Макс Коллинз - Проклятые в раю Страница 17

Ничего удивительного. Вы знаете, что они говорят — все белые на одно лицо.

Адмирал продолжал:

— И это было не единственное столкновение между военными моряками и преступными элементами...

— И насколько сильно ситуация вышла из-под контроля? — спросил Лейзер.

— Чтобы обезопасить людей, уединенно живущих в долине Маноа и других пригородах, я отрядил большее число пеших патрулей и направил в районы, где живут семьи военно-морских офицеров, радиофицированные военно-морские автомобили.

— А почему этого не сделала полиция? — спросил я.

— Единственно могу сказать, что все это было сделано по просьбе мэра и шерифа. А результатом давления, которое мне пришлось выдержать, стала перетряска сил в аппарате мэра — новый шеф полиции, почти всему управлению дан годичный испытательный срок.

— Как вам это удалось? — потрясенный, спросил я.

Улыбка адмирала была скромной, но говорила о большом самодовольстве.

— Существуют некие... рычаги, на которые пришлось нажать военно-морским силам.

— Что же это за рычаги? — поинтересовался Дэрроу.

Адмирал и глазом не моргнул.

— Несколько раз, пока тянулось это злосчастное дело, нам пришлось отменить отпуска на берег. Когда флот находится на базе, господа, доходы Гонолулу поднимаются. А если перекрыть эти поступления в казну, что ж... можете представить себе последствия.

— Вы несомненно с самого начала старались оказать положительное влияние на ход этого дела, — сказал Дэрроу. Даже я не смог уловить в его голосе сарказма.

Припухшие адмиральские глаза сузились.

— Этот сексуальный дегенерат Кахахаваи был бы сегодня жив, если бы губернатор Джадд и министр юстиции послушались меня.

Дэрроу задумчиво наморщил лоб.

— Это вы о чем?

— После того как жюри присяжных не пришло ни к какому решению, я предложил, чтобы этих насильников подержали под замком, пока не состоится второй суд. Но они настояли на том, что поднимать сумму залога выше того, что может заплатить человек, незаконно. Вы же понимаете, что это нарушение их гражданских прав. По случайности рождения, эти существа, знаете ли, «американцы»... Что ж... полагаю, господа, вам не терпится встретиться с вашими клиентами.

— С вашего любезного разрешения, — сказал, поднимаясь, Дэрроу. — Кстати, адмирал... как вам удалось оставить наших клиентов под своим неусыпным наблюдением?

— Вы хотите сказать, почему они не в тюрьме? — Он позволил себе широко улыбнуться. — Боже, да у судьи не хватило духу взять на себя ответственность за то, что могло бы случиться с миссис Фортескью и остальными при всех этих угрозах террористических актов и насилия со стороны толпы. Я предложил, чтобы судья привел одного из моих офицеров к присяге как особого офицера гражданского суда, с тем чтобы он мог надзирать за обвиняемыми на борту «Элтона». Я пообещал, что обвиняемые будут предоставлены в распоряжение суда в любой момент.

— Отлично сработано, — сказал Дэрроу, нисколько не кривя душой.

Адмирал поднялся, но остался стоять за своим столом.

— Знаете, мистер Дэрроу, во время суда над этими отвратительными насильниками присяжные совещались девяносто семь часов... Семеро признали их невиновными, пятеро — виновными. Точно соответствует соотношению желтых и коричневых и белых членов жюри присяжных. В этом деле вы, без сомнения, столкнетесь с таким же разноцветным жюри...

— На этот раз такого не случится, — предсказал Дэрроу.

— Вы выступаете против обвинителя Джона К. Келли... он молодой и горячий. Нападает яростно...

— А я контратакую с оливковой ветвью в руках, — сказал Дэрроу. — Я здесь для того, чтобы засыпать пропасть, которая разверзлась между расами на этих островах-садах, сэр. И чтобы в дальнейшем эта зияющая рана больше не открывалась.

И мы ушли, оставив адмирала обдумывать слова Дэрроу.

Глава 6

Наш водитель лимузина остался нашим проводником и тогда, когда нас повели к обветшалому, лишенному команды, жалкому старому крейсеру, вытащенному на мелководье Перл-Харбора — морскому кораблю Соединенных Штатов «Элтон». Водитель подвел нас к двум вооруженным морским пехотинцам, которые стояли на часах у подножия семидесятипятифутового трапа, соединявшего корабль с берегом. Один из часовых сопроводил нас на борт, идя впереди, пока мы приплясывали следом под поскрипывание шатких деревянных ступеней.

Шепотом, но перекрыв скрипучую мелодию, Лейзер произнес, обращаясь к Дэрроу:

— Вам не показалось, что адмирал недвусмысленно высказался за суд Линча?

Если он ожидал, что противник расизма Дэрроу резко обвинит Стерлинга — теперь, когда нашего хозяина не было рядом, — то его ждало разочарование. Но разочарован был только Лейзер. Я достаточно хорошо знал К. Д., чтобы угадать, что скажет он примерно следующее: «Адмирал Стерлинг — военный человек, и южанин, поэтому неудивительно, что его суждения предвзяты».

Именно это он и выдал.

Наш провожатый — морской пехотинец — привел нас на верхнюю палубу.

— "Элтон" используется для общих трапез, — сказал он, перекрикивая гул от шагов по металлической поверхности, — и как офицерский клуб.

Он проводил нас в офицерскую кают-компанию, на корму, сказав:

— Миссис Фортескью и лейтенант Мэсси размещены дальше, в капитанской каюте.

Мы шли мимо большого обеденного стола, за которым сидело несколько офицеров, с любопытством нас рассматривавших. Некоторые узнали тащившегося мимо них Дэрроу. Внутреннее убранство корабля, если судить хотя бы по столовой, не имело ничего общего с его печальным внешним видом. Стены были обиты панелями красного дерева, висели написанные маслом портреты адмирала в рамах, были выставлены трофеи, сияло серебро отделки.

Дэрроу спросил:

— Капитан был настолько любезен, что освободил свое жилье для моих клиентов?

— Нет, сэр... капитан Уортман живет с женой в Гонолулу. Его каюта обычно оставляется для посещающих нас адмиралов.

Для весьма важных гостей. Для обвиняемых в убийстве, к примеру.

Наш провожатый постучал в дверь и позвал:

— Миссис Фортескью? Пришли ваши гости.

— Впустите их, — прозвучал голос образованной женщины, южанки.

Морской пехотинец открыл дверь, и Дэрроу вошел первым, за ним Лейзер и я. Дверь с лязгом закрылась за нами, словно напомнив, что мы оказались в подобии тюремной камеры. Но, черт побери, вот это была тюремная камера!

Панели красного дерева, просторно, в центре комнаты большой стол тоже красного дерева, такой могла быть каюта первого класса на «Малоло» — красивая темная мебель, включая платяной шкаф, комод и односпальную кровать. Расставленные повсюду в вазах и склянках яркие гавайские цветы придавали этому решительно мужскому помещению женского очарования.

И миссис Грейс Фортескью, урожденная Гранвиль, приветствовала нас, подобно элегантной хозяйке. Она протянула Дэрроу руку, словно ожидая, что тот ее поцелует.

Он так и сделал.

— Какое удовольствие и честь познакомиться с вами, мистер Дэрроу, — произнесла она.

Она была такая же утонченная, как ее южный акцент. Высокая, стройная, Грейс Фортескью казалась хозяйкой, принимающей за чашкой чая гостей, — костюм вишневого цвета и такая же изящная шляпка, нитка жемчуга обвивает довольно длинную, стройную шею, в ушах тоже покачиваются жемчужины. Темно-русые волосы, такие же, как у Талии, подстрижены коротко, прическа молодежная, стильная, и лет ей могло быть сорок, а могло — и около шестидесяти, сказать трудно. Но она определенно находилась в том возрасте, когда женщина перестает быть миленькой и становится интересной. И несмотря на яркие глаза, такого же ярко-голубого цвета, как у Изабеллы, на ее тонком лице проступила усталость. Недавние события оставили свой след на этом высокомерном лице.

Дэрроу представил Лейзера, и миссис Фортескью с теплотою протянула ему свою руку, хотя он лишь пожал, а не поцеловал ее, а затем Дэрроу повернулся ко мне и сказал:

— А это тот молодой человек, о котором мы с вами говорили по телефону.

— Молодой детектив, которого рекомендовала Эвелин! — с очаровательной улыбкой произнесла она.

— Натан Геллер, — сказал, кивнув, Дэрроу, когда я взял протянутую миссис Фортескью руку. Я тоже не стал ее целовать.

— Эвелин? — переспросил я, сильно смутившись.

— Эвелин Уолш Маклин, — объяснила она. — Она одна из самых близких моих подруг. На самом деле, если я могу быть откровенна...

— Вы, без сомнения, среди друзей, миссис Фортескью, — с улыбкой подхватил Дэрроу.

— ...Миссис Маклин помогает финансировать мою защиту. Без помощи Эвелин — и Евы Стотсбери — я просто не знала бы что делать.

— Вы мне не сказали... — начал я, обращаясь к Дэрроу.

Дэрроу пожал плечами:

— Не счел это существенным.

До этого момента я думал, что идея использовать меня в этом деле принадлежит целиком и полностью К. Д. В Вашингтоне, округ Колумбия, я встречался с Эвелин Маклин, — ее муж, отдалившийся от нее, владел газетой «Вашингтон пост», да и сама она была хозяйкой одного из модных журналов. Художник-жулик, знавший о сочувствии Эвелин полковнику Линдбергу — эта женщина сама трагически потеряла ребенка, — вовлек ее в одну из многочисленных бесперспективных историй с выкупом, которыми изобиловало расследование.