии шока. Я почувствовал, какую-то несобранность, жар. И я все время куда-то проваливался. Но существовал еще один симптом, который мне не нравился: в ушах стоял металлический звон, и все вокруг то уменьшалось, то увеличивалось в размерах. Я собрался с силами и попытался угадать, как долго это продлится или исчезнет навсегда? Если Конни окажется сообразительной женщиной, она, найдя меня без сознания, отвезет по адресу, который я ей дал, и выйдет из игры.

Этот гад Уолкотт явно переусердствовал. Вид людей, спешащих из дома с тюками, наверное, слишком его возбудил. Он выстрелил в меня ровно через полторы секунды после предупредительного выстрела в воздух. Разговаривал он как официальное лицо. Не иначе хочет получить вознаграждение.

Я держался из последних сил. Мне казалось, что я качаюсь в гамаке.

Если кто-то дернет, гамак порвется, и я упаду.

Неожиданно дверца «форда» распахнулась, и я увидел Конни. От толчка в бок впились коготки боли.

– Ну, как ты? – спросила она и бросила на заднее сиденье небольшую сумку. Конни переоделась и тяжело дышала.

– Замечательно, миссис Мелгар.

Она стремительно рванула машину с места, и коготки боли впились в мой бок сильней.

– Когда я выходила, зазвонил телефон, – объяснила Конни. – Портье сказал, что внизу полиция. Я разрешила ему послать их наверх на лифте, а сама спустилась по лестнице.

– Все веселишься, Конни? У тебя слишком романтический взгляд на жизнь.

– Мой друг, после того как ты решил, что хочешь, чтобы зверь напал на тебя, и он на тебя кинулся, поздно менять решение. Теперь стоишь на месте и ждешь, пока он приблизится вплотную.

– Будь добра, избавь меня от этой хемингуэевщины!

– Ты всегда такой кислый, когда тебя ранят?

– Терпеть не могу, когда люди лезут на рожон по глупости! Уходи, пока не поздно.

– Дорогой, поверь мне, я не упускаю ни одного шанса насладиться жизнью!

Злой малыш внутри меня решил, что одних зубов мало. Он взял огромные коловорот и зубило, окунул их в кислоту, вывалял в битом стекле и приступил к работе, орудуя этими инструментами в одном ритме с ударами моего сердца. Конни остановилась перед домом номер 28. Пока она отпирала дверь, я прислонился к стене. Она втащила меня внутрь. Мои ноги казались такими легкими, что им хотелось взлететь, и мне было очень трудно заставить их опуститься на землю и сделать шаг.

Она включила свет и задернула толстые драпировки. Сейчас на Конни была плиссированная юбка и черный свитер. Я стиснул зубы и старался не проронить ни звука, а лишь время от времени пофыркивал и пыхтел. Мы сняли испорченные пиджак и рубашку. Я сел на низенький стульчик в ванной и обхватил руками колени. Я не мог держать голову.