Джеймс Чейз - Поверишь этому – поверишь всему Страница 6

Я не ответил. Мы проезжали какую-то небольшую деревушку; там толпились люди, провожая нас взглядами. Большинство мужчин носили сомбреро, белые рубашки и широкие темные штаны. На женщинах поверх легких ситцевых платьев были надеты цветастые передники.

Через полчаса мы добрались до Сан-Сальвадора, столицы страны.

– Прекрасный город, – сказал Ривера. – Вам он понравится, сеньор.

– Надеюсь.

– Зовите меня Роберто. Здесь все меня так называют. Многие богатые американки просят только меня быть их гидом.

– Поздравляю.

– Вот уже и отель. Это самая лучшая гостиница, сеньор Бердн.

Когда машина подкатила ко входу и подбежавший швейцар распахнул дверцу, я вылез. Возникший как из-под земли бой тут же подхватил мой чемодан. Я взглянул на часы. Полдень.

– Ну ладно, Роберто. Я позавтракаю здесь. Встретимся в 15.00 и обсудим маршруты поездок.

– Тогда я сейчас заеду домой, сеньор. У меня хороший дом, хотя и не богатый. Дети обрадуются, что я пришел. Они так редко меня видят.

Ривера снова приподнял свое сомбреро и забрался в автомобиль.

В три часа, когда я спустился в холл, шофер уже ожидал меня.

– Ну как, сеньор Бердн? – осведомился он. – Понравился вам номер? А завтрак?

– Нормально. Давайте займемся делом.

Так как я совершенно не знал страны, то не знал и ее достопримечательностей. Но Ривера заверил меня, что все самое интересное сеньора Видаль непременно увидит.

– Сейчас очень жаркая пора, – сказал он. – Поэтому экскурсии совершать лучше утром, а днем тут у всех сиеста. – Он выжидательно посмотрел на меня.

– Это будет зависеть от миссис Видаль, – сказал я сухо. – Сиеста может ее не заинтересовать.

Лицо Риверы помрачнело.

– А вы объясните ей, что днем очень жарко и ездить в машине утомительно.

– Ладно, посмотрим. Приходите утром к восьми часам. Да, машина должна быть начищена до блеска. Помните: мы обслуживаем только по высшему разряду. А еще лучше было бы вообще сменить автомобиль – модель уже устарела.

– Нет, это самая лучшая, сеньор Бердн! Я ее хорошо почищу.

Настроение у него совсем испортилось, и он ушел, опустив голову.

В шесть часов я искупался в бассейне, зашел в свой номер, побрился, переоделся и спустился в бар. Через час, когда я заканчивал второй стаканчик виски и пытался отыскать что-нибудь заслуживающее внимания в номере «Нью-Йорк трибюн», в баре появился Генри Видаль.

Как Олсон и говорил, он был менее пяти футов ростом, но зато с широкими плечами и торсом атлета, с короткими толстыми ногами и маленькими ступнями. На нем были красная рубашка с открытым воротом и узкие облегающие брюки черного цвета. Поверх них был одет широкий белый пояс с большой пряжкой.

Голова Видаля действительно оказалась совершенно лысой, что подчеркивало массивность и высоту лба. Над столь же массивной челюстью висели усы с проседью. Но самой выразительной частью лица Видаля были, конечно, глаза. Маленькие и блестящие, они сразу же словно гипнотизировали человека. Казалось, их взгляд может проникнуть всюду: сквозь занавески, стены, даже под черепную коробку и в душу собеседника. В них читались надменность, уверенность, сознание силы и ума. Других таких глаз я не видел ни до, ни после.

– Вы – Клэй Бердн? – отрывисто спросил Видаль, и я с легким кивком поднялся ему навстречу.

Голос у него был высокий, почти визгливый. Тотчас же рядом вырос бармен.

– Фруктовый пунш с гвоздичной эссенцией, – бросил Видаль. – Имейте в виду – в прошлый раз он был излишне крепок. – И повернулся ко мне: – Садитесь. Что пьете? Виски? – поинтересовался он и почесал свой мясистый нос. – Не советую вам употреблять спиртное, молодой человек. Курить и пить – значит разрушать свой мозг. Мне сказали, что вы надежный человек. На меня работают только надежные люди. Я взял вас по рекомендации Дайера. Ваша обязанность – сопровождать мою жену во время экскурсий. Я не доверяю этим грязным туземцам.

Говорил он очень быстро, словно стрелял из пулемета.

– Надеюсь, вы справитесь с этой работой. Я отговаривал жену от поездки сюда, но если уж женщина что-то вбила себе в голову, то… – Он коротко хохотнул и продолжил: – Этот городишко – вонючая дыра, ни тебе порядка, ни сервиса. Каждый день можно ожидать волнений или переворота. Да вы и сами, наверное, видели эту грязь и нищету. Нельзя так жить в наше время.

Бармен принес фруктовый пунш и лед в ведерке. Видаль одним глотком выпил половину бокала.

– Сегодня лучше, но многовато гвоздики, – сказал Видаль и снова повернулся ко мне. – Жена пошла спать. Говорит – устала. Не понимаю… Я вот никогда не устаю, а у женщин постоянно что-то болит. А вы женаты? О, вижу, что да. И ваша жена тоже такая? Ну, все они одинаковы. Ладно, мне пора.

Видаль быстро допил свой пунш и резко поднялся. Я тоже встал; у меня уже кружилась голова от его трескотни.

– Сидите, сидите, – махнул он рукой. – У вас уже, конечно, есть план на завтра? По-моему, в этой глуши совершенно нечего смотреть, но моя жена думает иначе. – Он быстро пожал мне руку и тут же покинул бар.

После такой встречи стоило пропустить еще стаканчик. Да, прав был Олсон, говоря о его неуемной энергии и напоре.

Я подумал о его жене. Неужели Видаль и с ней так разговаривает?

Когда я возвращался из бара, то вновь увидел Видаля, который выходил из лифта. Теперь он был одет в черный смокинг и белую рубашку, на шее – голубой галстук.

– Сеньор Бердн, – сказал вдруг, подходя ко мне, коридорный. – Вас просили зайти в номер семь на четвертом этаже. Сеньора Видаль хочет поговорить с вами.

Несколько удивленный, я сел в лифт и поднялся на четвертый этаж. Идя по коридору, я старался представить себе эту женщину – жену Видаля. Добравшись до двери седьмого номера, я постучал.

– Войдите.

Не знаю почему, но звук этого голоса заставил меня вздрогнуть.

Я открыл дверь и вошел в большую, роскошно обставленную гостиную.

Цветов там было столько, что невольно приходила на ум оранжерея.

У окна стояла высокая, темноволосая, стройная женщина. Хотя прошло уже шесть лет, я сразу узнал ее, и внутри меня что-то оборвалось.

Ведь я действительно до сих пор любил Валерию Дарт.

– Вал, Господи, это ты?

– Наконец-то! – выдохнула она. – Клэй, дорогой!

Она подошла и обвила руками мою шею. Ее упругая грудь прижалась ко мне, а горячие губы впились в мой рот. Поцелуй длился долго…

Бледный свет луны падал на кровать.

Вал лежала на спине, прикрыв глаза. Ее руки прикрывали обнаженную грудь. Я смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Мне казалось, что это сон, который грезился мне все эти шесть лет.

Первый же поцелуй заставил нас забыть об осторожности. Мгновенно мы очутились в постели, лихорадочно срывая друг с друга одежду, не в силах сдержать желание.

Сейчас мы уже немного успокоились. Женщина убрала руки с груди и прикрыла лицо.

– Господи, Клэй, ты себе даже не представляешь, как мы рискуем! Нам не следовало этого делать. Тебе, конечно, трудно понять мои чувства, но когда я узнала, что ты приехал в Парадиз-Сити, то просто обезумела. Мне так много нужно сказать тебе. – Она взглянула на часы. – Но это потом, у нас впереди будет еще пять дней. Одевайся, Клэй. Ты не представляешь себе, что за человек мой муж. Если он хотя бы заподозрит что-то, то уничтожит тебя. У него очень злобный и мстительный нрав. Поверь мне, Клэй, и будь осторожен.

Я быстро оделся и наклонился, чтобы поцеловать ее, но Валерия оттолкнула меня.

– Уходи скорее. Завтра поговорим. Он может зайти в любую минуту.

Она дрожала.

Я подошел к двери, бесшумно приоткрыл ее и выглянул в коридор. Затем, не оглядываясь, двинулся к боковой лестнице, спустился на третий этаж и вошел в свой номер.

В ванной я внимательно осмотрел себя в зеркале и заметил на щеке следы от губной помады. Лицо мое было бледным. Холодная вода помогла мне немного прийти в себя.

Выйдя на балкон, я вдохнул влажный и горячий воздух Сан-Сальвадора. Круглая луна освещала притихший город, лишь откуда-то издали доносились звуки эстрадного оркестра, а в тени пальм звучал женский смех.

Закурив сигарету, я подумал о предостережении Вал. Риск действительно был огромен, но мы просто потеряли голову, когда увидели друг друга.

«Ты не представляешь себе, что это за человек, – сказала Вал. – Если он что-то заподозрит, то уничтожит тебя».

Я почувствовал себя очень неуютно. Насколько мне было известно, Валерия Дарт была не из пугливых и не стала бы так говорить без серьезных причин.

Затем мои мысли переключились на Роду. А вдруг она узнает? Она может оказаться не менее мстительной, чем Видаль. Обманутая женщина страшна в своем гневе и никогда не прощает обидчика.

Может быть, мне стоит отказаться от этой работы, сослаться на недомогание и уехать? Сможем ли мы проводить целые дни в обществе Риверы и не вызвать у него подозрений?

Нет, все-таки я не мог отказаться от Валерии. Это было выше моих сил.