Валерия Вербинина - Путешественник из ниоткуда Страница 19

Мои размышления прервала Изабель Плесси. Она постучала, вошла и ахнула:

– Боже, какой ужасный разгром! Вы уже узнали, кто его сделал?

– Нет, – вздохнул я. – Похоже, они искали этот ключ.

– Открыли дверь отмычкой? – деловито осведомилась мадемуазель Плесси. – В романах двери всегда только так и открывают. А что за ключ?

– Я нашел его возле насыпи.

– А, ключ того месье, который выпал из поезда?

– Нет, – ответил я на вопрос Изабель, которая восторженно смотрела на меня. – Похоже, он принадлежал тому, кто спрятал тело.

– Какая у вас интересная жизнь. Ни дня без тайны, – вздохнула Изабель и задумчиво поглядела на меня. – Интересно, а по ключу нельзя отыскать того, кому он принадлежал?

Я повертел железку в руках. Ключ как ключ, только на ободке выдавлена цифра 38.

– Кажется, и впрямь из гостиницы, – промолвил я вслух.

Изабель меж тем покрутилась перед зеркалом, быстро поправила непослушную прядь, выбившуюся из прически, и взяла раненую музыкальную шкатулку. Мелодия заиграла, захрипела и сорвалась.

– Ай-яй-яй, – укоризненно промолвила Изабель, сдвинув брови. Потом сделала уморительно серьезное лицо, поднесла шкатулку к уху, свободной рукой что-то подкрутила внутри, после чего завела шкатулку вновь. Мелодия начала играть и на сей раз не сбивалась до самого конца.

– Вот! – торжественно сказала Изабель, возвращая шкатулку на место. – Надо только знать, с какого боку приняться за дело, и тогда все окажется очень просто.

Судя по всему, фраза была позаимствована из какого-то романа – одного из тех, которые читала мадемуазель Плесси. Но прежде чем она договорила, я уже принял решение и поднялся с места.

– Ваш экипаж с вами?

Изабель сделала комический реверанс.

– Он ждет у дверей, месье!

– Тогда едем!

План мой был прост и, скажем даже откровеннее, не блистал... да, в общем, не блистал решительно ничем. Не мудрствуя лукаво, я пришел к мысли, что нужно обыскать все гостиницы в округе на предмет поиска постояльцев 38-го номера. Разумеется, ключ мог быть и от московской, и от петербургской гостиницы, и тут я точно оказался бы бессилен. Но, в конце концов, всегда оставалась баронесса Корф, чьему ведомству как раз вполне по силам проверить все московские и столичные гостиницы.

Я начал с N, где только в одной гостинице было больше тридцати номеров. Там в номере 38 обнаружился штабс– капитан, замызганный и небритый, который сразу же стал приглашать меня сыграть с ним на бильярде. Я отказался, за что был обозван штафиркой и моветоном. Паспорт его, впрочем, был в полном порядке, и, поняв, что в N мне более делать нечего, я решил отправиться в Глухов – назову его так, – необыкновенно оживленный город нашей губернии, через который проходит железная дорога. Общество мадемуазель Плесси чрезвычайно скрасило дорогу туда, потому что она болтала, не закрывая рта. И мы отправились инспектировать гостиницы.

Первые пять гостиниц оказались для нас совершенно бесполезны, зато в шестой управляющий сразу же признал ключ, утерянный их постояльцем.

– Где он сейчас?

– Съехал позавчера.

– Не заплатив?

– Нет, что вы! Он очень жалел, что ключ потерялся.

– И как же он объяснил его исчезновение?

Управляющий пожал плечами:

– Сказал, что некстати ввязался в игру в одном подозрительном месте, а когда ушел оттуда, обнаружил, что ключ исчез.

– Мне нужно знать, как звали вашего постояльца, – сказал я.

Я не рассчитывал на то, что узнаю настоящее имя неизвестного. Однако то, что я услышал, порядком меня удивило.

– Господина зовут Неделя, Карел Неделя.

– Иностранец? – быстро спросил я.

– Он представился коммерсантом из Праги. Паспорт у него был в полном порядке. – Управляющий немного поколебался: – Могу ли я узнать, что он натворил?

– Дело достаточно щекотливое, – уклончиво отозвался я, – и мне бы не хотелось разглашать подробности. Могу ли я взглянуть на вашу регистрационную книгу?

Книгу мне принесли почти сразу же, однако ничего нового я в ней не обнаружил. Судя по записям, господин Неделя, кем бы он ни был, прожил в гостинице всего несколько дней. Я сделал заметку в своей записной книжке и обернулся к управляющему. Он стоял, заложив руки за спину, и, хотя на его лице была написана подобающая случаю почтительность, мне бог весть почему почудилось, что в глубине души он немного подсмеивается надо мной. Возможно, виною тому был мой старомодного покроя сюртук, а возможно, моя спутница, которая во все время нашего разговора не переставала смотреться в карманное зеркальце, каковое занятие, судя по всему, доставляло ей куда больше удовольствия, чем мои следственные действия.

– Опишите мне того господина, – суше, чем собирался, сказал я управляющему. – Сколько ему лет, как он выглядит, есть ли у него какие-либо особые приметы?

На что управляющий, поразмыслив, ответил, что господин Неделя – брюнет лет сорока, особых примет не имеет, с виду высокий, худолицый, одет в обыкновенную темную пару и имеет при себе прекрасные золотые старинные часы. Очевидно, последняя деталь особенно запала в душу управляющему, потому что он даже воспроизвел, впрочем довольно фальшиво, мелодию, которую часы играли.

– Боюсь, таких данных будет недостаточно для того, чтобы найти этого человека, – сказал я. – Вы упоминали, что он чех. Он говорил по-русски?

– Да, и очень хорошо, – подтвердил управляющий. – Немного неправильно произносил некоторые слова, но в целом говорил почти без акцента.

Итак, в компанию к Фриде Келлер, Клаусу Леманну и Стоянову добавился еще один шпион, на сей раз чешского происхождения. Я поглядел на мадемуазель Плесси, и она ободряюще мне улыбнулась. Интересно, на кого может работать Неделя? Если он чех, то, вероятно, на австрийского императора, подданным коего он является. И тут меня осенило:

– Скажите, а господин Неделя... Ему не случалось кивать, когда он хотел сказать «нет»? Я имею в виду, обычно кивают, когда хотят сказать «да», а он...

– Откуда вы знаете? – поразился управляющий. – Да, он действительно несколько раз ввел нас таким образом в заблуждение. Конечно, он иностранец, а иностранцев вообще не всегда легко понять...

Но дальнейшие глубокомысленные рассуждения управляющего на тему несходства иностранцев и русских меня мало интересовали.

– Мне нужно знать все, что только можно, о вашем постояльце, – заявил я. – Возможно, тут дело чрезвычайной важности. Начнем с его появления у вас. Почему он выбрал именно вашу гостиницу?

Тут управляющий солидно возразил, что заведение у них весьма известное, у них и приезжие из обеих столиц останавливаются.

– Почему вы так сказали? – быстро спросил я. – У вас есть основания полагать, что Сто... что Неделя прибыл из Москвы или Петербурга?

Управляющий как-то замялся и наконец сознался, что на станции постоянно дежурят несколько извозчиков, которые подвозят своих седоков именно в его гостиницу. Дело нехитрое, многие так поступают. И потом, тут возле вокзала четыре гостиницы, включая и их «Ренессанс», так что приходится потрудиться, чтобы постояльцы не ушли к другим. В тот день один из их извозчиков, Тришка, заприметил чеха на вокзале и, как обычно, стал сулить, что мигом доставит его в лучшее заведение в городе. Однако тот не откликнулся на призыв и скрылся в толпе. Через несколько часов он и впрямь оказался в гостинице, но пришел туда пешком и попросил номер. Ему показали одиннадцатый, однако он отказался его занимать, сославшись на то, что число одиннадцать для него несчастливое. Взамен он попросил позволения заселиться в номер тридцать восемь, и, так как тот был свободен, управляющий не стал чинить ему препятствий.

– Любопытно, – пробормотал я. – У вас нет никаких догадок по поводу того, почему он выбрал именно этот номер?

– Боюсь, гадание не входит в мои обязанности, милостивый государь, – отозвался мой собеседник. – Может быть, ему просто не понравился одиннадцатый номер?

Скрепя сердце я предположил, что это и правда весьма возможно.

– Вам известно, чем ваш постоялец занимался в последующие дни?

– Ничем. В основном сидел у себя в номере.

Черт! А я-то надеялся на совершенно другой ответ.

– Хотя погодите... В день отъезда он надолго отлучился и вернулся только к вечеру, причем был на лошади. Сразу же затем господин Неделя и сказал нам о потере ключа, расплатился и съехал.

– Ясно. Скажите, к нему приходил кто-нибудь?

– Нет.

– А куда он выходил, вам не известно?

На что мне было отвечено: он, Андрей Кузьмич Колодин, управляющий гостиницы, не имеет чести принадлежать к полицейскому корпусу и слежку за кем бы то ни было считает ниже своего достоинства. Я подавил в себе желание наговорить ему неучтивостей и сказал, что мне необходимо осмотреть 38-й номер.

– Мы уходим? – встрепенулась Изабель, которая, судя по всему, смертельно скучала.

– Пока нет, – отозвался я. – Сначала мне надо понять, что именно Стоянов здесь делал.