Росс Макдональд - Пропавшая девушка Страница 8

— А мне нет, — сказала она. — Мне не наплевать, что со мной будет. — Она посмотрела на меня, твердо держа пистолет.

— Я не останусь здесь и застрелю вас обоих, если будет нужно.

— Это совсем не нужно. Опустите пистолет, Ферн. Это пистолет Бартоломео, ведь так? Я нашел к нему патроны в его машине.

— Откуда вы все это знаете?

— Я разговаривал с Ангелом.

— Он здесь? — она запаниковала.

— Нет, я приехал один.

— Тогда лучше убирайтесь, пока еще можете это сделать! — грубо бросила она. — Иначе вас вынесут вперед ногами.

— Я остаюсь. Кто-то должен вас защитить, хотите вы этого или нет. И мне нужна информация. Донни, отправляйтесь на кухню и принесите записку.

— Не делай этого, Донни. Предупреждаю тебя.

Его ноги в тапочках нерешительно зашуршали по полу.

Я начал приближаться к девушке, продолжая спокойно с ней разговаривать:

— Вы уговорили Донни убить человека, но вам нечего бояться. Этот человек заслужил, чтобы его убили. Расскажите всю правду полиции, и я уверен, они даже не задержат вас. Вы даже можете стать знаменитой. Власти хотят, чтобы вы выступили свидетелем на суде по делу об уклонении от налогов.

— Что это еще за дело?

— Ангела обвиняют в уклонении от уплаты налогов. Вероятно, это единственное, в чем они могут его обвинить. Вы можете сделать так, что он проведет в тюрьме остаток своей жизни, как Аль Капоне. Вы станете героиней, Ферн.

— Не называйте меня Ферн. Ненавижу это имя. — На глазах у нее вдруг появились слезы. — Ненавижу все, что связано с этим именем. Ненавижу себя.

— Вы еще больше будете себя ненавидеть, если не опустите этот пистолет. Убьете меня, и все начнется сначала. За вами будут охотиться полицейские. За вами будут охотиться люди Ангела.

Теперь между нами была только кровать, узкая армейская кровать. Пистолет все еще был направлен на меня.

— Это может стать поворотным моментом в вашей жизни. Вы сделали много глупостей и чуть не испортили себе жизнь, связавшись с бандитами. Вы можете продолжать идти тем же путем, все туже затягивая этот узел, пока они не убьют вас. Или же вы можете сейчас вернуться к нормальной жизни.

— К нормальной жизни? Здесь? С моим отцом, который женился на Мейбл?

— Не думаю, что Мейбл долго проживет теперь с вами. Во всяком случае, я — не Мейбл. И я на вашей стороне.

Я замолчал и стал ждать. Она бросила пистолет на кровать. Я взял его и повернулся к Донни:

— Принесите записку.

Он пошел на кухню, сгорбившись.

— Что мне было делать? У меня не было выбора. Или я, или Барт. Всю дорогу от Акапулько я думала, как мне выпутаться из этого положения. Когда мы пересекали границу, он приставил к моим ребрам пистолет. То же самое было, когда мы останавливались, чтобы заправиться или поесть. И я решила, что его нужно убить. Моим единственным шансом был отцовский мотель. Я уговорила Барта переночевать там. Он не знал, что хозяин — мой отец. У меня не было плана, только решимость поскорее избавиться от Барта. Я понимала, что, если мне придется вернуться к Ангелу, моя жизнь кончится. Если даже он и не уберет меня, я буду вынуждена жить с ним. А хуже этого ничего быть не может. Я пошла в ванную, написала Донни записку и выбросила ее в окно, чтоб он подобрал. Он всегда сходил с ума по мне.

Теперь, когда слезы исповеди очистили ее лицо, она выглядела очень молодой и невинной. Лишь темные круги под глазами говорили о пережитом.

— Донни застрелил Барта из его пистолета. Он был сильнее духом, чем, я. Я перестала владеть собой, когда вошла утром в номер. При виде крови я начала кричать — сдали нервы. Это, наверно, было последней каплей.

Но, оказалось, это все же не было последней каплей. В кухне что-то грохнулось. Поток холодного воздуха ворвался в комнату. Послышалось два выстрела, но видно ничего не было. Затем, пятясь, появился Донни. В руке он сжимал коричневатого цвета бумажку. Плечо его было в крови. Он покачнулся и упал навзничь.

Я схватил Эллу за руку, и мы, пригнувшись, затаились за кроватью. В дверном проеме вырос Джино. Упершись ногой в спортивной туфле в грудь Донни, мафиози победно огляделся. Я выстрелил и выбил пистолет у него из рук. Он попятился к стене, сжимая раненое запястье.

Тщательно прицелившись в его сросшиеся брови, я выстрелил еще раз. Джино растянулся ничком рядом с Донни.

Элла бросилась к бедному ночному портье, нагнулась над ним, потом села рядом и положила его голову себе на колени. Невероятно, но Донни еще смог говорить:

— Ты больше не оставишь меня, Элла? Ведь я сделал все, что ты просила. Ты обещала мне...

— Я обещала. И я не оставлю тебя, Донни. Сумасшедший парень. Дурачок.

— Теперь я тебе больше нравлюсь, чем раньше?

— Ты мне нравишься, Донни. Ты самый настоящий мужчина, лучший из всех мужчин.

Она держала его бедную никчемную голову в руках. Он глубоко вздохнул, кровавая пена выступила на его губах.

Рука его ослабла, и я смог взять бумажку. Это была записка, которую Элла написала ему на куске бумажного полотенца:

«Донни, этот человек убьет меня, если ты не убьешь его раньше. Его пистолет будет под его одеждой на стуле около кровати. Приходи в полночь и убей его. Удачи тебе. А я тогда останусь здесь и буду твоей девушкой, как ты мечтал. С любовью, Элла».

Я посмотрел на эту пару на полу. Она баюкала его мертвую голову, как ребенка, на своей груди. Джино рядом с ними казался очень маленьким и одиноким.

Желание Донни исполнилось. Мое тоже. Интересно, подумал я, а какое желание загадала Элла.