Оливер Пётч - Крепость королей. Проклятие Страница 19

– Где же ты был, Парцифаль? – задумчиво бормотала Агнес, протягивая соколу сырые кровавые ломтики. – Что с тобой приключилось?.. – Она покачала головой: – Жаль, что ты не умеешь говорить. Наверняка мог бы поведать что-нибудь интересное. Al reveire!

Агнес шепнула ему на прощание пару слов на окситанском, после чего заперла вольер и направилась к конюшням. Ей хотелось на волю! На волю, в леса, где никого рядом, кроме быстрого коня. Хотя воспоминание о недавней стычке с Гансом фон Вертингеном по-прежнему наводило на нее ужас. И все-таки ей казалось, что эти стены медленно ее раздавят, пробудь она в крепости хоть на минуту дольше.

Конюшни находились сразу за дворянским собранием, в дальней части внутреннего двора. Агнес отворила покосившуюся дверь в сарай и, закрыв глаза, втянула запах соломы, дерева и навоза. Когда-то здесь наверняка стояло с дюжину роскошных скакунов. Но теперь в конюшне обитало всего три лошади, одна из которых хромала, а другая была до того старая, что ее давно следовало отправить к забойщику. Крупный конь рыжей масти, который неторопливо жевал овес в правом стойле, принадлежал отцу. Эрфенштайн позволил дочери время от времени объезжать его. Но он понятия не имел, с каким постоянством Агнес выезжала на нем на прогулку. Филипп фон Эрфенштайн отправился на старой кляче в Нойкастелль, чтобы выпросить у герцогского управляющего налоговых послаблений. Своего коня он благоразумно оставил в крепости: при его стоимости наместнику фон Лоингену наверняка взбрело бы на ум что-нибудь не то.

Роскошный, могучий конь радостно заржал при виде хозяйки.

– Умница, Тарамис, – успокоила его Агнес. – Сейчас прогуляемся вместе. Как ты на это смотришь?

Она протянула коню кусочек сушеного яблока, который заблаговременно стянула с кухни. За спиной послышались шаги. Агнес развернулась, ожидая увидеть старого конюха Радольфа. Но к ней приближался Мартин фон Хайдельсхайм.

Агнес не успела среагировать. Казначей вошел в конюшню и закрыл за собой дверь. Сквозь гнилые доски пробивался тусклый полуденный свет и отбрасывал тень на его лицо. У Агнес комок подступил к горлу.

– Маргарета сказала мне, что вы здесь, – начал Хайдельсхайм с улыбкой. – Она передает вам привет.

Предупредив возмущенный взгляд Агнес, он примирительно вскинул руки:

– Не держите на нее зла. Она вам только добра желает.

– Похоже, что все до единого в Трифельсе желают мне только добра… – Агнес упрямо скрестила руки на груди и прислонилась к одной из опор. Она старалась побороть страх, но голос предательски дрожал. – Ну? Что дальше? Хотите второй раз попытать счастья? Смотрите! Хоть пальцем тронете меня, я закричу во все горло, и отец вам все кости переломает.

– Ну, к сожалению, отец ваш пребывает сейчас в Нойкастелле и вряд ли вас услышит. – Хайдельсхайм ухмыльнулся. – Но не стоит бояться, вам ничего не грозит.

Он указал на соломенный тюк, стоявший подле него в углу. Агнес не сдвинулась с места, и казначей со вздохом сел сам.

– Я действительно сожалею о том, что произошло между нами, – начал он мягко. – Это… это было ошибкой, поверьте. Я человек чести! – Казначей хлопнул себя по груди. – Но мое предложение было искренним.

Агнес уставилась перед собой, по-прежнему скрестив руки на груди. Она лихорадочно соображала, как ей раз и навсегда положить конец ожиданиям Хайдельсхайма.

– Забудьте об этом. Я… я уже обещана другому! – выпалила она неожиданно для себя.

В тот же миг Агнес поняла, насколько смешно это прозвучало. Хайдельсхайму достаточно поговорить с ее отцом, чтобы понять, что она солгала.

Казначей насторожился. Казалось, внутри него шла борьба. Затем губы его скривились в злобной усмешке.

– Ах, и кому же вас обещали? – спросил он с деланым простодушием. – Почтенному сэру Ланселоту? Или, может, самому королю Артуру?.. Хотя нет, подождите! Уж не этому ли грязному сыну кузнеца, с которым вы так любите таскаться?

Ухмылка мигом сошла с его лица, и он продолжил серьезным, настойчивым тоном:

– Поймите же, Агнес! Я лучшее, на что вы можете рассчитывать! Не всякий согласится взять замечтавшуюся дочку наместника. Да к тому же без приданого. Если не считать сокола и нескольких платьев, которые даже пастушка носить не стала бы… – Казначей отечески взглянул на ее грязные кожаные штаны. – Поэтому подумайте хорошенько. Второй раз я предлагать не буду.

– Тем лучше. – Агнес взяла Тарамиса под уздцы и повела к прикрытой двери. – Вы не дождетесь моего согласия, Хайдельсхайм. Даже если и обведете моего отца вокруг пальца. Я скорее в леса подамся. А теперь прошу меня извинить.

Она собралась уже вскочить в седло, как почувствовала на плече руку Хайдельсхайма. Его тонкие пальцы впились ей в кожу и потянули ее обратно к полу.

– Не задирай нос… сударыня! – прошипел казначей. – Не в том ты положении, избалованная бесприданница. А если ты думаешь, что и дальше сможешь разгуливать с этим… с этим грязным подмастерьем, то позволь тебе сказать, что недолго ему осталось работать в этой крепости.

Агнес оцепенела и медленно развернулась к Хайдельсхайму:

– Что вы имеете в виду?

– Что я имею в виду? – Заметив ее озабоченный взгляд, Хайдельсхайм коварно улыбнулся. – Сегодня перед службой мы с орудийщиком осмотрели арсенал. И что мы там обнаружили? Действительно, не хватает одной аркебузы! Быть может, твой юный кузнец знает, где она? Ведь ни для кого не секрет, что он неравнодушен к этим штукам.

Глаза у Агнес сузились, но она ответила с подчеркнутым спокойствием:

– Матис не имеет к этому никакого отношения.

– Да, а что же это так громыхнуло в лесу пару дней назад? Стражник Себастьян, между прочим, Богом клянется, что видел в тот самый день, как Матис уходил с большим свертком на плече. С очень большим свертком, в котором наверняка было что-то тяжелое.

Бледное лицо Хайдельсхайма находилось так близко, что Агнес в очередной раз почувствовала отвратительный запах из его рта.

– Что, интересно, скажет на все это твой отец? – тихо спросил казначей и холодными пальцами погладил Агнес по щеке.

Внезапно голос его снова зазвучал нежно и вкрадчиво:

– У меня к тебе предложение, Агнес. Я держу язык за зубами, и твой юный Матис сможет и дальше ковать здесь гвозди и подковы. А ты ответишь мне согласием. Поверь, так будет лучше для всех нас. – Хайдельсхайм криво усмехнулся, при этом палец его скользнул с подбородка Агнес к вырезу на груди. – Для тебя, для меня и для Матиса. Ну, что скаж…

Он вдруг разинул рот и тихо застонал – ибо Агнес врезала ему коленом точно между ног.

– Ты… ты пожалеешь об этом, стерва, – простонал казначей, скорчившись от боли. – Ты и твой драгоценный Матис. Я вас…

– Замолчите! Вы до того ничтожны, Хайдельсхайм, что мне от одного вашего вида дурно становится. – Агнес выпрямилась во весь рост и, точно разгневанная королева, взирала на скорченного казначея. – Как вы смеете угрожать мне? Мне, хозяйке Трифельса!

Как ударила, так и эти слова Агнес произнесла не задумываясь. Но, как только слова сорвались с губ, собственный голос показался ей каким-то чужим. Словно это не она говорила, а кто-то другой. В ту же секунду Агнес снова почувствовала себя юной и ранимой.

– Хозяйка Трифельса, ха! – скривившись от боли, Хайдельсхайм так и не отнял рук от промежности. – Жалкая, спесивая дочь наместника – вот ты кто! А когда отца твоего не станет, ты и этим похвастать не сможешь. И будешь никем, без земли и имущества.

– А вы – провонявший луком, тщеславный секретаришка, не более того.

Не удостоив Хайдельсхайма и взглядом, Агнес вскочила в седло и ударила Тарамиса пятками. С искривленным ненавистью лицом казначей схватил поводья, но в этот миг конь взвился на дыбы. Лишь в последний момент Хайдельсхайм отскочил в сторону. Тарамис устремился вперед и откинул прикрытую дверь в сторону. Агнес прижалась к его шее и унеслась прочь со двора.

– Никто! – вопил ей вслед Мартин фон Хайдельсхайм. – Запомни! Никто!

Но конь уже мчался по сходням во внешний двор. Копыта, как молотки, отбивали по брусчатке. Волосы развевались на ветру. Агнес пронеслась через распахнутые ворота и устремилась в сторону леса.

В течение нескольких минут девушка была не в состоянии на чем-либо сосредоточиться. Мир вокруг нее превратился в туннель бурой и зеленой расцветки. Тарамис летел вниз по склону и вдоль полей, как если бы за ним гнался дьявол. В ушах у Агнес по-прежнему раздавался голос Мартина фон Хайдельсхайма.

Они углубились в лес. Сучья и ветви, как жадные пальцы, тянулись к девушке. Она пригнулась к конской шее и втянула терпкий запах пота, пропитавшего шкуру Тарамиса. Этот запах понемногу ее успокаивал. Агнес постепенно приноровилась к скачке и позволила коню выбирать дорогу. Они скакали вдоль узкого хребта, в северной оконечности которого располагался Трифельс. Мимо пронеслась древняя крепость Анебос, от которой осталось лишь несколько фрагментов стен, за ней последовала высокая, как башня, скала. Наконец впереди показалась крепость Шарфенберг, еще одна заброшенная крепость, расположенная недалеко от Трифельса. Только теперь Агнес замедлила ход. Тропа была скользкая и крутая – не хотелось без нужды подвергать Тарамиса опасности.