Гонсало Гинер - Браслет пророка Страница 10

Одна группа охотников пришла как-то с шумом и криками, гоня перед собой стадо из тридцати овец, принадлежавшее египетскому поселенцу, который, чтобы сохранить жизнь, отдал им всех своих животных.

Еды недоставало, но, несмотря на это, все мясо оставляли для ремесленников, которые трудились по двадцать четыре часа в сутки, чтобы закончить башни. Они прилагали все усилия, чтобы быстро возвести башни, несмотря на недостаток инструментов, и им удалось завершить строительство двух башен к концу первой недели. Было предложено окрестить башни именами создателей четырех Евангелий, и с общего согласия две первые башни получили имена святого Матфея и святого Марка.

Фердинанд де Субиньяк со своей группой возвратился из Яффы через неделю после отъезда, сопровождаемый десятью повозками, полными дубовых досок. Этот материал пошел на изготовление третьей башни, которая уже была названа башней святого Луки, и по прошествии нескольких дней осталось только построить последнюю башню – башню святого Иоанна.

Осталось всего лишь пять дней до даты, на которую было назначено наступление на город.

Осажденные ничего не знали о ведущемся строительстве, но они боялись неизбежного наступления, видя, что крестоносцы занимаются укреплением своих позиций. Оборонные сооружения были их единственным шансом, у них не было других стратегических возможностей. Робкие атаки, на которые они осмелились несколько дней назад со своих позиций, не нанесли ущерба войскам крестоносцев.

На совете дворян-франков, собиравшемся несколько раз. обсуждали стратегию нападения. Все было готово для решающего дня.

Уже с первых часов утра 15 июля стояла невыносимая жара. Напутственные речи предводителей крестоносцев зажгли более шести тысяч сердец тех, кто с нетерпением ждал сигнала к наступлению. В напряженные моменты ожидания битвы у них в головах проносились, иногда в совершенном беспорядке, разные желания или мотивы, которые сподвигли их ступить на путь защитников веры и принять участие в походе. Самые набожные отправились в поход с единственной целью – освободить город, чтобы снова открыть тысячам христиан дорогу для паломничества в Святую землю, ставшего невозможным после нашествия сначала турок, а потом египтян. Другие стремились утолить жажду мести за тысячи умерших, жизнь которых стала жестокой данью в этом походе. Дворяне были полны честолюбивых желаний. Они жаждали признания, славы и, по возможности. Еще и герцогства или графства в этих землях, раз уж они ничем не владели на родине.

Многие крестоносцы, не имевшие ни знатного происхождения, ни титула, мечтали о богатстве, сокровищах или, по меньшей мере, о захвате какой-либо реликвии. Продажа реликвий была в ту эпоху одним из самых прибыльных занятий, поскольку в Европе все из кожи вон лезли, лишь бы обладать останками какого-нибудь святого и поклоняться им. А святыни, имеющие отношение к жизни Христа и к его страданиям, были и наиболее почитаемыми, и наиболее дорогими.

Четыре башни двигались медленно – каждая в направлении своих ворот, и каждую тянула дюжина коней. Было десять часов утра, когда Годольфредо, Раймундо, Танкредо и Роберто Нормандский разошлись, каждый к своей башне, чтобы принять участие в окончательном наступлении, напоследок выкрикивая вместе еще раз лозунг крестоносцев: «Волею Господа!» За каждой башней со всеми предосторожностями двигались около двух сотен всадников и около тысячи пеших крестоносцев.

Передние всадники подняли тысячи флагов, принадлежащих герцогствам, графствам и многим регионам Европы, но из всех выделялись тысячи и тысячи гербов со Святым Крестом. Казалось, что они заполнили пространство до самого горизонта, и это зрелище подрывало дух осажденных.

Из города по приказанию египетского правителя Ифтикара-Аль-Давла начали метать сотни подожженных снарядов, пробивших не одну брешь в рядах крестоносцев. Они долетели до одной из башен, и та моментально вспыхнула. Битва началась.

Тысячи стрелков-крестоносцев одновременно выпустили зажженные стрелы. Необычный огненный дождь позволил им выиграть несколько минут, все три башни значительно продвинулись вперед и достигли крепостных стен. Уцелевшие катапульты крестоносцев беспрестанно выпускали огромные булыжники, но город отвечал огнем, стрелами и реками кипящего масла, что существенно сдерживало атаку крестоносцев.

Фердинанд де Субиньяк вместе с Годольфредо и Роберто Нормандским, поднявшись на самый верх башни святого Иоанна, смог достичь стен. При поддержке двадцати стрелков, беспрерывно выпускавших залпы стрел и тем самым расчищавших путь, они смогли перебросить первый мост и достаточно легко преодолели его, став первыми, кто вошел в Иерусалим. Почти одновременно были разрушены Дамасские ворота, и через них в город с криками ворвались более трех тысяч крестоносцев под предводительством Раймундо Тулузского.

В последующие часы этой кровопролитной рукопашной битвы в Святом Городе, объятом паникой, стоял такой шум, что невозможно было различить отдельные звуки.

Каждую секунду скрещивались мечи, без пощады разрубая тысячи тел солдат, остававшиеся в живых метались в поисках укрытия. Сотни голов катились по прямым улицам, образуя страшные кучи. Многие умирали на пересечениях улиц от потери крови, лишившись руки, ноги или и того и другого.

Умирали все – и евреи, и арабы, и египтяне. Смерть не делала между ними различий – ни в возрасте, ни в поле, ни в расе, ни в сословии. Крестоносцев опьянял запах крови, уже пропитавшей их одежды и струящейся по их мечам.

В первые часы битвы над городом словно витал дух отпущенной на волю ненависти и мести.

Крестоносцы сражались целый день, пока не истребили всех жителей до последнего, обыскав каждый уголок каждого закоулка, дома или храма. Чтобы утвердить свою власть в новых владениях, у каждой двери оставляли флаг, щит или герб с фамилией крестоносца. Таким образом за несколько часов были разделены почти все дома в Иерусалиме. Это была часть желанной добычи, о которой многие мечтали во время почти трех лет похода.

Новые владельцы по праву стали хозяевами завоеванного, обладателями всех этих богатств.

Фердинанд де Субиньяк наравне с другими участвовал в беспощадном уничтожении врага. Продвигаясь по Аллее Скорби, ведущей к Святой Гробнице, он оказался возле особняка, на огромной каменной накладке дверного замка которого был изображен барашек, коронованный звездой. На двери еще не было отличительных знаков нового владельца, поэтому Фердинанд, воодушевившись, вступил во владение своим первым завоеванием в Святой земле.

Взломав дверь, он осторожно вошел внутрь в сопровождении нескольких крестоносцев. Затем он велел оставить его одного. Широкая прихожая, богато украшенная красивыми коврами, вела в большой внутренний двор, откуда был хорошо виден второй этаж, огражденный деревянными перилами.

На нижнем этаже за каменной аркой, украшенной резьбой, изображавшей различные фрукты, находилась светлая кухня. Остатки еще горящих углей наводили на мысль, что в жилище мог кто-нибудь находиться. Фердинанд решил, что нужно быть настороже.

Справа от кухни виднелась широкая столовая с большим столом из красного дерева, который служил подставкой для двух больших менор – еврейских канделябров на семь свечей. На этажерках были расставлены столовая посуда из тонкого фарфора и серебряные блюда разных размеров.

Не почувствовав присутствия других людей, Фердинанд вышел в прихожую и с мечом в руке дошел до лестницы. Он поднимался, не сводя глаз с коридора. Очутившись на верхнем этаже, он решил осмотреть его, начиная с первой комнаты, дверь в которую находилась по правую сторону от него.

Он медленно открыл дверь. Оказалось, что это всего лишь маленькая спальня, и единственная мебель в ней – кровать, стоящая в дальнем ее конце. Следуя дальше по коридору, он обнаружил еще три спальни, одна из них была богато отделана. Особенно выделялась комната, в которой находилась огромная библиотека, вызвавшая у него восхищение. Здесь были сотни книг, но их названия и язык повествования были ему неизвестны.

Последняя дверь по коридору была такой маленькой, что Фердинанд лишь с трудом, согнувшись, смог войти в нее.

Как и прежде, с огромной осторожностью он открыл маленькую дверь, и, когда вошел, единственное, что успел увидеть, – серебристый отблеск занесенного над ним кинжала. Не трудясь понять, что происходит, он успел отразить мечом первый удар и быстро остановить второй, неожиданно перебросив меч из руки в руку, отчего нападавший на мгновение смешался, и закаленная сталь проткнула его шею. Это был молодой египтянин. Упав на пол, он стал издавать предсмертные хрипы, свидетельствующие о том, что его смерть близка.

В глубине какого-то сооружения, показавшегося Фердинанду молельней, находился кто-то еще, полностью укутанный в черную накидку. Этот человек стоят без движения, наведя на Фердинанда арбалет.