Росс Кинг - Экслибрис Страница 11

Ее голос отражался от невыразительных голых стен. Слова казались заученными, словно она рассказывала эту историю уже много раз. Я припомнил богатое собрание сочинений по оккультным наукам в библиотеке ее отца и подумал, не связаны ли здешние книги каким-то образом с коллекцией Бенедикта из Рихновы или Антона Шварца, а может, и самого «императора-чародея».

Мы шли теперь рядом, быстро проходя обратно по лабиринту коридоров, — насколько я представлял себе — в направлении библиотеки. Одно неизвестно, этим ли путем шли мы полчаса назад. Все слуги, даже Финеас, словно куда-то исчезли. Мне пришло в голову, что два человека или даже полдюжины людей могут спокойно жить в Понтифик-Холле, занимаясь своими делами, и целыми днями не встречаться друг с другом.

Внезапно ее рассказ прервался.

— Дорогой господин Инчболд…

Я хрипел и пыхтел из последних сил, стараясь не отставать от нее. А сейчас едва не столкнулся с ней, поскольку она вдруг остановилась посередине коридора.

— Дорогой господин Инчболд, я слишком долго пользовалась вашим добродушием. Должно быть, вы спрашиваете себя — зачем я рассказываю вам все эти вещи. Зачем показала библиотеку, описи, грамоты…

Я распрямился и обнаружил, что не моту поймать ее взгляд.

— Что ж, леди Марчмонт, должен признаться…

— О, прошу вас… — прервала она меня, подняв руку. — Алетия. Надеюсь, мы обойдемся без церемоний.

Ее просьба прозвучала скорее как приказ. Я молча согласился: с титулом или без него, она все равно выше меня по положению. Ведь титул — всего лишь слово и ничего не меняет.

— Алетия, — я произнес ее странное имя с осторожностью, как дегустатор, пробующий новое экзотическое блюдо.

Она пошла дальше, правда уже помедленнее, толстые подошвы ее ботинок шаркали по плиткам пола. Мы свернули налево, в другой, более длинный коридор.

— В сущности, мне хотелось, чтобы вы хоть немного представили себе, каким был когда-то Понтифик-Холл. Может быть, у вас уже сложилось определенное представление? Вообразите фрески, гобелены… — Легко и непринужденно, точно фокусник, она взмахивала рукой, показывая на голые стены и в глубину уходящего вдаль коридора. Тупо щурясь в темноте, я был не в состоянии ничего вообразить. — Но главное, — продолжала она понизив голос, — я хотела, чтобы вы поняли, каким человеком был мой отец.

Мы подошли к библиотеке, в которой уже царила полнейшая темнота. Прикосновение ее руки вновь заставило меня вздрогнуть. Поворачиваясь, я увидел в зрачках ее близко посаженных глаз два крошечных пляшущих огонька, порожденные светом лампы. Я нервно отвел взгляд. В данный момент сэр Амброз казался мне еще более невообразимым, чем его разграбленные владения.

— У меня нет мужа, нет детей, не осталось в живых никого из родственников. — Ее голос упал до шепота. — У меня почти ничего не осталось. Но я живу сейчас лишь одной мыслью, одной мечтой. Понимаете, господин Инчболд, я хочу вернуть Понтифик-Холлу его былое величие. Восстановить все в точности до малейших деталей. — Выпустив на свободу мое плечо, она вновь махнула рукой в темную, необитаемую пустоту. — Да, до малейших деталей, — повторила она с особым нажимом. — Мебель, картины, сады, оранжерею…

— И библиотеку, — закончил я, думая об испорченных и пылящихся на полу книгах.

— Да. И библиотеку тоже. — Она вновь схватилась за мое предплечье. Лампа раскачивалась, описывая короткие дуги. Наши тени колебались из стороны в сторону, точно танцоры. Здесь, в этом пустующем доме с его голыми стенами и обваливающейся штукатуркой, ее мечта казалась дикой и неосуществимой. — Все будет в точности таким, каким было при отце. И я сделаю это. Хотя понимаю, что мне придется нелегко.

— Да, — откликнулся я, надеясь, что в моем голосе прозвучит оттенок сочувствия. Я думал о расквартированных здесь полках, о разрушенном фасаде здания и огромной ветви плюща, что заползла в комнату через окно второго этажа… о той ужасающей общей картине разрухи, которую я увидел при въезде в поместье. Действительно нелегко.

— Буду с вами откровенной. — Она приподняла лампу, чтобы осветить наши лица. Пламя ее сейчас разгорелось ярче, но оно лишь сделало тени более глубокими. — Сложности с реставрацией дома будут возникать не только из-за многочисленных разрушений и не только из-за того, что я, скажем так, стеснена в средствах, как вы, впрочем, уже могли догадаться. Они будут возникать вдобавок и потому, что здесь замешана еще кое-чья корысть. — Она произнесла это нарочито небрежно, но глаза с расширенными зрачками, блестящие в темноте, как два обсидиана, смотрели напряженно и испытующе. — Да, еще кое-чьи интересы. Видите ли, господин Инчболд, я, как и мой отец, приобрела в этой жизни больше врагов, чем мне причиталось бы по справедливости. — Она сдавила мою руку до боли. — Вы поняли из нашей имущественной описи, что сэр Амброз был человеком огромного богатства.

Я послушно кивнул. На мгновение мне представились члены совета графства, бродившие по этому коридору и по всему остальному дому, по покоям, роскошное убранство которых могло соперничать с пещерой Аладдина; вот они, все четверо, оценивают вазы, часы, гобелены, секретеры и умопомрачительные драгоценности; их глаза раскрываются все шире; и очередной баснословной цены пункт добавляется в роскошную опись. А теперь все эти богатства исчезли.

— Богатство привлекает врагов, — сказала она, добавив тем же небрежным тоном: — Сэра Амброза убили. Как и лорда Марчмонта.

— Убили? — Мой вопрос гулко отозвался среди голых стен этого пустого коридора. — Но кто? Люди Кромвеля?

Она отрицательно покачала головой.

— Не могу с уверенностью сказать. Но у меня есть некоторые подозрения. А что произошло на самом деле, мне неизвестно. Я надеялась, что хранящиеся в гробу документы помогут мне разгадать эту загадку. И лорд Марчмонт рассчитывал, что сможет обнаружить кое-что, но… — Она вновь покачала головой и опустила глаза. Подняв их через мгновение, она, должно быть, увидела на моем лице выражение, истолкованное ею как беспокойство, и поспешила прибавить: — О, только не надо беспокоиться. Сейчас уже нет никакой опасности, господин Инчболд. Позвольте мне заверить вас в этом. Пожалуйста, поймите. Вы будете в полнейшей безопасности. Я вам это обещаю.

Ее настойчивые заверения посеяли в моей душе семена сомнений. Почему мне может грозить опасность? Однако времени подумать над этим у меня не осталось, поскольку леди Марчмонт выпустила мою руку и позвонила в колокольчик. Он прозвучал резко и жалобно, точно сигнал тревоги.

— Ничего не бойтесь, — сказала она, вновь поворачиваясь ко мне, когда утих этот звон. — Услуга, о которой я попрошу вас, будет достаточно проста. И из-за нее вы не подвергнетесь совсем никакой опасности.

Ага, подумал я. Наконец-то.

— Услуга?

— Да. — В конце коридора показался Финеас. Леди Марчмонт повернулась к нему лицом. — Однако я и так уже вас заговорила. Надеюсь, вы простите меня. Наши дела могут подождать до завтра. Сейчас вам нужно отдохнуть, господин Инчболд. Вы проделали очень дальний путь. Финеас? — Мрачное лицо лакея показалось в желтой световой дорожке масляной лампы, заправленной рыбьим жиром. — Пожалуйста, покажи господину Инчболду его спальню.

Следуя вверх по лестнице вслед за Финеасом, я думал: да уж, дальний путь я проделал. Даже сам не знал, насколько дальний.

На ночь меня разместили в спальне верхнего этажа, в одной из комнат, выходивших в просторный коридор, где через равные интервалы располагался ряд закрытых дверей. Предоставленная мне комната была большой, но, как я и думал, более чем скудно обставленной. Обстановка состояла из постели с соломенным тюфяком, трехногого табурета, пустого камина, украшенного спутанными гирляндами грязной паутины, и маленького стола, на котором лежали перо, книга и еще какие-то предметы. Я слишком устал, чтобы обращать на них внимание.

Я настолько устал, что какое-то время не мог даже двигаться. Тупо глядя в пустое пространство, я недвижимо стоял в центре комнаты. Мне подумалось, что сельские дома, мимо которых я проезжал по дороге к Крэмптон-Магна, были изнутри, должно быть, побогаче. На мгновение в воспоминании всплыла опись, запертая двумя этажами ниже в крохотном подвальном архиве; бесконечный перечень ковров, гобеленов, напольных часов и дубовых кресел с твердой резной спинкой. В былые времена обстановка этой комнаты — «Бархатной спальни», как Алетия назвала ее, — должно быть, выглядела впечатляюще; может, здесь спал даже сам сэр Амброз. И сейчас еще обнаруживались остатки прежней роскоши — выщербленное и облезшее резное украшение над камином или треугольный лоскут обивки с ворсистым рисунком в верхней части стены. Следы былого величия Понтифик-Холла. Для полуголодных пуритан в черных домотканых одеждах этот дом выглядел просто непристойно. А кому-то еще, очевидно, подсказал мотив для убийства.