Том Пиккирилли - Да сдохни блин уже Страница 5

Вернувшись в дом, он одел Кэти поудобней: белый свитер и джинсы, легкий синий жакет, так что она чем-то была похожа на себя в школьной группе чирлидерш, когда он наблюдал за ней с трибун. Она оказалась легче, чем выглядела. Ему даже на секунду показалось, что она ему помогала — ведь понимала, что теперь они снова вместе.

Он прошептал: «Наконец-то ты получила отдых, который так ждала, милая. Мы сейчас отправимся в небольшое путешествие. Семья на каникулах». Он еще не совсем сошел с ума, чтобы не понимать, как бредово это звучало. Но это ничего, он не возражал.

Все ради семьи.

Он схватил пачку бумажных полотенец и прижал к животу, сдерживая вопль. Если бы закричал — остановиться бы больше не смог. Взял в машину банку специй, потом оглядел дом в поисках, что бы еще могло ему понадобиться. Перебросил Кэти через плечо и отнес ее к Каприче, чувствуя, как ее руки сзади болтаются и касаются его зада, прямо как когда она дразнила его на танцполе. Пришлось дважды опускаться на колено, но усадил ее на пассажирском сиденье.

Новая волна боли хлестнула у сердца, но это всего лишь уколола скорбь. Клей заставил ее заткнуться, проверил зеркальце заднего вида и увидел, что глаза Эдварда все еще полуоткрыты. Он хотел сказать сыну, что скучает не так сильно, как тому кажется, что и не такие передряги переживать приходилось.

Сдавая назад, Клей почувствовал толчок у заднего левого и тут же понял, что Милашка прокопался под загородкой. Что за черт? Он вылез и посмотрел на перееханную собачку. Внезапная и тяжелая тишина, опустившаяся на район, обеспокоила миссис Фусилли, и она появилась в дверях. Увидела лежавшего Милашку и кровавый след шин на раздавленной спине, она начала визжать.

Клей поднял чихуахуа и забросил его на заднее сиденье, рядом с Эдвардом. Глаза мальчика вроде немножко осветились, так что, наверное, он все сделал правильно.

Если обложиться смертью со всех сторон, то, может, на какое-то время это защитит его от собственной гибели.

В миссис Фусилли как будто динамик работал. Сиськи до пояса и легкие соответствуют. Он оглянулся через плечо и бросил: «Простите, леди, но этот мелкий ублюдок изводил меня уже два долбаных года. Лучше купите милую гуппи».

От ее исказившейся физиономии он даже улыбнулся. Затем посигналил, почувствовал внутри легкий трепет, а потом вбил педаль в пол и рванул навстречу гибели.

Часть третья

Федералы копали под Чаки Фариенте и семью Мерулло с самого начала времен, но те обламывали любое обвинение. Клей точно знал, что Чаки лично убил минимум четыре человека: двух из дробовика и двух бритвой. В отличие от большинства капо Чаки любил время от времени запачкаться, выбраться с другими солдатами и поразвеяться. Клей даже удивлялся, с чего Чаки нанял такой кусок говна, как Рокко Туччи, вместо того чтобы прийти самому.

Но он приучился не полагаться на логику, когда имел дело с умниками. Они могли выкинуть что угодно: ублюдки мочили собственных братьев, детей, один капо даже убил хомяка своей шестилетней дочки молотком, потому что колесо в клетке слишком громко дребезжало. Никогда не знаешь, что творится в башке таких людей.

И они были скользкими сволочами. Клей почти взял Чаки с год назад, связав пару дилеров в Южном Бронксе с семьей Мерулло. Но 11 кило героина вдруг сделали Бруклинский твист и исчезли к концу дня. Клей догадывался, что это случится, но думал, что у него будет больше времени. Факт, что пропажа случилась так быстро, доказывал, что у Чаки люди не только в департаменте, но даже в команде Клея.

Ну и как с такими бороться?

Это надо просто пережить и вынести урок. Следишь за братьями-офицерами, запоминаешь, кто покупает новую тачку каждые восемь месяцев, у кого две шлюхи в десятиэтажном доме на западной стороне. И принимаешь решение, кто будет прикрывать тебе задницу, когда приволочешь ее к порогу семьи Мерулло.

Никто.

Он свернул к Саратоге слишком быстро. Задел «лежачего полицейского», и Каприче скакнула, как бешенная, будто переехала меридиан. Клей резко крутанул руль и вернул переднее колесо на дорогу. Челюсть клацнула так, что зубы задрожали, рот наполнился металлическим привкусом; вспомнилось, как он носил брэкеты.

Кондиционер все еще работал на полную. Тонкая пленка инея на окнах добавила миру немного голубой глазури, но холод не мог заглушить зловоние. Он остановился у магазина, чтоб взять еще специй и ароматизаторов и разложить их по машине.

Отец Клея водил его в такие магазины, когда ему было лет 18 или 19, попить пива после ипподрома, и говорил о полиции.

Папа пытался рассказать неприглядную правду обо всем, что он повидал за годы службы, уложить все в короткий, важный рассказ, который вспомнится, когда придет время. Клей часто думал, что они были слишком пьяны и расстроены из-за скачек, чтобы действительно серьезно говорить в эту тему. А жаль.

У Мерулло в паре миль отсюда был мотель, где они иногда проводили свои дела. Устраивали большие карточные игры, прятали парней в розыске, сводили с молоденькими шлюхами старых авторитетов, которые откидывались после восьми лет в Синг-Синге. Некоторые из этих древних сволочей легко возвращались в дело после недельки в Саратоге.

Назывался мотель «Десятка», и на неоновой вывеске перед ним всегда горело «Мест нет». На парковке только пара машин, у другого конца здания. Федералы сняли прослушку с номеров, когда потратили миллион баксов налогоплательщиков на жучки в шестнадцати комнатах. А все, что они получили — хихикающие девчонки, и как один раз Дон Карло Гастикали бесился, когда кто-то лоханулся и привел ему шлюху-транса по имени Хуан Муньез. Клей слышал, что у Хуана были сиськи четвертого размера и шланг в 20 сантиметров, который и вызвал у дона припадок ярости.

За стойкой сидели два солдата, вид которых явно не шел на пользу имиджу мотеля. Они смотрели порнуху на 17-дюймовом экране и слушали комментарии с ДВД. Режиссер бубнил о ракурсах съемки и как он получал от актрис натуральную игру.

Твою-то мать, интеллектуальные сволочи скучают.

Клей вошел, стараясь держаться прямо и нормально, словно его внутренности не вываливались из-под ремня.

Бандиты были похожи, как братья прямиком из Неаполя. Жесткие, круглые, но маленькие лица выдавливаются из темной плоти на тяжелых черепах, короткие черные волосы, зачесанные едва ли не в помпадур. Легкая небритость. Однажды Клею надо было дать показания в суде, показать на некоторых мафиози. Он поднял руку и застыл на секунду: с пятидесяти мест на него пялились абсолютно одинаковые итальянские лица.

Один из парней поставил ДВД на паузу — не хотел пропустить ни одного совета, как лучше поставить освещение для потных задниц — и подошел к стойке, сложив руки на жирном брюхе.

— У нас мест нет.

— Эй, Джо-Джо, — сказал Клей.

— Джо-Джо? Меня зовут Мэл.

— Мэл, я так и сказал. Видел сегодня Чаки?

— Ты кто?

— Я ищу Чаки Фариенте.

— Его тут нет.

— Уверен?

— Сто пудов.

— Ну а где он?

— У тебя какие-то проблемы, мужик?

— Где Чаки?

— Я уже сказал.

— Ты еще ничего не сказал.

— Ты нарываешься?

— Мне нужен Чаки.

— Так, вали-ка отсюда, или…

— Как же ты меня блин бесишь, Мэл, — Клей поднял 38-й и два раза выстрелил в лицо. Затылок Мэла отлетел в стену, брови прилипли там примерно на высоте груди, а тело рухнуло на телевизор.

Клей повернулся ко второму.

— Эй, а у тебя как дела?

— Слушай… Я Фрэнк Мерулло!

— Видел сегодня Чаки? — он поманил ублюдка к себе, шагнул и прижал ствол к его верхней губе. — Отвечай правильно. Я вообще по натуре спокойный, но признаюсь, Фрэнк, последние дни малец вывели меня из себя.

— Он в городе!

— В каком?

— В городе, мужик. Нью-Йорк. Манхэттэн.

— Да ты шутишь.

— Нет, правда. Он тут был, веселился с шлюхами, но утром уже уехал. Клянусь!

— Верю. А где в городе?

— В своем клубе.

Здесь Клей притормозил. Он думал, что знал практически все о бизнесе Мерулло.

— У Чаки есть клуб?

— Новый, открыл на западной стороне, то ли 73, то 72 улица, как-то так, не помню точно, я там ни разу не был. Ресторан, клуб, какая разница. Называется… эээ… Икспириенс, но знаешь, на итальянском.

— Найду. А где Рокко?

— Кто?

— Рокко Туччи. Наркодилер, работал иногда на Чаки.

Фрэнк напрягся и почти что ухмыльнулся.

— Не знаю такого, — гад начал привыкать к страху, теперь пытался понтоваться.

— То есть ты мне врешь и прикрываешь жалкую сволочь только чтобы показать, какой ты отчаянный ублюдок?

— Да ты знаешь, кто я? Я Фрэнки Мерулло! Я второй кузен Большого Фрэнки!

— И оба вы говнюки. В каком номере Рокко?

Клей надавил ствол посильней, размазывая губу Фрэнки по зубам. Он знал, что парень что-то хочет выкинуть, но надеялся успеть выбить ответ.