А. Веста - Язычник Страница 13

– Человек сумел выделиться из природы, но не сумел проникнуть в ее Волшебную Мастерскую. – Мой верный друг пытался заполнить минутный вакуум, требующийся для «генезии». – Непрерывное насилие над Природой завело нас в тупик технократии. Несколько столетий мы заняты протезированием своих утраченных возможностей, вместо того, чтобы слушать божественную природу и служить ей. Однако наш маг нашел заветную дверцу в тайники жизни…

Колбу заволокло изнутри голубым туманом. Я прекратил нагрев. Зеленоватые искры внутри сосуда перепархивали с места на место, словно светлячки. Проснувшаяся сила жизни жаждала обрести форму. Если при сотворении «феникса» алхимик переливал «эликсира», то привидение могло просочиться сквозь стекло.

– Этот опыт доказывает, что незримые элементы жизни не теряются после физической смерти растения. Они могут быть вновь собраны и проявлены герметическим искусством. Это ступень к бессмертию, – трубил Ляга, воодушевляя публику.

От жара спиртовки вязкая эссенция расплавилась и испарилась. Теперь эликсир жизни был приведен в активное состояние, и возрождение началось. Сквозь слоистое марево тянулся прозрачный, слабо окрашенный зеленью побег. Он вырастал из голубоватого сыпучего пепла на дне сосуда. Через секунду призрачное растение выбросило цепкие боковые ростки. Я почти уверен, что в колбе с эликсиром жизни отсутствует обычная гравитация. Все призраки вели себя так, словно очутились в невесомости. Через полминуты стали видны круглые плоские листья. Бутоны торопливо развернулись, и внутри колбы полыхнуло черно-оранжевое пламя лепестков, им было тесно и они, словно любопытные дети, жались к стеклам. Это была обычная настурция, но в виде «феникса». Нет, она не вырастала на глазах у зрителя, как семечко на ладони Ури Геллера: она проявлялась уже в виде развитого цветущего растения.

Среди гостей прошел сдержанный гул восхищения.

– Дамы и господа, мы с вами стали свидетелями подлинного чуда. Растения прошли долгий путь по мирам восхождения, пока на самой вершине жизненной волны не родились цветы. Там, где волны жизни сливаются с духовным потоком, рождается гармония, и даже самый скромный цветок – это блик космической мудрости и божественного присутствия в мире… И наш мозг не просто цветок эволюции, он и бутон, и плод на гибком стебле. Не значит ли это, что и он может быть восстановлен в магической мастерской?

Грянули аплодисменты.

Я-то знал, что моя «растительная генезия» еще не была полной победой над хаосом смерти, но каждый удачный опыт был укреплением на моем пути. Остывая, видение в колбе начало искрить, меняя цвета. Это было ликование жизни; жизни тонкой, не подверженной старению и смерти.

Гости были в восторге. Денис улыбалась. Рубен платком вытирал вспотевшее лицо, а девчонка рванулась ко мне, пытаясь вырвать из моих рук еще горячую колбу.

– Я тоже так хочу…

– Я подарю тебе этот цветок и научу вызывать его душу.

– А что взамен? – спросила посерьезневшая девочка.

– Ничего…

– Так не бывает! «За все надо платить», так папа говорит.

О, дитя, мудрое не по годам… Хорошо, мы обменяемся чем-нибудь…

Стадо гостей, удивленное краткостью фокуса, быстро рассеялось по парку, черные стражи девочки растворились в ночном мраке.

– Пойдем, поболтаем, – она заговорщицки протянула мне белую сдобную ручонку и с недетской силой потянула к ближайшей ажурной беседке. – Здесь мы спрячемся от Мымры и Горгульи. Они всюду лазают за мной, даже в туалет заходят, тупые… – и дитя произнесло редкое ругательство, знакомое далеко не всякому знатоку. – Раньше за мной следили мужики, это было клево!

Она причмокнула от приятного воспоминания.

– Хочу стать невидимкой, как ты, тогда я целыми днями буду подглядывать за взрослыми, а ночью убегать и гулять, где захочу или наоборот… Научи меня скорей, сейчас же!

– Нет, милая, это невозможно, – бормотал я.

Меня насторожил этот испорченный сахарный поросеночек.

– Так, значит, не научишь? – с угрозой раздувая ноздри, переспросила девочка.

– Нет.

– Тогда…

Она торопясь, вырывая пуговки, принялась расстегивать свою белую блузку с кружевным жабо. Ничего не понимая, я даже не пытался ее остановить.

– Я всем расскажу, что ты меня насиловал! – она резко задрала клетчатую юбчонку, оголяя розовое тельце.

– Только не это, – едва успел выдохнуть я.

– Сейчас же прекрати, Лера… Извините ее, девочка не совсем здорова.

Денис, опустившись на колени, застегивала жемчужные пуговки на разорванной блузке девочки. Мымра и Горгулья поспешно материализовались из ночного мрака и под руки уволокли упирающуюся и повизгивающую «инфанту» по направлению к усадьбе.

– Не слушайте ее, она ведьма, ее привезли сюда в большом черном гробу, я видела, – на губах девочки выступила желтая пена.

– Диона, – женщина протянула мне руку и слегка наклонила идеально причесанную голову непринужденным жестом королевы, принимающей корону из рук епископа.

– Эрлы Хин, – сорвалось с моих губ шаманское имя, настолько я был растерян и взволнован близостью прекрасной дамы в темно-красном бальном платье. Чувство странного родства влекло меня к ней. Мы оба были здесь чужими и несли неразгаданную тайну в глубине.

– Простите, Демид, – запоздало опомнился я, околдованный ее запахом, голосом и блеском глаз.

– Нет, нет, вы, действительно Керлехин: «Олень-охотник». И ваша татуировка, – она сняла длинную перчатку и слегка коснулась прохладными пальцами моей щеки. – В Англии и Франции до сих пор верят в Рогатого Охотника Харлекина. Он изредка появляется в окрестностях Виндзорского дворца. Когда-то его принимали за дьявола… А теперь дьявол живет среди нас, не привлекая ничьего внимания, – она улыбнулась своему наивному каламбуру.

Двое стражей, буквально избиваемых верткой добычей, были уже далеко. Я искоса наблюдал за Дионой. Ей было лет двадцать пять, не больше… Точеный профиль, длинная белая шея, покатые плечи и узкая талия не оставляли сомнений – в ее жилах текла благородная старинная кровь. Ее речь была абсолютно правильной, без малейшего намека на акцент, но ее мелодичный поток и неуловимые интонации были настолько изысканны и непривычны, что мой интерес к этой женщине неудержимо разгорался. Кто она? Откуда вывез это чудо Вараксин?

– Странный праздник, – Диона улыбнулась мягко, словно извиняясь. – Вокруг столько людей, но я едва знакома с ними. Все они чего-то ждут от меня, а мне тревожно и неловко.

– Да, мы чужие на этом празднике жизни! – не слишком удачно сострил я.

– Вы тоже это почувствовали?! – радостно изумилась Диона. Для нее эта засаленная фраза была свежей и оригинальной. Действительно – инопланетянка…

Мы были одни, хотя рядом, за деревьями, смеялись гости, взлетали шутихи и как огненный змей крутился фейерверк. Я молчал, не зная о чем говорить.

– Госпожа, куда вы пропали?

ИЗ-ЗА кустов вынырнул элегантный блондин. Он или крался за нами, или тоже обладал способностью к внезапной материализации. Стремительно коснувшись губами руки Дионы, он промурлыкал:

– Гости заждались, позвольте, я сам развлеку нашего волшебника…

Его обращение с ней, смесь почтения и фамильярности и грассирующий баритон взбесили меня. Я с неприязнью смотрел на его зачесанные ото лба волнистые волосы. Это был человек неопределенной расы, скорее европеец, чем семит, с довольно изящными, четко прорисованными чертами лица, но с неуловимой отметиной вырождения на этом красивом, наглом лице.

Диона пожала белоснежными плечами и подала мне на прощание руку:

– Благодарю за чудесный иллюзион.

Я невольно оглянулся ей вслед. Чуть покачиваясь на высоких каблуках, она медленно шла меж кустов гортензий.

– Абадор, – деловито представился блондин. – Не удивляйтесь, это скорее прозвище, чем имя. Имя у меня самое обыкновенное: Леон, для друзей Лева. Я работаю у Рубена Яковлевича, и по совместительству являюсь поверенным Дионы, ее менеджером. Но мне больше нравится русское слово «управляющий», оно звучит так красиво, властно, правда немного длинновато и тяжеловесно, как все русское… Ха-ха… А как вас звать-величать?

– Демид, фокусник, – сухо представился я.

– Шикарный вечер, шикарные девушки, – Абадор блеснул ровной, великолепно поставленной улыбкой. – Жаль, что все праздники когда-нибудь кончаются. Кстати, при дворах фараонов бытовал интересный обычай. В самый разгар обильных возлияний и огненных плясок наложниц являлся жрец в погребальных одеждах, в руках он держал нечто вроде мумии. «Ешьте, пейте и веселитесь, ибо завтра вы станете подобны сему!» – возглашал этот черный вестник. Memento more! Господа… Время жизни ограничено, надобно спешить…