Картер Браун - Только очень богатые Страница 6

– Я заеду за тобой завтра утром в одиннадцать, – пообещала Дафне оживленно, – и около полудня мы поедем в старые развалины, принадлежавшие моим предкам. Остальных я приглашу явиться туда на другой день, в пятницу, значит, у меня будет достаточно времени подготовить все. Не беспокойся об официальном костюме, это будет не слишком шикарный уик-энд, на который он может понадобиться.

– Хочу поблагодарить тебя за чудесную ночь, – вырвалось у меня, – но я себя чувствую ужасно, потому что не выспался.

– Скажу внизу, чтобы тебя разбудили около двух. Если понадоблюсь тебе раньше завтрашнего утра, то буду в отеле «Дорчестер».

– Напомни, какой номер дома на Грешингэм-Крессент? – попросил я.

– Семнадцатый. – Лицо ее погрустнело. – Видишь, я, наверное, не очень-то хороший помощник. Но все же должна помнить о важных деталях!

Она направилась к двери в вихре красного, белого и синего. На пороге оглянулась:

– Поздравляю тебя, Дэнни, с тем, что ты прошел почти всю дистанцию! Но подозреваю, что по некоторым статьям победила я, а? Ну ладно, до завтра! – Она подняла вверх два пальца правой руки. – Любовь навеки!

Грешингэм-Крессент представлял собой часть элегантного трехэтажного дома. Я расплатился с таксистом, поднял ручку дверного молотка, изображавшего львиную голову, и постучал им несколько раз. Молодой мужчина, который открыл через несколько секунд дверь, выглядел так, будто только что сошел с пятицветной рекламы «Олд Лондон Джиннс». Он был высоким, стройным, в костюме, с которым нужно носить котелок и зонт, причем зонт должен быть при любой погоде непременно сложен, особенно при дожде. Я решил, что ему где-то около сорока лет. У него были густые русые волосы, сонные голубые глаза и безвольный капризный рот.

– Вы, конечно, Бойд. – Голос звучал достаточно интеллигентно. Такой мог сохраниться в любой бывшей колонии еще лет сто. – Уоринг, – представился он. – Входите.

Я вошел в холл размером с почтовую марку. Хозяин тщательно закрыл за мной дверь и пошел вперед, в гостиную, обитую ситцем. Кресла выглядели как дар, преподнесенный королеве Виктории по случаю ее коронации и отвергнутый ею.

– Садитесь, – небрежным жестом он указал мне на кресло. – Выпьете чаю?

– Нет, спасибо. – Я подавил возникшую помимо моей воли неприязнь.

– Очень рад. – Он сел напротив. – Я сам не выношу чая. – Улыбка открыла его неровные, выступающие зубы. – Я полагаю, что Дафне меня не разыгрывала? Хочу спросить, это правда, что у Сорчи в Мексике в самом деле украдены драгоценности?

– Да, – подтвердил я, – и ограбление, по-видимому, дело рук одного из гостей.

– Как неприятно!

– Вы ведь тоже были одним из приглашенных, – полувопросительно заметил я, – одним из пятерых, и это, очевидно, еще неприятнее!

– Мой дорогой. – Улыбка стала покровительственной. – Заверяю вас, что не имел ни малейшего желания завладеть этими вульгарными драгоценными камнями. Они были невероятно дурного вкуса! И, если вам известно, я не нуждаюсь в деньгах, которые они принесли бы, но, если я смогу вам чем-то помочь, буду, естественно, рад.

– Вы можете мне сказать, где найти сейчас Марвина Рейнера?

– Боюсь, старик, что не смогу. Марвин очень скрытный тип, поэтому никто никогда не знает, где он находится в данный момент.

– Вы могли бы вести себя более корректно, – прорычал я в ответ на «старика».

– Уверяю вас, что нет, это невозможно.

Я стремительно вскочил с кресла, схватил его за ворот рубашки и рывком поднял на ноги. В следующее мгновение я оказался повернутым в обратную сторону, согнутым вдвое, с рукой, болезненно вывернутой за спину. Нечто, напоминающее паровой молот, ударило меня по шее, и я снова оказался в кресле, но на этот раз лицом вниз. Я оставался в таком положении, пока не убедился, что жив и дышу, затем осторожно вернулся в более привычное положение, при котором мой зад, а не лицо оказался на сиденье кресла.

– Простите, – извинился Уоринг. – Физическое насилие немедленно вызывает у меня сопротивление, поэтому я все время продолжаю свои тренировки по дзюдо. – Он сунул руку в карман и вынул пистолет. – Может быть, это упражнение привело вас в более трезвое состояние ума для конфиденциальной беседы?

Я осторожно потер сзади шею.

– Беседы о чем?

– Это настоящий заговор! Заговор против меня, и вы, несомненно, его активный участник.

Сонное выражение его глаз сменилось ледяным блеском.

– Я твердо решил докопаться до сути дела, даже если мне придется в этих целях пустить в ход пистолет.

– Не понимаю, черт побери, о чем вы?

– Видите ли, я вообще в недоумении, почему Сорча Ван Халсден заходит так далеко. Не вижу никаких причин, почему она меня так ненавидит или, проще говоря, почему я ей не нравлюсь, если уж на то пошло. Я считал, что мы с ней друзья.

– Старинные драгоценности, которые были у нее с собой в Мексике, похищены одним из гостей в ее доме, – повторил я устало. – Она наняла меня, чтобы я нашел вора и вернул ей украшения. Вор – один из пяти гостей, которые находились там в это время.

– Вы, полагаю, сможете узнать любую из этих похищенных вещей?

Я кивнул:

– Сорча дала мне набор цветных фотографий.

Он встал и прошел через комнату к инкрустированному столу орехового дерева, потом вынул что-то из верхнего ящика свободной рукой.

– Узнаете, Бойд? – Он бросил мне какой-то предмет, и я автоматически поймал его, обнаружив затем, что держу в руке изумрудное ожерелье с большой бриллиантовой застежкой.

– Конечно! Это одна из вещей, принадлежавших Сорче.

– Ее доставили сегодня утром заказной почтой. – Уоринг улыбнулся. – А через час после этого мне позвонила Дафне Талбот-Фрит и рассказала о вас. А сегодня, не прошло и пяти минут после того, как вы явились в мой дом, вы пытались применить насилие, чтобы напугать меня. Вряд ли это простое совпадение?

– Думаю, что нет.

– Я вполне здравомыслящий человек, не склонный к фантазиям, но полагаю, что стал жертвой сговора, цель которого сделать из меня вора. Очевидно, за всем этим стоит Сорча Ван Халсден, и мне хотелось бы услышать от вас, нанятого ею детектива, почему она выбрала в качестве жертвы именно меня.

– Вы все неправильно поняли, – сказал я.

Уоринг нетерпеливо взглянул на свои часы:

– Вы опоздали на пятнадцать минут, Бойд. У меня скоро назначена еще одна важная встреча, поэтому мне некогда попусту тратить время.

Он направился ко мне, обошел кресло, в котором я сидел, и оказался за моей спиной. В следующее мгновение я почувствовал, как в мою шею уперся холодный ствол пистолета.

– Даю вам ровно пять секунд, чтобы рассказать мне всю правду, – резко бросил он.

– Вы что, выжили из своего ничтожного британского ума? – взвизгнул я. – Я сказал все, что знаю! Вдова наняла меня, чтобы… – Молоток снова ударил меня, на этот раз по затылку. Секунда резкой боли – и затем наступила темнота.

В затылке чувствовалась тупая, грызущая боль, и я едва ли сознавал, что и руки у меня тоже нестерпимо ноют. Я осторожно открыл глаза, несколько раз моргнул и увидел, что нахожусь в каком-то подвальном помещении. Грязные матовые стекла маленького окна, расположенного высоко на противоположной стороне, пропускали в комнату тусклый мрачный свет. Я сидел на холодном каменном полу, прислоненный к другой стене, и по какой-то нелепой причине обе мои руки оказались прикованными над моей головой. Когда мне удалось наконец повернуть шею вверх, я увидел, что мои запястья закреплены стальными наручниками и соединены с цепью длиной в фут, прикованной к кольцу, ввинченному в стену.

Внезапно я представил себе, как мой профиль, скрытый железной маской, будет стареть по мере того, как я буду висеть в этом подвале последующие двадцать лет в ожидании, пока меня спасут. Несколько слабых движений, в результате которых мне удалось уложить ноги параллельно стене, позволили мне подняться с пола. Напряжение в руках от этой манипуляции несколько уменьшилось после того, как они оказались на уровне груди. Однако в целом положение не изменилось. Когда Уоринг хотел кого-нибудь заковать в цепи, он, по-видимому, не задумывался над тем, какие средства использовать. Наручники были сделаны профессионально – цепь из прочных звеньев, а ввинченное в стену кольцо – рым – могло, казалось, удержать линейный корабль, если бы подвал оказался затопленным.

Слабый проблеск надежды затеплился в моем затуманенном мозгу, когда, рассмотрев его поближе, я увидел, что кольцо ввинчено не в кирпичи стены, а лишь в штукатурку. Схватившись за него обеими руками и резко откинувшись назад, я встал так, что мои ноги оказались по обе стороны болта. Прочно встав на ноги, я напрягся и сильно рванул. Мускулы напряглись, цепь натянулась, раздался скрежет, и, совершив захватывающий дух полет, я, больно ударившись, приземлился на пол.

Некоторое время я продолжал просто лежать, уверенный, что умираю. Затем, набрав в легкие побольше воздуха, попытался пошевелить руками и убедился, что они не вырваны из суставов. Перевернувшись на живот, я поднялся на колени и медленно встал на ноги. Мой костюм покрылся слоем тонкой белой пыли, а цепь и кольцо громыхали при каждом шаге, свисая с запястий.