Антон Чиж - Формула преступления Страница 18

— Это второстепенный вопрос, поэтому оставим его на потом, — ответил Родион. — Вопрос в том, кто убил. Вот что любопытно.

— Как интригует! — сказала Евгения Павловна. — У вас есть надежные улики?

— Повторю: только логические заключения…

— Поделитесь скорее, нам всем интересно… Правда, Машенька?

Трудно сказать, насколько это занимало барышню на самом деле, она ничем не выдавала своего отношения. Только не отводила от Ванзарова холодных глаз… Да, именно холодных, всякое бывает с глазами барышень.

— Логика указывает на трех возможных убийц. Во-первых, господин Столетов. Далее — вы, Евгения Павловна, и, наконец, Мария Михайловна. У каждого из вас были веские основания желать смерти Ульяну. Начнем с зубного доктора…

Такой чести Михаил Петрович не ожидал, а потому потерял способность кашлять и вообще издавать звуки. Так и застыл с пустой рюмкой. Словно наркоз получил.

— Господин Столетов — человек пьющий и слабохарактерный, под каблуком у жены, — отчеканил Ванзаров. — Но искренно любит единственную дочь. Выдать ее за Вальсинова — позорная слабость. И он мог исправить ошибку.

— Михаил? — с изумлением проговорила Евгения Павловна.

Мнение супруга осталось неизвестным. Он пребывал в безраздельном удивлении.

— Далее: госпожа Вальсинова. Можно понять ненависть молодой барышни, выданной за полное ничтожество, от которого даже детей не дождаться. Отчаяние может подтолкнуть на что угодно…

Мария Михайловна слушала внимательно, не оспаривая и не соглашаясь.

— Однако делать вывод, кто из подозреваемых мог пойти на преступление, мы не станем, пока не ответим на простой вопрос: ради чего надо было жертвовать счастьем девушки?

Он подождал, быть может, Маша отзовется. Но барышня так и сидела, напряженно изучая гостя. Словно хотела разглядеть, что у него внутри. Пришлось самому:

— Очевидная цель — не дать разгореться роману Марии Михайловны и ее кузена, господина Проказова. Причина веская: брак двоюродных брата и сестры в России невозможен. А мучить барышню надеждами, да еще, чего доброго, довести до внебрачного потомства… Все это очень серьезно. Но не настолько, чтобы сначала выдавать дочь замуж, а затем убивать ее молодого мужа. Что же тогда?

— Вы нашли ответ? — спросила Столетова.

— Не я — логика. Брак Вальсинова убивал сразу двух зайцев: во-первых, убиралась молоденькая конкурентка…

— Чья? — спросил Михаил Петрович, а Маша истерично засмеялась и замолчала.

— А во-вторых… — Родион осекся. — Позвольте, расскажу, как покончили с Ульяном. В его мозгу участковый доктор разыскал крохотный кусочек свинца, который, без сомнения, убил жениха. Возникает вопрос: как он туда попал?

— Неужели? И как? — Евгения Павловна проявила любопытство.

— Опять обратимся к логике. Судя по клейму, французские мастера, что придумали «Le Protecteur»,[6] разработали отменное оружие: в веер добавлялся прочный ствол, в тыльную часть которого вставлялся крохотный патрон с ударной пружиной. Его силы хватит, чтобы в момент опасности с близкого расстояния выстрелить в лицо. Ошеломленный противник повержен. Что самое замечательное, оружие всегда на виду, всегда в руках, и никто не догадывается, что изящная штучка способна на многое…

Выйдя из-за стола, Евгения Павловна открыла форточку. Веер яркой стрелой мелькнул за окном. Она вернулась с прежней улыбкой:

— Жаль, что на дне Мойки ничего не найти.

— Быть может, — согласился Ванзаров. — Исчезновение оружия не отменяет главную причину убийства. Дело в том, что смерть Вальсинова в некотором смысле была проверкой.

Мария Михайловна встрепенулась.

— Мама? — спросила она строго и удивленно.

— Не слушай его, дорогая! — Евгения Павлова одарила дочь теплой материнской улыбкой. — Этот господин — горький пьяница. У него в голове бредовые фантазии. Сам не понимает, что говорит… Пора бы ему покинуть наш дом, гостеприимством которого он пренебрег.

— Но, Женечка… — подал голос Столетов.

— Помолчи, когда тебя не спрашивают! — резко одернула его супруга и с улыбкой повернулась к Родиону: — Никакого веера нет и не было, умный мальчик. Что за сказки вы рассказываете и смущаете наш покой? Зачем они вам?

— Я бы сказал: зачем они вам?

— Не знаю, что и сказать. Быть может, поможете?

— С удовольствием.

— Как мило с вашей стороны.

— Ответ так же прост, как и логичен. На Вальсинове вы лишь испробовали французский механизм. За этой смертью должен был последовать еще один несчастный случай.

Не повышая голоса, госпожа Столетова ласково приказала:

— Мария, Михаил, вон отсюда…

Как видно, в этой семье не принято спорить с хозяйкой. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Маша выскочила стремительно и беззвучно. Михаил Петрович долго отваливался от стола и последовал за дочерью, сотрясаемый внутренним штормом.

Дождавшись, когда дверь затворилась, Столетова оценила юного чиновника:

— Какой вы, оказывается… А я понять не могу, с чего это муженек Марию в дом притащил… Большой молодец, далеко пойдете. Только не в этот раз. Ничего не добились. И не добьетесь.

— Все, что мне нужно, я нашел, — уверил Родион. — Для окончательной победы логики осталось установить последние детали. Думаю, трагедия случилась в таком порядке. Услышав скандал в кабинете мужа, вы сообразили, что несчастный Вальсинов — то, что нужно. Мужу было приказано держать рот на замке, а Ульяну обещано столько кокаина, сколько захочет. В обмен на услугу. Он согласился, и последствия не заставили себя ждать. У вас времени было в обрез. Господин Проказов должен был получить хорошее место, и ему требовалась достойная жена. Нужно было проверить веер на бесполезном человеке, чтобы использовать на муже, изобразив смерть от апоплексии во сне. Логика ничего не путает, Евгения Павловна?

Его удостоили ироничной улыбкой:

— Но как вы сумели до всего докопаться, скромный умница?

Пропустив комплимент, Ванзаров ответил:

— В обеденном зале было прохладно. Зачем даме в открытом платье обмахиваться веером так часто, что заметили даже официанты? Простой ответ — чтобы его заметил Ульян. А зачем ему веер? Потому что он привык вдыхать из его трубочки волшебный порошок. С месяц, наверно, приучали будущего зятя к этой процедуре, чтобы привык как следует. И в нужный час не испытывал сомнений. Вы дразнили жертву. Намекали, что кокаин можно получить здесь и сейчас. Бедный жених места себе не находил. Пока наконец не выбежал в холл. Подождав, чтобы уход не заметили, вы прошли мимо кресла и отдали веер. Вальсинов все сделал сам. Засунул ствол в нос и на глубоком вздохе нажал пружинку. Только в этот раз вместо порошка вылетела пулька. Вам осталось подобрать оружие с ковра, и никаких следов. Даже опытный врач не распознал убийство. Но запах пороха еще слышен от веера. И еще чем-то попахивает…

— Это разыгралось ваше воображение, — ответила Столетова с милой улыбкой.

— Ваши старания напрасны, милая Евгения Павловна.

— Не вам судить, милый мальчик.

— Была бы охота податься в судьи…

— В таком случае вам пора уйти из моего дома. Навсегда.

— Непременно… Кстати, господин Проказов не рассказывал, что нашел отличную партию — дочь директора департамента?.. Вижу — утаил от вас. Какая досада. Не знали и страшно спешили со свадьбой. Вашим планам не суждено сбыться. Яростная любовь к племяннику, ради которой вы пожертвовали дочерью, закончится пшиком. Андрей Аркадьевич уже обручен. Жертвы напрасны. Так что убивать Михаила Петровича нет никакого смысла… Да и веер пропал. Или знаете, где можно раздобыть еще один подобный экземпляр?

Госпожа Столетова отлично держала удар…

Из прихожей послышался звонок. Заглянула горничная, объявила, что какой-то господин спрашивает хозяйку. Евгении Павловне было не до того, а Ванзаров распорядился впустить. Как у себя дома распоряжается, честное слово… В столовую ввалился огромный рояль, дожидавшийся в кустах. Тухля сильно запыхался, но исчезнувший веер сжимал, как победное знамя:

— Ну, Пухля, еле поймал! Даже за ограду пришлось лезть, чуть не свалился в Мойку. Мы так не договаривались… Ой, пардон, мадам… Прошу извинить за вторжение…

— Совершенно неизвестный мне господин… — невозмутимым тоном обратился Родион. — Вы готовы подтвердить перед присяжными, что указанная дама выбросила из окна этот предмет?

Тухля был готов подтвердить даже, что земля плоская, так обрадовался, что его вытащили из каторги: нравоучения Юленьки тянулись без остановки. Но когда рассмотрел хозяйку дома, кажется, забыл все на свете. Что поделать, красивая женщина и философа дураком сделает. А Тухле много не надо. Почувствовав перемену, Евгения Павловна ожила и смогла улыбнуться: