Ярослав Питерский - Территория войны Страница 49

Альберт взял бутылку и убрал ее от Игоря в сторону:

— Ну, ты кончай пить! Мне запрещал — а сам? Я понимаю — расслабиться! Но не напиваться же! Игорь, хватит! Мне тут в голову — вон разные сомнения приходят! И я хотел с тобой посоветоваться!

— Хм, советуйся… — буркнул Хвалько.

— Вот ты мне скажи — ради чего так преданно все исполнял Самохвалов? Если у него был другой босс — не Борц? Этот Самохвалов — наверняка был замешан во всем! Но ради кого это делал? Ради чего?

— Это я вон, минуту назад — у тебя спрашивал! — Хвалько вырвал бутылку из руки Альберта и вновь налил себе водки.

— Нет. Ты послушай. Давай, все разложим по полочкам. Этот Самохвалов — гусь стрелянный, но мне так показалось, что он не нормальный. Одно слово — фанатик. Фанатик своего дела. У меня сложилось такое впечатление — что он, ради какой то идеи все это делал!

— Идеи?! Ты сколько с ним общался? Пару фраз? С чего ты это взял? Как ты можешь судить? Что тебе вообще непонятно?

— Понимаешь, он, когда в машине при захвате, ну на пустыре, он первым делом мне сказал — странную фразу.

— Какую еще фразу? — пьяным голосом спросил Хвалько.

— Он меня спросил — ты, почему, так свою семью не любишь? Странный вопрос!

— Ха! Ну и что? Он не нормальный был! Вот и все! Мог всякую чушь спросить!

— Да, но причем тут моя семья?

— Да черт его знает! Знаешь, если уж ты пытаешься что-то распутать своими журналистскими мозгами — то надо искать в совсем другой стороне! — Хвалько пьянел на глазах.

Его губы ели шевелились. Взгляд стал мутным.

— В какой другой?

— В такой! Есть такое выражение — дружок! Шерше — ля фам! Вот!

— Как это?

— А вот так! Ищи женщину! Он мог все это делать ради женщины! — выдавил из себя Хвалько.

— Ты думаешь?

— Я думаю — нельзя упускать не одну версию. Тем более, при вскрытии. На котором — я был. Я тебе скажу по секрету, я был удивлен! Когда я увидел труп Самохвалова с оторванной рукой и обезображенной головой, я был удивлен — я тебе признаюсь!

— Что так испугался жмурика? Ты ведь вроде бывалый опер?

— Да пошел ты к черту! Испугался! — Хвалько схватил бутылку.

Но Альберт не позволил ему опять налить и убрал ее в сторону.

— Так чего ты испугался?

— Налей мне еще выпить — тогда скажу! — капризно запротестовал оперативник.

Альберт тяжело вздохнул и плеснул в стакан немного водки. Хвалько, выпил и вытерев губы — устало вздохнул:

— Честно признаюсь! Такого я не видел!

— Чего не видел?

— Столько наколок с одним и тем же!

— А что за наколки?

— Этот Самохвалов видно на зоне — всего себя исколол! Он всякую муру, на тело нанес!

— Ну и что? Что тут такого?

— Да то! В каждой наколке, понимаешь одно и тоже!

— Что одно и тоже?

— Имя! Понимаешь — везде женское имя!

— Имя?

— Да — бабье имя! Везде и под куполами церковными, и под крестами и под розами, везде имя и инициалы!

— Имя? Что за имя? — насторожился Альберт.

— Там везде наколото — Ирина К. Видно по этой бабе — он всерьез сохнул! Любил ее что ли? Или помешан был! Ради этой Ирины К! Если он колол везде — Ира К, значит любил эту бабу и готов ради нее на все был! Вот поэтому я и говорю — Шерше ля фам!

Хвалько устало зевнул. Его глаза закрывались. Доза спиртного оказалась — слишком огромной для его сознания. Альберт это понял и потащил Игоря в комнату. Тот сначала сопротивлялся. Но потом уступил. Когда Земский положил его на диван — оперативник тут же захрапел.

— Привет!

— Привет! — женщина испуганно отошла в сторону.

— Я могу зайти?

— Хм. Конечно! Но у меня не прибрано, я не ждала тебя.

— Ерунда. Я на минуту. Пустишь?

— Проходи!

Альберт зашел вовнутрь квартиры. Сняв обувь, посмотрел на хозяйку и улыбнулся. Она стояла словно в нерешительности. То и дело перебирала локон волос на голове. Земский, увидел, что она волнуется. Сняв куртку, он заглянул в комнату:

— Ты не одна?

— Одна! Кто ко мне может придти?!

— Ну, так — подруги, друзья!

— Да какие там друзья! — женщина отмахнулась.

— Ну, все же! Ты ведь с кем ни будь — общаешься?!

— Да нет. Как погиб Сергей, я стараюсь — ни с кем не общаться.

Альберт прошел в комнату и сел на кресло. Хозяйка присела напротив него на диване. Земский, посмотрел ей в глаза и вновь улыбнулся:

— Эй! Ты, что такая? Одна! Дети то где?

— У бабушки.

— Понятно.

— Чем занимаешься?

— Ничем, вот телевизор смотрела, — хозяйка кивнула на черный пластмассовый ящик.

— Ерунда. Не надо его так много смотреть. Там одну ересь показывают.

— Да?! И это говорит — тележурналист?!

— Да, потому и говорю — потому как, всю кухню — знаю!

— Вот как?

— Видно и Сергей ерунду писал и в газетах не надо ничего читать? — спросила она сурово.

Земский ухмыльнулся и ничего не ответил. Он посмотрел на окно и тяжело вздохнул. В это время его лизнул за ногу щенок. Маленький волосатый колобок — весело вилял хвостом и крутился возле ног.

— Вот как?! Молодец! Подрос то как!

— Да время идет.

— Да не говори…

Земский, вновь взглянул на окно. Затем посмотрел на женщину. Она явно волновалась. Бледное лицо. Растрепанные волосы. Усталый взгляд. Альберт тяжело вздохнул и спросил:

— Ну, как ты Ирина живешь? Тебе не больно?

— Что ты имеешь в виду? Если смерть Сергея, то зря спросил…

— Да нет. Брат тут не при чем.

— А, что тогда?

— Я просто хочу тебя понять.

— Вот как? С каких это пор? Что горе — заставляет тебя быть сентиментальным?

— Ну, зачем ты так?!

— Нет — прости, ты сам начал…

— Да ладно. Я пришел не просто так.

— Что-то случилось?

— С чего ты взяла?

— Ну, ты обычно — приходишь, не просто так. Что на этот раз?!

— На этот раз — ничего. Я пришел просто посмотреть на тебя, взглянуть в твои глаза, и передать тебе привет.

— Вот как?! От кого?!

— От одного человека. Его больше нет. Он погиб. Он совершил самоубийство.

Женщина, вздрогнула и, посмотрев на Альберта — отвела глаза в сторону. Она молчала.

— Ты меня не спрашиваешь от кого?

— Нет! Я не знаю, кто может передавать мне такие приветы!

— А зря! Был такой человек, который любил тебя. И возможно — любил больше своей жизни!

— Вот как? Я всегда думала, что меня любил Сергей…

— Нет. Сергей, конечно, тоже любил. Но этот человек, наверное — любил больше.

— Что-то я тебя не пойму Алик? Ты зачем пришел?

— Я же говорю. Посмотреть в твои глаза.

— Хм, ну посмотрел.

— А почему ты не спрашиваешь — кто тот человек, боишься?

— Нет. Просто я понимаю, что говоришь ерунду. Ты, по моему — пьян. И у тебя плохое настроение.

— Нет. Я не пьян. Я нормальный. Хотя выпил. Но я в здравом уме.

— Вот как? И что тогда — кто этот человек? От которого, ты хочешь — передать привет?

— Сеня. Сеня Самохвалов. Семен Викторович Самохвалов.

Ирина вздрогнула. Альберт увидел, что на ее лицо, наползла маска страха. Но это продолжалась всего лишь секунду. Через мгновение — женщина успокоилась и взяла себя в руки:

— Хм, я не знаю такого человека.

— Да? А мне кажется — знаешь.

Ирина перебирала в руках полу от халата. Земский, видел, что женщина вновь заволновалась.

— Нет. Прости Алик. Я не знаю. Действительно не знаю.

— Ира брось! — вскрикнул Альберт. — Ты все прекрасно знаешь. И знаешь — о чем идет речь. И я хочу, что бы ты все сама — мен рассказала, если не хочешь, что бы я все рассказал — за тебя!

Женщина вдруг закрыла лицо ладошками и заплакала. Она буквально рыдала. Ее спина вздрагивала. Альберт немного испугался. Но успокаивать Ирину — не решился. Через минуту она немного успокоилась и взглянув на него красными от слез глазами — неожиданно сказала:

— Чаю хочешь?

Альберт немного растерялся. Вопрос прозвучал слишком неожиданно.

— Что?! переспросил он.

— Я говорю — чаю хочешь? У меня печенье вкусное есть.

— Ира ты не поняла, я тебе — совсем о другом, говорю.

— Я все поняла. Я расскажу тебе. Но позже. Иди — мой руки. На кухне поговорим.

Земский ухмыльнулся. Не понимая, почему, он повинуется — встал с дивана и прошел в ванную комнату. Закрыв за собой дверь — склонился над умывальником и открыл кран. Но когда он собирался зачерпнуть ладонями воду — вдруг увидел на раковине несколько волосков. Это были обычные волосы, но желтого — можно сказать, ярко желтого цвета. Альберт с удивлением поднял один из них и поднес поближе к глазам. На шерсть щенка волосы похоже не были — это были человеческие волосы. Земский пожал плечами. В семье у брата не было шатенов. Сполоснув лицо — он вытерся полотенцем, и вышел в коридор.

И тут он испытал настоящий панический страх. Прямо напротив него стоял человек с пистолетом в руке. Черное дуло целилось в сердце. Это был Илья Люгер. Его золотая шевелюра торчала разные стороны. Глаза — издевательски щурились — рот улыбался.