Ричард Пратер - Тела в Бедламе Страница 9

Я кинул монетку в паркометр и второй раз за день поднялся в отдел по расследованию убийств. Сэмсон был на месте и при виде меня откинулся на спинку стула:

— Как дела с разводами, убийца?

Это была привычная подначка — он прекрасно знал, что я не занимаюсь делами о разводах, но «убийцей» назвал меня впервые.

— Кончай, Сэм.

— Обязательно. Но в полиции всем известно, что у тебя была стычка с Брэйном непосредственно перед тем, как ему перерезали горло.

— Бог мой! Мне ли не знать! Сегодня утром я провел два часа с очень подозрительными копами. Надеюсь, среди них нет глупцов, которые считают, что это сделал я.

Сэм нахмурился и рассеянно проговорил:

— Вероятно, нет. Кстати, лейтенант Керригэн попросил, чтобы расследование этого дела поручили ему.

— Керригэн? Вот как? Вонючий старина Керригэн. Мой закадычный «приятель». Так ему это поручили?

Сэм кивнул и поскреб свою седеющую шевелюру:

— Ага. Я бы его назначил, пожалуй, даже если бы он не попросил. В отделе все знают, что мы с тобой друзья, Шелл. Поэтому я не могу откровенно прикрывать тебя.

— Пожалуй, это не пошло бы мне на пользу. Пусть будет так. Я действительно жаждал поквитаться с Брэйном прошлой ночью, но вовсе не я привел его в то состояние, в котором я его нашел. Но беда в том, что Керригэн сосредоточит все свое внимание на мне. Так что чем скорее будет найден настоящий убийца, тем скорее я смогу вздохнуть с облегчением.

Мне было не до шуток. Сэм сообщил не самую худшую новость, но и хорошего в ней было мало. Я знаю многих копов в Лос-Анджелесе и прекрасно уживаюсь со всеми, кроме Керригэна. Он единственный полицейский, которого я терпеть не могу, и он платит мне тем же. Мы просто действуем на нервы друг другу. Прежде всего, я не нравлюсь Керригэну уже потому, что я частный детектив, а это в его ограниченном словарном запасе равнозначно «идиоту». Не успел я открыть свое агентство в Лос-Анджелесе, как Керригэн стал мешать мне на каждом шагу. Но и я доставлял ему неприятности. В конце концов он возненавидел меня со страстью, достойной лучшего применения. Он — хороший, добросовестный коп, но характер у него ядовитый, и он пожертвовал бы своими зубами мудрости, вероятно, даже бляхой полицейского, лишь бы изъять меня из обращения.

— К расследованию подключен также сержант Хэйнес, — сказал Сэм. — Ты его знаешь. Отличный парень, честный, умеет работать. То же самое можно сказать и о Керригэне, хоть он и терпеть тебя не может. Все обойдется.

— Ага. Что еще новенького?

— Немного. Брэйна оглушили той статуэткой Меркурия, прежде чем убили. Потом зарезали его же собственным кинжалом. Никаких отпечатков пальцев, только смазанные пятна на рукоятке. Небольшой кровоподтек на подбородке — очевидно, ударился, когда упал.

— Держу пари, еще один синяк у него есть на животе. Размером с мой кулак.

— Ну ты расхвастался, — проворчал Сэм.

— Кто тут хвастается? Парень первым нокаутировал меня.

— Слышал. — Сэм мрачно шевельнул своей большой челюстью. — Однако, приятель, ты здорово вляпался на этот раз. Что собираешься делать?

— Понятия не имею, Сэм. Ты можешь сообщить что-нибудь о Брэйне? Кто его не любил и вообще?

— До прошлой ночи я о нем ничего не слыхал. И не хотел бы слышать. Судя по всему, он не был в первой десятке в рейтинге популярности. Еще одно, Шелл. У него было припрятано около двадцати тысяч, не внесенных в налоговую декларацию. Понятно?

— Понятно. Старая история. Но откуда у него двадцать штук?

Задавая этот вопрос, я вспомнил Холли Уилсон и ее рассказ о Брэйне и его страсти к эротическим фотографиям.

Сэм покачал головой. Я прикурил сигарету и спросил:

— Еще что-нибудь?

— Да. Кто-то проник прошлой ночью в мастерскую Брэйна.

— На Стрипе? Когда это случилось?

— Точно не знаем, Шелл. Ребята приехали туда около двух утра для простой проверки. Скорее всего, он жил там же, за мастерской. В задней части дома было выбито стекло, а в комнате взломан письменный стол.

— Что у него забрали?

— Пока не выяснили. Мы это проверяем, но, похоже, только Брэйн знал, что у него там было. Трудно обнаружить, что взяли. В доме нашли кучу картинок.

— Картинок? Фотографий или картин?

— Картин. Разве ты не знаешь, что он был художником? — Сэм, прищурившись, взглянул на меня, потом достал сигару и начал снимать с нее целлофан. — Почему ты спросил о фотографиях, Шелл?

Я чуть не сказал ему о фотографии, упомянутой Холли, но удержался. С этим можно было подождать, пока я не разберусь в происходящем. Поэтому я пояснил:

— Ничего особенного. Ты сказал: картинки, но не уточнил какие. Ты, наверное, знаешь, что Брэйн был фотографом-любителем. Даже на вечеринку он пришел с «лейкой».

— Ага. Я знаю про это.

— Проявили его пленку?

— Разумеется. Ничего существенного. Несколько пьяных, вот и все.

Я затянулся и небрежно проронил:

— Я кое-что раскопал. Похоже, Брэйн шантажировал кое-кого. Может, он слишком ловко обращался со своей «лейкой»? Может, он делал компрометирующие фотографии тех, кто мог ему заплатить за них?

Сэм уставился на меня своими карими глазами:

— Так ты кое-что раскопал, а? Уж не знаешь ли ты больше, чем рассказываешь, Шелл?

— Не так уж много. Дай мне раскопать еще что-нибудь. Но про шантаж стоит подумать. Это может объяснить наличие лишних денег у Брэйна. Ах да. Как насчет списка гостей на вчерашней вечеринке?

Ворча, Сэм откусил кончик сигары, потом достал из кармана несколько листков и подтолкнул их ко мне через письменный стол:

— Вот он, приготовлен специально для тебя. Что бы ты делал, если бы я тебя не любил?

— Даже и не знаю, Сэм. — Сунув список в карман, я улыбнулся и встал. — Спасибо. Только один вопрос. Что делал Гарви Мэйс возле особняка Фелдспена, когда там убили Брэйна?

Сэм насупил косматые брови:

— Мэйс? Впервые слышу о нем в этой связи.

— Я подцепил это случайно. Думаю, на источник можно положиться. Во всяком случае, Мэйс был там снаружи, как раз когда Брэйну вскрыли горло.

— Вот как? Что за надежный источник? Назови его.

Я лишь улыбнулся.

Но ответной улыбки я не дождался.

— О'кей, Шелл. В этой игре ты рискуешь сломать шею. Не подставляй ее слишком далеко. Швы на шее плохо смотрятся.

Я невольно провел пальцем под воротником:

— Пожалуй, ты прав, Сэм. Увидимся позже.

Сэм свирепо жевал свою сигару, когда я направился к двери. Но тут я кое-что вспомнил и остановился:

— Чуть не забыл. Вы, конечно, оставили полицейского в мастерской Брэйна?

— Да. И что?

— Я хотел бы побывать там, хорошо? Ты не мог бы предупредить, чтобы меня пустили?

Он устало вздохнул:

— Ладно. Я сделаю это, Шелл.

Я уже хотел попрощаться с ним, когда в моем ухе застрял высокий вой, перешедший в нечто похожее на сопрано. Этот голос мне был знаком.

— Отлично! — произнес он. — Убийца среди нас. Он уже признался?

Я повернулся и уставился в удивительно мягкие голубые глаза лейтенанта Керригэна. Его тонкие губы скривились, когда он спросил:

— Ты пришел сдаваться, Скотт?

— С какой стати? — спросил я как можно спокойнее.

— С той стати, что это ты перерезал горло Брэйну. Я рад, что ты решился, Скотт, очень рад. Теперь ты уже не доставишь мне неприятностей.

Я проигнорировал его и повернулся к Сэму:

— Спасибо, Сэм. Увидимся.

Когда я выходил из двери, Керригэн схватил меня за руку. Он хорошо знал, что этого не следовало делать, но, видимо, был слишком доволен, чтобы помнить про такое. Толстяк был на пять дюймов ниже меня, поэтому мне пришлось заглянуть сверху вниз в его голубые глаза. Я ненавижу, когда меня кто-то хватает. Я имею в виду, кто-то из мужчин.

Глядя в его бледно-голубые глаза, я сказал:

— Отпусти мою руку, Керригэн. А то не посмотрю, что ты коп, и раздавлю тебя.

Он радостно ухмыльнулся, но руку убрал.

— Ну и нрав же у тебя, парень. — Он пожал плечами. — Что же, после вчерашней ночи я ничему не удивлюсь.

Я едва сдержался, чтобы не врезать ему, прекрасно понимая, что это обрадовало бы Керригэна не меньше, чем доказательство моей вины. Ему годился любой предлог, чтобы засунуть меня в камеру.

Сзади меня Сэм произнес резким безапелляционным тоном:

— Кончайте вы оба! Охолони, Керригэн. А ты, Шелл, убирайся!

Я бросил через плечо:

— О'кей, Сэм. Но прежде я скажу. — Я повернулся к Керригэну: — Послушай, Джейсон Питер Керригэн. Давай разберемся. Я тебя терпеть не могу, и, если ты вывалишься в окно, я только рассмеюсь. Но не лезь ко мне, пока не будешь иметь что-нибудь на руках. Я угрожал Брэйну прошлой ночью, но не я прикончил его. Я даже не видел его после нашей стычки.

Он прервал меня:

— Какой стычки?

— Ты отлично знаешь, о какой стычке речь. Но я не перерезал горла этому типу. — С минуту я смотрел на лейтенанта, потом добавил: — Забавно. Я тебя презираю, но все же уверен, что ты не станешь преследовать невиновного.