Ариана Франклин - О чем рассказали мертвые Страница 10

Аделия знала, что некоторые рыцари вообще не покидали Салерно, отказавшись от намерения воевать в Святой земле. Они жили в городе, пока не кончались деньги. А потом уезжали домой, чтобы примерять лавры «борцов за веру», рассказывать истории о боях и походах и демонстрировать плащи крестоносцев, купленные по дешевке на салернском базаре.

— Ну и напугал ты его, — сказала Аделия. — Хороший бросок.

— Плохой, — возразил араб. — Я промахнулся.

Аделия повернулась к арабу:

— Послушай, Мансур. Мы здесь не для того, чтобы убивать людей.

Аделия замолчала. Она достигла дороги и прямо внизу увидела второго крестоносца, сэра Джоселина, защитника настоятельницы. Рыцарь поймал одну из собак и пристегивал поводок к ее ошейнику, браня стоявшего рядом охотника.

Когда они приблизились, воин поднял голову, улыбнулся, кивнул Мансуру и пожелал Аделии доброго дня.

— Рад вас снова видеть, мадам. Однако здесь не то место, где красивым женщинам следует гулять в одиночестве. Впрочем, как и остальным.

Никакого упоминания об инциденте на вершине холма, лишь тонкий намек — попытка оправдать товарища, не принося извинений напрямую, и одновременно порицание опрометчивости. Но почему Джоселин назвал ее красивой? Разве мужчины обязаны льстить? Если так, то этот рыцарь наверняка пользуется успехом у дам.

Джоселин снял шлем и шапочку. Густые черные волосы были влажными от пота. «Какие у него выразительные синие глаза, — подумала Аделия. — Поразительно, что обладающий высоким положением в обществе мужчина отменно учтив с женщиной-простолюдинкой».

Охотник молча стоял поодаль и угрюмо наблюдал за ними.

Сэр Джоселин поинтересовался самочувствием приора. Указав на Мансура, Аделия ответила, что доктор надеется на выздоровление пациента.

Рыцарь поклонился арабу, и Аделия пришла к выводу, что уже чему-чему, а манерам сэр Джоселин за время крестового похода научился.

— О да, арабская медицина, — произнес рыцарь. — Мы стали уважать ее — те, кто побывал в Святой земле.

— Вы с другом вместе там были? — Аделию заинтриговала разница в поведении двух рыцарей.

— В разное время, — ответил Джоселин. — Довольно странно, мы оба из Кембриджа, а встретились только после возвращения на родину. Восток огромен.

Судя по дорогим сапогам и тяжелому золотому кольцу на пальце, сэр Джоселин преуспел за время странствий на чужбине.

Аделия кивнула и пошла дальше, и только когда они с Мансуром отошли достаточно далеко, она вспомнила, что ей следовало поблагодарить рыцаря. Но через несколько секунд салернка напрочь забыла о сэре Джоселине и его опасном товарище. Аделия вновь превратилась в доктора, и все ее мысли занимал пациент.

Когда приор в прекрасном расположении духа вернулся в лагерь у дороги, то обнаружил, что женщина уже пришла и сидит у затухающего костра, а сарацин укладывает вещи в повозку и запрягает мулов.

Жоффре боялся встречи. Такой солидный и влиятельный человек, как он, лежал полуобнаженный, хныкающий от страха, перед этой женщиной, и в тот момент вся его солидность и влиятельность гроша медного не стоили.

Только чувство признательности и ясное понимание того, что без ее помощи он бы умер, удержали приора от малодушного бегства. Настоятель монастыря не мог уехать незаметно, не поговорив с ней.

Услышав шаги, Аделия подняла голову.

— Вы помочились?

— Да, — коротко ответил он.

— Без болей?

— Угу.

— Хорошо, — заключила она.

И тут приор вспомнил один случай. К воротам аббатства пришла нищенка, бродяжка, у которой начались схватки, и заведовавшему монастырским лазаретом брату Тео пришлось принимать роды. На следующее утро приор с братом Тео отправились навестить мать и новорожденное дитя. Жоффре гадал, кто из них испытывает больший стыд — женщина, явившая мужчине самые интимные органы, или монах, которому пришлось иметь с ними дело.

Ни один из них вообще не испытывал стыда. И никакого смущения. Они смотрели друг на друга с гордостью.

То же самое было и теперь. В сверкающих карих глазах, направленных на него, не было ни намека на похоть. Приор почувствовал себя боевым соратником Аделии — возможно, младшим по званию. Они вместе сражались против врага и победили.

Не меньше, чем за избавление от страданий, приор был благодарен доктору за это чувство. Он бросился к женщине и, целуя руку, прошептал:

— Puella mirabile, удивительная женщина.

Будь Аделия импульсивна, она бы непременно обняла приора. Она давно не занималась общей медицинской практикой и уже начала забывать, какое это невероятное удовольствие — видеть человека, излеченного твоими руками. Как бы там ни было, приора необходимо предупредить о возможном развитии болезни.

— Не более удивительная, чем все случившееся с нами, — ответила салернка. — Подобное может повториться.

— Проклятие! — не сдержался приор. — Проклятие, проклятие! — Здесь он спохватился: — Прошу прощения, доктор.

Взяв приора за руку, Аделия усадила его на бревно, а сама устроилась на траве, поджав под себя ноги.

— У мужчин есть железа, соединенная с детородным органом, — начала Аделия. — Она окружает ту часть мочевого пузыря, от которой отходит мочеиспускательный канал. Полагаю, у вас данная железа увеличена. Вчера она сдавила уретру с такой силой, что мочевой пузырь мог лопнуть.

— Что же мне делать? — спросил приор.

— Вам следует научиться облегчать мочевой пузырь — если такая необходимость возникнет — так, как это сделала я. Используя тростинку в качестве катетера.

— Катетера? — Она применила греческое слово вместо простого «трубка».

— Вам следует потренироваться. Я могу помочь.

«Боже милостивый, — подумал приор, — она действительно будет помогать. Для нее это всего лишь медицинская процедура. Я обсуждаю подобные вещи с женщиной!»

По пути из Кентербери приор ее едва замечал и воспринимал как одну из группы оборванцев. Сейчас он вспомнил, что во время остановок на постоялых дворах Аделия не оставалась в повозке с мужчинами, а вместе с монахинями ночевала на женской половине гостиниц.

Прошлой ночью, когда Аделия, хмурясь, осматривала его гениталии, она была похожа на добросовестного переписчика, сосредоточившегося над непонятным манускриптом. И в это утро ее профессионализм позволил им подняться над мутными водами пошлости. И все же Аделия была женщиной, простой и открытой, как ее речь. Женщиной, которая растворялась в толпе, казалась заурядным существом, серой мышкой. Теперь лекарка полностью занимала мысли приора Жоффре, и положение спасительницы казалось ему несправедливым. У Аделии были мелкие, но правильные черты лица. Укутанное плотным плащом тело было миниатюрным, но изящным. Слегка смуглая кожа покрыта светлым пушком, как это бывает у выходцев из Северной Италии и Греции. Белые зубы. Волос не видно — голова покрыта шапочкой с опушенными до ушей полями. Сколько ей лет? Еще молодая.

Солнце освещало лицо, на котором ясно читалось преобладание разума над чувствами, проницательности над женственностью. Ни намека на фальшь или неискренность. Приходилось признать, что она чиста, как выскобленная стиральная доска. С Аделии можно писать образ Девы — настолько невинным и искренним было это создание.

Аделия же смотрела на приора и думала о том, что он слишком тучен, как и большинство высокопоставленных иерархов церкви. Но в данном случае обжорство не являлось компенсацией отсутствующей половой жизни. Приор вовсе не расценивал женщин как гарпий или соблазнительниц. Аделия сразу поняла, что настоятелю не чужды утехи любви, что он не изнуряет плоть и не склонен смирять ее розгами. Наверняка у приора есть близкая женщина, подруга, тихо живущая рядом с ним. Этот слуга Божий был способен прощать мелкие прегрешения, в том числе и свои собственные. Конечно, Аделия его заинтересовала — как и всех мужчин, которые удосужились ее заметить.

Выглядел приор Жоффре прекрасно, и Аделия почувствовала некоторое раздражение. Она всю ночь провела у его ложа, и теперь он обязан прислушаться к совету.

— Вы слышите меня?

— Простите, мадам? — Приор выпрямился.

— Я могу показать, как пользоваться катетером. Процедура несложная.

— Полагаю, мадам, придется подождать, пока возникнет необходимость.

— Очень хорошо. Кстати, у вас избыточный вес. Следует делать больше физических упражнений и меньше есть.

Уязвленный настоятель заявил:

— Я охочусь каждую неделю.

— Верхом на коне. Вы должны следовать за собаками пешком.

Командует, подумал приор Жоффре. И она приехала из Салерно? У него был опыт общения с сицилийскими женщинами — краткий, но незабываемый, напоминавший скачку на чистокровных арабских скакунах. Темные глаза улыбаются ему поверх вуали… прикосновение пальцев с накрашенными хной ногтями… Речь мягкая, как их кожа, а запах…