Росс Томас - Честный вор Страница 7

Если бы я не отвернулся от него, то не заметил бы мужчину и женщину, спешащих по Тридцать Четвертой улице. Я без труда узнал в них Майлса Уайдстейна и Джанет Вистлер.

Глава 8

Два часа спустя, когда я вошел в холл моего отеля, Джанет, в темно-зеленом кожаном пальто и том же брючном костюме, бросила в пепельницу недокуренную сигарету и поднялась мне навстречу.

— Нам надо поговорить, — сказала она.

— У меня или в баре? Нам не помешают ни тут, ни там.

— В баре, — твердо ответила она.

Мы без труда нашли свободный столик, потому что в зале не было ни души. Мы сели около двери, она заказала бурбон с содовой, я остановился на шотландском.

— Где Уайдстейн? — спросил я, когда бармен обслужил нас и удалился за стойку.

— Он заедет за мной чуть позднее.

— И на что это похоже?

— Что?

— Работать с Прокейном.

— Мне нравится.

— Ваш ответ не объясняет мне, на что это похоже. Джанет сняла пальто.

— Во всяком случае, это совсем не то, чем я занималась раньше.

— Вы учились в колледже?

— Три курса.

— Хотите, отгадаю в каком?

— Не надо. В Холиоуке.

— А потом?

— Ездила по свету. Была манекенщицей. В Париже, в Лос-Анжелесе.

— А как вы оказались у Прокейна? По объявлению в газете?

— Меня рекомендовал его психоаналитик. Я встречалась с ним. Он сказал Прокейну, что я обладаю задатками первоклассного вора. Мы познакомились, поговорили и стали работать вместе.

— И какие у него проблемы?

— Разве к психоаналитику обращаются только те, у кого возникли какие-то проблемы? У вас удивительно старомодные взгляды.

— Мне говорили, что я отстал от жизни.

— Разве вы никогда не ощущаете потребности просто поговорить? У такого человека, как Прокейн, может появиться подобное желание. А может, он просто боится высоты. Неужели вы никогда не испытывали сомнений или страхов, причины возникновения которых вам не ясны?

— Вероятно, вы правы. Ничто человеческое мне не чуждо.

— И это совсем не означает, что вы чокнулись и нуждаетесь в психиатрической помощи. Я улыбнулся.

— Мне кажется, вы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать различные аспекты деятельности психоаналитиков.

— Нет, — она отпила из бокала. — Я хочу поговорить с вами о Джимми Пескоу, — Джанет взглянула мне прямо в глаза.

— А чем он вас заинтересовал?

— Вы его знали?

— Я слышал о нем.

— Он мертв.

— И?

— Мы думаем, что именно он украл журналы Прокейна.

— Мы?

— Майлс и я.

— Почему вы пришли к такому выводу?

— Майлс нашел человека, которому Пескоу пытался продать эти журналы.

— Кто он?

Джанет пожала плечами.

— Это не важно. Он — надежный человек. Пескоу предлагал журналы за десять тысяч.

— Но он не купил?

— Нет.

— Он знал, что в них написано?

— Нет, но Пескоу сказал, что хозяин журналов с радостью выложит за них сто тысяч.

— А почему Пескоу сам не предложил их владельцу?

— Он слишком нервничал.

— Однако ему хватило смелости вломиться в чужой дом.

— Тут требовалось совсем другое.

— А почему этот парень не купил журналы у Пескоу?

— Потому что у него не было десяти тысяч.

— И вы говорите, что Пескоу мертв?

— Да.

— Когда это случилось? Джанет взглянула на часы.

— Часа два назад. Он выпрыгнул, выпал или его выкинули из окна отеля. Комната восемьсот девятнадцать в отеле «Джоплин». На тридцать четвертой улице.

— Вы были там?

— Сразу же после того, как он выпрыгнул. Или его выкинули, или...

— Он выпал, — закончил я фразу Джанет. — И что вы сделали? Смогли ли вы ему помочь?

— Мы не знали, кто это, и подошли взглянуть на тело. Несколько секунд спустя на улицу выскочил портье и воскликнул: «Это мистер Пескоу из восемьсот девятнадцатого». Он повторял это снова и снова. Мы вошли в отель, взяли ключ от восемьсот девятнадцатого, поднялись на лифте на десятый этаж, спустились по лестнице на восьмой и осмотрели его комнату. Журналов там не было.

— Вы нашли что-нибудь еще?

Ее глаза сияли, когда она рассказывала об обыске номера Пескоу. Тут действительно требовалось немалое самообладание.

— Мы ничего не нашли. А что там могло быть?

— Шесть тысяч долларов, — ответил я, довольно улыбнувшись.

— Какие шесть тысяч?

— Которые Бобби Бойкинс заплатил Пескоу за украденные журналы.

Она взглянула на меня с нескрываемым уважением. Во всяком случае, я именно так истолковал выражение ее глаз.

— Однако вы не такая уж соня, как кажется с первого взгляда. Как вы узнали об этом?

Я рассказал ей о встрече с Финли Камминсом и о визите на Тридцать Четвертую улицу.

— Однако вы не теряли время даром.

— Просто я знал, у кого спрашивать. Впрочем, и вы довольно быстро вышли на Пескоу. Но нам по-прежнему неизвестно, у кого сейчас эти журналы. Скорее всего, именно этот человек убил Бойкинса и Пескоу.

— Вы выяснили, что, кроме Бойкинса, Пескоу пытался продать журналы кому-то еще. Я узнал, что Бойкинс предлагал Камминсу войти с ним в долю. И одному богу известно, к кому еще обращались Бойкинс и Пескоу. Вероятно, один из них решил получить всю добычу. Он убил Бойкинса и взял журналы. Пескоу знал имя убийцы или догадался, кто это мог быть. И он выпрыгнул из окна или выпал, или его выкинули, — Мистеру Прокейну это не понравится, — заметила Джанет.

— А где сейчас Уайдстейн? Рассказывает ему о ваших находках?

— Да.

— Ему не следовало торопиться.

— Почему?

— Тогда он мог бы сообщить мистеру Прокейну, что я тоже не в восторге от создавшейся ситуации.

Глава 9

Детективы Оллер и Дил без энтузиазма восприняли мой отказ сообщить им имя человека, давшего мне девяносто тысяч.

— Похоже, вы разработали кодекс чести посредника, — фыркнул Карл Оллер.

— Честь тут ни при чем, — возразил я. — Это моя работа. Если я буду много говорить, ко мне перестанут обращаться, а я слишком стар, чтобы ходить на биржу труда.

— Вам еще нет сорока, — заметил Френк Дил, — Я говорю не о теле, а о душе.

Мы сидели в маленькой душной комнатушке уже больше часа. Дил напечатал, а я подписал протокол допроса, и теперь мы вели светскую беседу, — Вы же понимаете, что мы можем обвинить вас в сокрытии тяжелого уголовного преступления, — его голос звучал не слишком убедительно, будто он сам не верил в то, что говорил.

— Вам это не удастся, потому что вы не знаете наверняка, совершено ли преступление. Вам известно, что я принес в прачечную девяносто тысяч и нашел там тело Бойкинса. Я не должен рассказывать вам, где я взял эти деньги. Я даже не знаю, нес ли я их Бойкинсу, а не кому-то еще.

Дил неторопливо достал пачку сигарет, спички и закурил.

— Бобби Бойкинс проворачивал какое-то крупное дело. Во всяком случае, крупное для него. Ходят такие слухи, — Не понимаю, какое отношение они имеют ко мне.

— Если вы скажете нам, кто ваш клиент и что у него украли, мы сможем понять, кто убил Бойкинса и почему. Я покачал головой.

— Вы ведь не рассчитываете на то, что я скажу вам его имя.

— Мы не знаем, что вы можете сказать, — ответил Оллер. — Поэтому мы задаем так много вопросов. Вдруг вы ответите на один из них.

Оллер стоял справа от меня, прислонившись к стене. Засалившиеся на локтях рукава и узкие лацканы его темно-синего костюма указывали на то, что детектив купил его лет пять назад. Чуть ниже узла на его красно-голубом галстуке темнело какое-то пятно. Вероятно, у Оллера было много детей и мало денег.

Я встал.

— Если у вас будут доказательства того, что эти девяносто тысяч предназначались Бойкинсу, я, возможно, помогу вам.

— Возможно, — хмыкнул Оллер. Ему явно не нравилось это слово. Он взглянул на Дила, — Френк, мне пришла в голову одна мысль.

— Какая?

— Когда-нибудь нам позвонят и скажут, что кого-то застрелили или зарезали и засунули в багажник автомобиля. Мы откроем багажник и знаешь, кого мы там найдем?

— Его, — ответил Дил.

— Меня это не удивит. Сент-Айвес понесет кому-то деньги, например, в обмен на драгоценности, а вор решит, что ему нужно и то, и другое. Поэтому Сент-Айвес и окажется в багажнике.

— Ты забыл упомянуть еще кое о чем, — сказал Дил, обращаясь к Оллеру, но глядя на меня. — О чем же?

— Я надеюсь, что на наши вопросы, касающиеся личности убийцы, мы получим такие же исчерпывающие ответы, как и сегодня.

Оллер улыбнулся.

— Это было бы неплохо, не правда ли, Френк?

На улице я поймал такси и попросил отвезти меня в уютный ресторанчик на Лексингтон авеню, между Пятьдесят Пятой и Пятьдесят Шестой улицами. После двух виски я успокоился, съел сэндвич, выпил кофе и поехал в «Джоплин».

В просторном холле стояло несколько обшарпанных кресел, продавленный диван и сломанный телевизор.

— Вам не нужна комната, — сказал портье, когда я подошел к конторке.