Ядовитое кино - Валерий Георгиевич Шарапов Страница 14

– Внизу все захламлено, здесь люди определенно бывают реже, так что не затопчи следы.

Вместе со Зверевым и Игорьком наверх поднялся только Веня. Кравцов и остальные остались внизу.

Они остановились как раз над местом, где лежало тело Быкова. Зверев приблизился к краю и посмотрел вниз:

– Если он и в самом деле упал, то – именно отсюда.

Внизу Мокришин по-прежнему щелкал камерой, Гена Логвин сидел на пеньке и читал газету, Кравцов что-то записывал в блокнот.

Зверев присел на корточки и разгреб рукой песок:

– Так, посмотрим, что тут у нас.

Костин и Комарик внимательно следили за действиями сыщика. Вскоре в руках Зверева оказался зеленоватый «кругляш». Майор поспешно стряхнул с него землю.

– Осколок бутылки? – уточнил Костин.

– Если быть точнее, это ее донышко! – Зверев еще раз порылся в земле. – А вот еще осколок.

Он покрутил обе находки перед глазами, вернул их на место и принялся осматривать стену.

– Что там? – нетерпеливо заскулил Веня.

– Да погоди ты! – огрызнулся Зверев, изучая участок поврежденной эрозией кирпичной кладки. – Есть!

Майор выпрямился и отряхнул руки:

– Да уж, наш Игорек оказался прав, так что не зря мы сюда поднимались. Тащите-ка сюда Мокришина и Гену с Бармалеем. – Зверев указал на найденные осколки: – Пусть приобщит это к уликам и выяснит, не совпадают ли эти осколки с горлышком той бутылки, которое вы нашли внизу. Кроме того, пусть возьмет пробы с этого участка стены и выяснит, что это за пятно, – Зверев указал на темное пятнышко на каменной кладке. – Помните горлышко бутылки, о которое наш Быков распорол себе артерию?

– И которое слишком похоже на «розочку[4]», – догадался Веня.

– Вот именно! Так вот, если найденное мною дно и «розочка» являются частями одной и той же бутылки, то я берусь утверждать, что Быков не просто упал – его убили! Гляньте-ка на это пятно – это кровь! Думаю, что дело обстояло так: Быков стоял на самом краю стены, а его убийца – напротив. Убийца разбивает бутылку о стену и бьет ею Быкова в горло. Быков пятится и падает вниз. Убийца бросает вниз свое «оружие», где и без того уже валяется целая куча прочих осколков. «Розочка» летит вниз, но донышко и большая часть разбитой бутылки остаются здесь.

Спустя десять минут, когда оставшиеся члены оперативно-следственной группы поднялись на стену и приступили к работе, Зверев спустился вниз.

Через час он был дома и собирался позвонить Сонечке Мосиной, но не успел. Телефон зазвонил сам. Зверев услышал голос Комарика:

– Собирайтесь, Павел Васильевич, у нас еще один труп. Машина к вам уже едет.

* * *

Пока они ехали, уже окончательно стемнело. По дороге Гриша Панюшкин, водитель дежурной машины, увлеченно рассказывал о том, как в субботу они с женой ездили за город к шурину. Там попарились в баньке, отведали забористого первача, а поутру ни свет ни заря шурин, в прошлом фронтовик-зенитчик, потащил Гришу на рыбалку. Гриша, который никогда не считал себя заправским рыболовом, отнекивался как мог. Однако шурин, у которого в голове определенно еще бурлила выпитая накануне самогонка, не желал ничего слышать и потащил Гришу едва ли не силком. Они пришли на озерцо. Треклятые комары и нудное лягушачье кваканье заставили Гришу без устали проклинать неугомонного шурина. Когда же тот расстелил на траве полотенце и выложил принесенные в армейском сидоре шмат сала, выдранный из земли с корневищем пучок зеленого лука и краюху домашнего хлеба, Гриша насторожился. А когда шурин достал два граненых стакана и неполный полуштоф с мутной жидкостью, Гриша и вовсе застонал:

«Не буду я больше пить! И без того голова гудит».

«А чего тут пить? Это же так, для здоровья, вместо микстуры».

Разлив содержимое бутылки поровну, шурин выдохнул, потом медленно выпил. Охая и вздыхая, Гриша в три приема тоже осушил свой стакан. Потом были разговоры о войне и, разумеется, о бабах. Обсудив своих жен и их несносную натуру, Гриша и его бесшабашный шурин взялись за удочки. Когда Гриша умудрился вытянуть из-под старой коряги трехкилограммовую щуку, он уже радовался как ребенок. Одним словом, благодаря принесенному шурином полуштофу и хорошему клеву поездка, по словам Гриши, удалась на славу.

Зверев слушал усатого водилу вполуха, то и дело кивал и гадал при этом, кто же на сей раз стал жертвой загадочного убийцы. Когда Комарик позвонил и сообщил об очередном трупе, Павел Васильевич там взбеленился, что не удосужился даже уточнить подробности, и яростно бросил трубку на рычаг.

Сейчас он пытался думать о Сонечке Мосиной и ее сахарных губках, но перед глазами почему-то появлялось безжизненное тело Федора Быкова и его пробитая осколками гортань.

Когда Гриша стал рассказывать, как жена шуряка, бульбашка, после удачной рыбалки, помимо сваренной в котелке ухи, нажарила им целую гору драников с тмином, Зверев совсем затосковал. Поужинать он, разумеется, не успел и сейчас очень жалел об этом. Когда они подъехали к общежитию, Зверев вышел из машины, в сердцах матеря про себя Гришу с его рассказами о разных вкусностях, которыми его потчевали гостеприимные деревенские родственники.

У порога на лавочке майора поджидал Игорек. Парень клевал носом, но, услышав скрип тормозов, быстро вскочил и поправил очки.

– Ну и денек сегодня выдался, товарищ майор! Просто жуть. А меня Петрович сюда посадил, велел вас встретить.

– Какой еще Петрович? – не сразу сообразил Зверев.

– Старший лейтенант Костин.

Зверев улыбнулся:

– Это он тебе велел так себя называть?

– Почему же сразу «велел»? Я сам его так звать стал. Он же вас Василичем называет, потому что вы у него непосредственный начальник. А у меня непосредственный начальник – старший лейтенант Костин. Вы же сами его ко мне приставили, чтобы я у него учился. Вот я и решил Вениамина Петровича просто Петровичем называть. Он вроде не возражает.

Зверев рассмеялся:

– Ну, если так… Как вы, кстати, ладите? Не обижает тебя твой новый наставник?

Игорек привычным движением поправил очки:

– Ругает иногда, но учит хорошо! Так что я не жалуюсь!

– Ладно, показывай, что там у нас снова случилось.

Они поднялись на второй этаж и вошли во вторую дверь по левой стороне длинного коридора.

Глава вторая

Комната, как и все прочие в этом переоборудованном под жилье помещении, была довольно тесной. Скудная мебель, пара цветочных горшков на подоконнике, раскрытое окно. Помимо