Сара Уотерс - Тонкая работа Страница 18

Шкатулка была заперта, и, когда я взяла ее в руки, внутри у нее что-то тихо тренькнуло. Ключа под рукой не оказалось: я решила, что хозяйка, наверное, носит его с собой на веревочке. Замок-то был нехитрый, такому замку только покажи проволочку — и он сам откроется, это все равно что плеснуть морской водой на устрицу. Я воспользовалась шпилькой.

Шкатулка изнутри оказалась обита плюшем. Петли были серебряные, хорошо смазанные, так что открылась она беззвучно. Не знаю, что я надеялась там увидеть — может, письмо от Джентльмена или что другое... Но внутри, прицепленный к выцветшей ленточке, лежал миниатюрный портрет в золотой рамке, изображавший красивую белокурую даму с очень добрыми глазами. Одета она была так, как одевались лет двадцать назад, да и сам медальон был старый. Внешне дама была не очень-то похожа на Мод, но я готова была поспорить, что это и есть ее мать. Хотя, конечно, мне показалось странным, что Мод держит портрет под замком, а не носит, например, на шее.

Размышляя над этим, я так долго вертела медальон в руках, выискивая надпись, поворачивая и так и сяк, что металл — который поначалу, когда я только к нему прикоснулась, был холодным, как и все в этом доме, — постепенно нагрелся. И внезапно где-то в дальних комнатах послышалось оживление, и я подумала, что будет, если мисс Мод — или Маргарет, или миссис Стайлз — войдет в эту комнату и застукает меня над открытой шкатулкой, с портретом в руке. Я быстро убрала вещицу на место и захлопнула крышку.

Погнутую шпильку, которой я отпирала замок, я спрятала у себя в платье. А то мисс Мод обнаружит ее и еще, чего доброго, решит, что я воровка.

Больше мне в спальне делать было нечего, и я пошла в гостиную глядеть в окно. В одиннадцать часов вошла служанка с подносом.

— Мисс Мод здесь нет, — сказала я, увидев серебряный чайничек.

Но оказалось, чай принесли мне. Я пила маленькими глоточками, чтобы продлить удовольствие. Потом взяла поднос и понесла вниз, чтобы служанке лишний раз не подниматься. Но когда я с подносом в руках вошла в кухню, девицы аж рты пораскрывали от удивления, а кухарка сказала:

— Ну и ну! Если вам кажется, что Маргарет не слишком проворна, следует сообщить об этом миссис Стайлз. Но хочу заметить, мисс Фи ни разу никого не назвала бездельником.

Мисс Фи — это горничная-ирландка, которая слегла со скарлатиной. Какая досада: меня сравнили с ней и сочли зазнайкой, тогда как на самом деле я хотела оказать им любезность.

Но я в ответ промолчала. Я подумала: «Не хотите меня любить — ну и не надо, зато мисс Мод любит!»

Потому что, кроме нее, никто здесь не сказал мне ласкового слова, и мне вдруг захотелось вернуться на пару часов назад, когда она была рядом.

Надо отметить, что в «Терновнике» все всегда знали, который час. Вскоре пробило двенадцать, потом половину первого, и я направилась к черной лестнице. Некоторое время я стояла в нерешительности, не зная, куда идти дальше, но, по счастью, проходившая мимо служанка показала мне, где библиотека. Это была такая комната на втором этаже — вход с галереи, нависавшей над холлом и широкой парадной лестницей. Но и тут все было мрачное и ветхое, как и повсюду в доме: даже с трудом верилось, что здесь живет большой ученый... У двери в библиотеку, на деревянном щите, торчала голова какого-то зверя — глаз у чучела был всего один, да и тот стеклянный. Час еще не пробило, и я, чтобы скоротать время, боязливо потрогала его мелкие белые зубки. Из-за двери доносился голос Мод — тихий, но размеренный: наверное, она читала дяде вслух какую-нибудь книгу.

Когда часы пробили назначенный час, я постучалась. Высокий мужской голос за дверью прокричал: «Пусть войдет!»

Сначала я увидела Мод: она сидела за письменным столом, держа перед собой обеими руками раскрытую книгу. Перчатки были сняты и лежали, аккуратно сложенные, рядом с книгой. В ярком свете настольной лампы пальцы ее, прижимавшие желтые страницы, казались восковыми. Над головой ее я заметила окно. Стекло закрашено желтым. А вдоль стен тянулись ряды полок, и на каждой — книги, столько вы нигде не увидите, клянусь. Жуткое количество. Для одного человека это уж слишком — ну сколько он может прочесть? Я посмотрела на книги и внутренне содрогнулась. Мод закрыла книгу и встала из-за стола. Взяла белые перчатки и стала их натягивать.

Посмотрела направо, в дальний угол зала: мне, стоявшей рядом с приоткрытой дверью, не было видно, что там.

Кто-то спросил ворчливо:

— Ну что такое?

Я посильнее толкнула дверь и увидела еще одно цветное окно, снова ряды полок, снова книги и еще один большой письменный стол. Он был завален кипами бумаг, и на нем тоже стояла лампа с абажуром. За столом сидел мистер Лилли, тот самый дядя Мод, и я сейчас опишу его так, как я его тогда увидела, — и вы сами все поймете.

На нем была бархатная домашняя куртка, бархатная шапочка с огрызком красной нитки на том месте, где, вероятно, когда-то висела кисточка, в руке он держал перо, и если рука Мод казалась бледно-восковой, то эта была чуть ли не черной от туши — ну, как у обычных мужчин бывает от табака. Волосы его, напротив, были белыми. Подбородок гладко выбрит. Губы, сжатые в гузку, были тонкими и бесцветными, зато язык — длинный и острый, как мне удалось заметить, — был совсем черный, из-за того, должно быть, что, переворачивая листы, он часто облизывал пальцы.

У него слезились глаза, и он носил очки с зелеными стеклами.

Увидев меня, он сказал:

— Это еще кто такой, черт побери?

Мод все пыталась застегнуть пуговицу на перчатке.

— Это, дядюшка, моя новая горничная, — сказала она спокойно, — мисс Смит.

Мистер Лилли скосил на меня глаз.

— Мисс Смит, — произнес он, обращаясь не ко мне, а к своей племяннице. — А она, часом, не папистка, как прежняя?

— Не знаю, — отвечала Мод, — не спрашивала. Сьюзен, вы не папистка?

Я не знала, что это значит, но на всякий случай сказала:

— Нет, мисс, кажется, нет.

Мистер Лилли поднял руку и прикрыл ухо:

— Я не просил ее говорить. А она умеет молчать? Умеет вести себя тихо?

Мод улыбнулась:

— Умеет, дядюшка.

— Тогда почему она торчит здесь и мешает мне?

— Она за мной пришла.

— За вами? — удивился он. — А что, разве уже был звонок?

Он сунул руку в жилетный кармашек, достал старинные золотые часы с репетиром и, склонив голову и приоткрыв рот, стал слушать, как они ходят. Я посмотрела на Мод: та все еще возилась с пуговицей.

Я шагнула к ней, думая помочь. Но старик, заметив мое движение, вдруг как подскочит да как заверещит, ну точно петрушка в балагане.

— Палец, девчонка! — завопил он, показывая черный язык. — Палец! Палец!

Он тыкал в меня указательным пальцем и потрясал пером, брызгая чернилами во все стороны (позже я заметила, что ковер под письменным столом почти черный, из чего следовало, что он махал пером довольно часто). Но в тот момент я была так ошарашена этими его воплями, что у меня душа ушла в пятки. «Наверное, он припадочный», — подумала я. Но не остановилась и сделала еще шаг вперед — он заорал громче, и наконец Мод подошла ко мне и взяла за рукав.

— Не бойтесь, — спокойно сказала она. — Он вот что имеет в виду. — И показала вниз.

И тут я увидела под ногами, между порогом и краем ковра, прибитую к полу медную дощечку в виде руки с указующим перстом.

— Дядя не хочет, чтобы прислуга смотрела на его книги, — пояснила Мод, — а то они испортятся. Дядя требует, чтобы никто из слуг, входящих в эту комнату, не заходил дальше этого знака.

И коснулась медной таблички носком туфельки. Лицо ее было бледно, как воск, а голос прозрачен, как вода.

— Она видела? — спросил дядя.

— Да, — ответила Мод и убрала ногу с таблички. — Видела и хорошо запомнит. В следующий раз будет знать — правда, Сью?

— Да, мисс, — ответила я, едва соображая, что и кому я должна отвечать и на кого смотреть, потому что это было для меня новостью: оказывается, книги могут испортиться оттого, что на них смотрят. Но я же в этом не разбиралась, откуда мне было знать? И кроме того, старик был такой странный, он так меня напугал, что я теперь чему угодно готова была поверить.

— Да, мисс, — сказала я снова, а потом: — Да, сэр.

И сделала реверанс. Мистер Лилли фыркнул и покосился на меня из-за зеленых очков. Мод наконец застегнула перчатку, и мы повернулись, чтобы уйти.

— Велите ей вести себя тихо, Мод, — сказал он, когда она уже закрывала дверь.

— Хорошо, дядюшка, — скороговоркой ответила она.

В коридоре стало почему-то еще сумрачней, чем прежде. Она провела меня по галерее второго этажа, а потом повела на третий, где находились ее комнаты. Здесь нас уже поджидал завтрак, рядом на подносе стоял серебряный кофейник с горячим кофе, но, увидев, что ей прислала кухарка, Мод скривила губы.

— Яйца, — сказала она. — И опять всмятку. Что вы думаете о моем дядюшке, Сьюзен?