Игорь Срибный - Летучие мыши Страница 7

                Вскоре Ящер, стойко державшийся на протяжении всего вечера, всё-таки уронил тяжёлую голову на стол. И разведчики сразу засобирались, потому что закон в их среде, однажды принятый, оставался законом навсегда…

                Таксистам в этот вечер было много работы…

Глава 8

                 В эту ночь Седой спал плохо…

                 Разбалансированный неожиданным отпуском организм никак не хотел выходить из состояния боевой готовности, удерживая в этом состоянию и свою психическую составляющую.

                 Седому снилось,  что он школьник с ярко-алым пионерским галстуком на шее отвечает у доски. Но дальше шло что-то совсем невообразимое: за учительским столом восседал командующий группировкой, по привычке прикуривая одну сигарету от другой, и, постукивая по столу указкой, задавал «каверзные» вопросы.

                 - Автомат А-91 рассчитан на ведение огня патронами калибра 9х39 миллиметров, тип ПАБ-9, СП-5, СП-6, - тараторил безусый Седой, стриженный под «полубокс», звонким мальчишеским голосом. – Прицельная дальность стрельбы – 200 метров. Скорострельность – 700 выстрелов в минуту. Автоматика работает на отводе пороховых газов. Эффективный глушитель…

                   - Достаточно! – снисходительно сказал командующий. – Так, АКМС ты, конечно, знаешь, как «Отче наш», ВСС тоже, давай-ка, расскажи мне про «Муху».

                   - Есть! – звонко ответил Седой и вскинул правую руку в пионерском салюте. – Гранатомёт РПГ-18, именуемый нами «Мухой», имеет калибр 64 миллиметра, начальная скорость гранаты – 114 метров в секунду. Прицельная дальность до 200 метров. Масса гранаты – 1,4 килограмма. Боевая часть кумулятивная. Бронепробиваемость до 150 миллиметров…

                    - Так, пионер, ставлю тебе «пятёрку»! – командующий прикурил следующую сигарету.

                    - Под салютом всех вождей! – гаркнул Седой, выбросив руку и чётко разворачиваясь через левое плечо.

                     - Пионер Джоник!

                     - Й-я! – подскочил Джоник, едва не опрокинув парту.

                     - К доске!

                     - Й-есть! – гаркнул Джоник и строевым шагом пошёл к доске, печатая шаг.

                     - Тебе вопрос, пионер: противотанковый гранатомёт РПГ-7!...

                     И тут в окно класса влетела граната Ф-1 и бешено завертелась на линолеуме пола. За окнами  школы затрещали автоматы. Со звоном посыпались разбитые пулями стёкла…

                      - Ложись! – во весь голос заорал Седой, падая на пол. И вдруг увидел, что граната подкатилась прямо к его голове… Он резко крутанул своё тело вправо, откатываясь от гулко хлопающей по полу ребристой рубашки гранаты, и… оказался на полу, завернутый в мокрую от пота простыню, как гусеница в кокон…

                       - Господи! – вздохнул Егор, с трудом выбираясь из цепких объятий сна. – Да что ж это за сон такой?! Дебилизм сплошной!

                          Он сбросил с себя простыню и отнёс её на лоджию сушиться.

                          Закурив, Седой долго стоял на лоджии, стараясь отдалить от себя сон, в котором он чуть не погиб от взрыва гранаты….

                          Застелив кровать свежей простынею, он снова рухнул в объятия Морфея.

                          Теперь ему снилось, что разведчики уходят от преследования по открытому со всех сторон, прямому, как стрела  ущелью. Пули высекают искры прямо у их ног, а они бегут из последних сил. Седой вдруг понял, что ноги не слушаются его. Каждый шаг давался с огромным трудом и болью. Он уже не бежал, а шёл, еле-еле переставляя ноги… 

 А пацаны удалялись всё дальше и дальше. Он хотел закричать, позвать их, но голос почему-то пропал, и из его горла вырвалось только какое-то змеиное шипение.

                          Он понял, что ему не уйти, и остановился, поджидая духов. Он знал, что магазин автомата пуст и отбросил его в сторону, выхватив из потёртых деревянных ножен НР-43. В другой руке он мёртвой хваткой зажал гранату, вырвав кольцо с предохранительной чекой. Духи окружали его молча, скаля зубы в зловещих ухмылках. Седой выжидал… Но вдруг  духи разом бросились на него, словно стая волков. Он, как мог, отбивался ножом, но в тесноте навалившихся на него тел, не мог никому причинить серьёзного вреда. И тогда он, что было силы в лёгких, заорал: «А-а-а!» и бросил себе под ноги гранату…

                          В стену громко постучал сосед. И Седой понял, что он действительно кричал во сне. Мышцы левой руки, удерживающей во сне гранату, свело судорогой… Во рту пересохло…

                          Седой тяжело встал с кровати и, шаркая по полу разношенными тапками, пошёл на кухню. Достав из холодильника запотевшую бутылку пива, он пальцами сковырнул крышку и припал к горлышку, выпив бутылку залпом.

                           Усевшись за стол, он долго думал, что могут означать эти кошмарные сны, но так как никогда не был силён в их толковании, решил, что это просто реакция мозга на события последних дней в Чечне. «Или просто непереваренный кусок шашлыка!» - подумал он, вздыхая.

                          За окнами брезжил рассвет, и он решил не ложиться больше, потому что ещё один подобный сон, вырубит его из деятельной жизни на весь день.

                          Седой включил компьютер и начал отвечать на накопившиеся письма. Большая их часть оказалась рекламной чушью, и он безжалостно поудалял ненужное. За работой незаметно пролетело время и, взглянув в угол экрана, он увидел, что уже 8-10. Сладко потянувшись, он решил прилечь на полчасика… и провалился в сон…

                           Проснулся он около одиннадцати, абсолютно ничего из приснившегося не помня. Но два предыдущих сна засели в памяти намертво.

                           Дел было много и Седой, раздирая рот зевотой, пошёл в душ.

                           Он никогда не верил в сны и снисходительно выслушивал истории других о сбывшихся, якобы, снах. Раньше ни один из его снов не сбывался, хотя часто снились ситуации, подобные сегодняшним. Но сны этой ночи почему-то серьёзно встревожили его. Был в них какой-то намёк, предзнаменование.

                           Но, поразмыслив, он решил, что чушь всё это несусветная, о которой нужно просто забыть!

                            Целый день он был занят делами, накопившимися за время его пребывания в Чечне: сделал отметку в отпускном удостоверении в военкомате, пообщался с бывшими коллегами по службе (до Чечни он служил в городском военкомате), уплатил коммуналку, выстояв длиннющую очередь в сберкассе, отвёз в прачечную грязное белье и обмундирование… Но едва он вошёл вечером в квартиру, как тревожное чувство, вызванное ночными кошмарами, вновь вернулось к нему.

                            Он не мог себе объяснить эту тревогу, возникшую, казалось, на пустом месте, и это ещё больше угнетало его. Потому что, он знал свою военную интуицию, которая практически никогда не подводила его в боевых условиях, вовремя предупреждая об опасности. Но он сейчас находился далеко от войны, в мирном городе,   где ничто не должно было угрожать ему…

                             Просидев весь вечер у компьютера, и уничтожив достаточное количество немецко-фашистских захватчиков, гоняя в «Medal of Honor», он, наконец, успокоился и пошёл спать…

                             Спал Седой крепко, без сновидений… 

Глава 9

                     Ах, море! Ну, что за сказочный мир?! Этот ласковый вечерний прибой, лижущий пятки, этот воздух, сладко пахнущий прелыми водорослями, йодом, остывающей после дневного зноя галькой, эти полураздетые женщины с обворожительными улыбками, приехавшие в санаторий отдохнуть от работы, от кухни, от опостылевших мужей – такие нежные и доступные…

                     Седой отдыхал! Он несколько лет считал отдыхом выезд в Буйнакск или Хасав-Юрт с колонной, когда в ожидании загрузки можно было посидеть в кафе, выпить пару-тройку рюмок хорошего Кизлярского коньяка и съесть пару кусков шашлыка из осетрины, обильно поливая их выжатым соком лимона или макая в гранатовый соус…

                     Но теперь он познал настоящий отдых! Он бродил в сумерках с очередной подругой по улице Роз, поражаясь обилию разноцветных крупных цветков и их аромату, который кружил голову, заставлял учащённо биться сердце в предвкушении ночи, обещающей сладкие объятия и горячие, ни к чему не обязывающие поцелуи…

                    Он с удивлением и восхищением разглядывал стволы пальм, на которые неизвестный художник в великолепном полёте фантазии умудрился намотать в поразительно красивом беспорядке коричневые нити кистевидных волокон, крепких на разрыв.