Тихая гавань - Андрей Бармин Страница 17

Барт хотел есть, обычно он обедал в кабинете, но сейчас доставать из сумки сверток с жареной куриной ногой и хлебом посчитал не уместным, а предложить пообедать в офицерском клубе, он боялся: вдруг Шульц согласится. Если расследование затянется, то в следующем месяце ему придется отправить домой меньше денег, выглядеть побирушкой в глазах сыщика он не хотел. Но на текущий месяц все его финансы были уже распределены.

- Герр Барт, - заговорил сыщик, откладывая очередную папку в сторону, - я думаю, что на сегодня нам хватит возни с бумагами. Нужно чередовать полевую и кабинетную работу, чтобы бодрить мозг, поэтому предлагаю посетить места, где были обнаружены жертвы. Вы там, конечно, побывали, но я прошу вас стать моим проводником. Может, я что-то замечу на свой взгляд.

- Конечно, - лейтенант надеялся, что сыщик не уловил счастья в его ответе, он был просто в восторге, что покинет кабинет и даже забыл о голоде.

Перед уходом они аккуратно отсортировали папки по хронологии и именам. …

…

Опасения Косматкина по поводу тел казненных оправдались: их оставили на ночь, выставили охрану, чтобы не утащили родственники, так как Зайберт запретил отдавать трупы. Гестаповец приказал захоронить их на следующий день в общей могиле за пределами городского кладбища. Оберштурмбанфюрер понимал, что делает: да, местное население будет недовольно не только расстрелом, но и таким отношением к похоронам, однако Зайберт решил максимально жестко показать реакцию на убийства офицеров. Город должен понять, что за преступления надо отвечать, и ответ будет очень суровым.

На краю городской площади стояло четыре телеги: в них предстояло закинуть тела. Кроме Косматкина и Анжея для этой работы задействовали еще четверых парковых уборщиков, имен их Косматкин не знал, но они периодически здоровались, если встречались на улицах. Все были очень мрачными. Возле телег о чем-то переговаривались три немецких пехотинца с винтовками. Тела лежали в неровном ряду. Крови на удивление вокруг них было не очень много, запаха разложения тоже еще не появилось, ночь выдалась прохладной. Анжей по привычке шмыгнул носом и негромко сказал:

- Ненавижу.

Косматкин оглянулся: рядом никого не было:

- Ты поосторожнее со словами. Я-то, понятное дело, не выдам, а от этих , - он кивнул в сторону парковых, - не знаешь, чего ожидать.

- Да понял я, - Анжей был очень зол. - Когда эта чертова война закончится?

- Кто знает, - ответил Косматкин, а сам подумал, что окончание войны совсем не гарантирует прекращения таких вот казней. Ведь неизвестно, кому достанется победа. Русские хотя бы относились к местным как к людям, а вот немцы явно не считали их ровней.

Они подошли поближе к телам: больше половины совсем молодые парни. Для войны и фронта были слишком юны, но смерть нашла их и здесь. Ему особенно больно было наблюдать такие картины. Хоть и не было у Косматкина своих детей, но их боль, страдания и смерть вызывали у него ужасное впечатление.

- Что стоим? - с порога городской управы задал вопрос пожилой мужчина в коричневом костюме. - Грузите их побыстрее, кровь потом песком присыпьте. Негоже им тут лежать.

Это был городской глава, назначенный немцами. Прежде он служил управляющим банковским отделением, был из местных немцев, но пользовался уважением и польского населения. Власти у него не было практически никакой, но он старался помогать горожанам по мере возможностей. По тому, как он произнес слова, Косматкин понял, что глава пьян. Утро только начиналось. Однако он был прав: чем быстрее они закончат, тем скорее покинут это место. Косматкин подошел к ближайшему телу и аккуратно обхватил его за подмышки, скомандовав Анжею:

- За ноги бери и аккуратно понесли.

- Да, конечно.

Казненный оказался тяжелее, чем предполагал Косматкин, и шея у него начала ныть. Вчерашняя возня с водой, дровами и стиркой, плюс возраст, сказывались на его силах не самым лучшим образом, но работу надо выполнять. Они донесли тело до телеги и аккуратно положили его на дно. Парковые же уборщики не церемонились, брали труп за ноги и волокли по земле. Анжей, увидев такое отношение, начал ругаться:

- Что же вы с ними, как со скотиной! Они же люди...

- Были люди, стали — мясо, - ухмыльнулся один из уборщиков. - Хочешь надрываться — надрывайся сам, а мы и так справимся.

Анжей рванулся к ухмылявшемуся, но Косматкин схватил его за рукав:

- Не надо. Этого немцы и добиваются! Рассорить нас.

Парень остановился и закрыл лицо рукавом. Всхлипнул и тут же высморкался:

- Напьюсь сегодня!

Косматкин ничего не ответил, а медленно побрел к телам. Минут за сорок с длинными перерывами они загрузили телеги, кто-то из немцев привел лошадей, и телеги с скорбным грузом покатились за город. За этим издалека наблюдали несколько женщин в черной одежде: матери, жены, дочери убитых.

- Где их похоронят-то?

- На восточной дороге, - ответил парковый уборщик постарше. - Там уже и яму вырыли. Это мне солдат сказал: я по -немецки немного могу. Но нам место точное не скажут.

- Убили как скотину на забое и похоронить по-христиански не дают! Отец сказал, что даже ксендзу запретили в костеле службу по ним провести.

Косматкин был далек от религии, но понимал, что для многих этот вопрос очень важен.

Им осталось только присыпать место казни, на котором остались небольшие пятна уже подсохшей крови, песком и покинуть площадь, когда к ним подошел глава. В руке у него была бутыль с самогоном:

- Выпьете. А если начальство ругаться станет, то скажете, что я разрешил. сегодня можно.

Косматкин пить не стал, а Анжей сделал длинный глоток, едва бутылка попала ему в руки. Уборщики допили ее, по разу приложившись к горлу. Анжей посмотрел на них, сделал шаг вперед и неожиданно ударил в лицо ухмыльнувшегося уборщика:

- На тебе, сука!

Тот плюхнулся на спину.

- Это я сука?! Это ты сучонок полицайский!

Косматкин подумал, что сейчас начнется драка, но обошлось. Старший уборщик поддержал Анжея:

- Правильно он тебе, Стефан, вдарил. Нечего рот раскрывать было. А отец его в этом деле не при чем.

Ухмылявшийся с помощью товарища поднялся на ноги и зло процедил:

- Не служил бы твой батя в полиции, я бы тебе сейчас устроил, сучонок.

- Довольно,