Сара Парецки - Смертельный удар Страница 54

Лотти закончила шить и отложила юбку. Она натянуто улыбнулась:

— Да. Нелегко потерять мать, верно? Можем ли мы прийти к небольшому компромиссу, моя дорогая? Я не требую от тебя того, что ты не можешь сделать, но когда ты находишься в таком состоянии, можешь ты предупреждать меня, чтобы я так не злилась на тебя?

Я несколько раз кивнула — мне сдавило горло, я не могла говорить. Она подошла ко мне и, обняв, прижала к себе:

— Ты — дочь моего сердца, Виктория. Я знаю, что это не то же самое, что иметь Габриелу, но любовь во мне существует.

Я улыбнулась дрожащими губами:

— В своей беспощадности вы очень похожи с ней.

После этого я рассказала ей о записных книжках, которые оставила у нее. Она обещала посмотреть их в воскресенье. И сказать, сможет ли она что-то извлечь из этих записей.

— А теперь я должна одеться, моя дорогая. Почему бы тебе не переночевать у меня? Возможно, нам обеим станет немного лучше.

Глава 31

ГРЕМУЧАЯ СМЕСЬ

Вернувшись домой, я забежала к мистеру Контрерасу, чтобы сообщить, что буду у себя, так как скоро должна приехать Кэролайн. Беседа с Лотти помогла восстановлению моего равновесия. Я чувствовала себя настолько успокоенной, что отказалась от намеченной прогулки в пользу домашнего хозяйства.

Недожаренный цыпленок, которого я сунула в холодильник во вторник вечером, протух. Я выбросила его в мусорный бак и вымыла холодильник с содой, чтобы уничтожить запах, и вынесла старые газеты на подъездную дорожку, чтобы их забрала бригада уборщиков. Когда в начале пятого приехала Кэролайн, я заполнила квитанции и подготовила бланки к оплате налогов. При этом ощущала боль во всех своих мышцах.

Кэролайн с неуверенной улыбкой неслышно поднималась по ступенькам. Она прошла за мной в гостиную и, говоря тихо и отрывисто, отклонила мое предложение выпить чего-нибудь освежающего. Я не помнила, чтобы ей когда-нибудь было так не по себе.

— Как Луиза? — спросила я.

Она отчаянно махнула рукой:

— Похоже, положение стабилизировалось на данный момент. Но при почечной недостаточности обычно бывает подавленность. Оказывается, при диализе нет лечения, происходит только очистка организма, поэтому она всегда кошмарно себя чувствует.

— Ты говорила ей о том, что тебе звонили, будто бы Джой Пановски твой отец?

Она покачала головой:

— Я ей ничего не сказала. Ни слова о твоих поисках отца или… в общем, ни о чем, но мне пришлось сказать ей, что умерла Нэнси, — она могла бы узнать об этом по телевизору или услышать от своей сестры. Но она не может переносить ничего подобного.

Она нервно теребила бахрому подушки, лежавшей на кушетке, а потом вдруг выпалила:

— Лучше бы я никогда не просила тебя искать моего отца. Я не знаю, с чего это мне в голову взбрело, что, если ты найдешь его, это каким-то образом изменит мою жизнь. — Она коротко хохотнула. — Да что я несу? Сами поиски уже изменили мою жизнь.

— Мы можем поговорить об этом? — спокойно спросила я. — Кто-то позвонил тебе две недели назад и сказал, чтобы ты отказалась от моих услуг, да? Тогда-то ты и позвонила мне и несла неправдоподобную чепуху о том, что не хочешь, чтобы я разыскивала твоего отца.

Голова Кэролайн опустилась так низко, что я могла видеть только ее затылок в беспорядочных медных кудряшках. Я терпеливо ждала. Она не приехала бы в Лейквью, если бы не приняла решение рассказать мне правду. Теперь ей просто требовалось какое-то время, чтобы набраться смелости для последнего шага.

— Это все закладная, — наконец прошептала она, глядя в пол. — Мы арендовали год за годом. Потом, когда я начала работать, мы наконец смогли кое-что сэкономить и внести первый взнос. Мне позвонили. Мужчина. Не знаю, кто он был. Он сказал… он сказал… что рассмотрел наш заем. Он считает… он сказал мне, что они ликвидируют его, если я не заставлю тебя прекратить поиски моего отца… не остановлю тебя, чтобы ты не задавала всех этих вопросов о Ферраро и Пановски.

Наконец она подняла на меня глаза, ее веснушки резко выделялись на очень бледном лице. Она умоляюще протянула ко мне руки, и я встала с кресла, чтобы обнять ее. На несколько минут она прильнула ко мне, вся дрожа, словно была все еще маленькой Кэролайн, а я — ее взрослой защитницей от любой опасности.

— Ты звонила в банк? — спросила я немного спустя. — Они что-нибудь знают об этом?

— Я боялась, если они услышат мои вопросы, они так и сделают… ты понимаешь?

Ее голос звучал глухо, доходя из-под моей руки.

— Какой банк?

Она выпрямилась и взглянула на меня с испугом:

— Не смей говорить с ними об этом, Вик! Ты не должна!

— Может, я знаю кого-то, кто там работает, или кого-то из управления, — спокойно пояснила я. — Если я пойму, что не смогу задать несколько осторожных вопросов, обещаю не вмешиваться, чтобы не навредить. Хорошо? Как бы там ни было, держу пари, что это «Айрон-уоркерс энд Лоан», поскольку туда обращаются все местные.

Ее большие глаза обеспокоенно изучали выражение моего липа.

— Да, Вик. Но ты должна мне обещать, именно обещать, что не предпримешь ничего, чтобы рисковать нашей закладной. Если случится что-то подобное, это убьет маму. Ты же сама знаешь, что это так.

Я торжественно кивнула и дала слово. Думаю, она не преувеличивала эффект воздействия любых значительных волнений на Луизу. Пока я размышляла о бурной реакции Кэролайн на возможные угрозы в адрес ее матери, мне в голову пришла одна, еще одна мысль.

— Когда убили Нэнси, ты сказала полиции, что я знаю, почему ее убили. Зачем ты сделала это? Не потому ли, что ты действительно хотела, чтобы я не спускала глаз с тебя и Луизы?

Она покраснела.

— Да. Но это не принесло мне ничего хорошего. — Ее голос был едва слышным.

— Ты имеешь в виду, что они все же сделали это? Лишили тебя закладной?

— Хуже. Они… они каким-то образом выяснили, что я встречалась с тобой по поводу убийства. Они снова позвонили мне. По крайней мере, это был тот же самый мужчина. И он сказал, что, если я не хочу, чтобы маму лишили медицинского пособия, мне лучше сделать так, чтобы ты убралась из Южного Чикаго. Поэтому тогда я была на самом деле напугана. Я попробовала сделать так, чтобы нам с мамой было хорошо, и, когда этот мужчина позвонил снова, я сказала ему… что я не сумела остановить тебя, что ты действуешь сама по себе.

— Поэтому они решили остановить меня сами. — Во рту у меня пересохло, и мой голос прозвучал хрипло.

Она посмотрела на меня глазами, полными ужаса:

— Можешь ли ты простить меня, Вик? Когда я увидела новости, я поняла, что случилось с тобой, это доконало меня. Но если бы я опять вынуждена была сделать это, я поступила бы так же. Я не смогла бы допустить, чтобы они повредили маме. Особенно после того, что она вынесла из-за меня… после всех ее нынешних страданий…

Я встала и со злостью шагнула к окну:

— Тебе не приходило в голову, что, если бы ты рассказала мне обо всем этом, я сумела бы что-то сделать? Защитить ее и тебя. Вместо этого ты дурачила меня так, что я чуть не погибла?

— Я не думала, что ты сумела бы, — просто ответила Кэролайн. — Когда я просила тебя найти моего отца, я все еще представляла, что ты моя старшая сестра, что ты сможешь разрешить все мои проблемы. Потом я увидела, что ты не настолько сильна, как я себе представляла. Именно из-за того, что мама так больна, мне необходимо было, чтобы хоть кто-то позаботился обо мне, и я подумала, что этим человеком по-прежнему являешься ты.

Ее признание охладило мой гнев, и я, натянуто улыбнувшись, вернулась к кушетке.

— Я думаю, что ты наконец повзрослела, Кэролайн. Истина в том, что не существует больших людей, чтобы устранить все неприятности вокруг нас. Но даже если я уже не ребенок, который может скандалить, чтобы добиться своего, то я и не абсолютно недееспособна. Я полагаю, что можно уничтожить часть мусора, который собирается вокруг нас.

Она выдавила дрожащую улыбку.

— Хорошо, Вик. Я подумала, чем я смогу помочь тебе.

Я вышла в столовую и достала из бара бутылку «Бороло». Кэролайн редко пила, но крепкое вино помогло ей восстановить равновесие. Мы поболтали немного, но уже не о наших бедах, а на общие темы: действительно ли Кэролайн хотела получить квалификацию юриста, если бы перестала играть со мной в жмурки.

После двух бокалов вина обе почувствовали, что способны вернуться к обсуждению насущных проблем. Я рассказала ей о Пановски и Ферраро и противоречивых версиях их иска в адрес компании «Гумбольдт кэмикел».

— Я не знаю, какое отношение это имеет к смерти Нэнси. Или к нападению на меня. Но именно тогда, когда я узнала об этом и начала расспрашивать об этих людях, кто-то мне пригрозил.

Она выслушала подробный рассказ о моих соображениях насчет доктора Чигуэлла и его сестры, но не сумела объяснить ничего про анализы крови, которые проводил Чигуэлл у служащих «Ксерксеса».