Филлис Джеймс - Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе Страница 19

Возможно, в этом рассказе есть преувеличение, но не стоит сомневаться, что описываемая Де Куинси паника распространилась широко. В документах министерства внутренних дел имеются письма, пришедшие со всех концов страны, которые свидетельствуют о вызванном убийствами «повсеместном чувстве тревоги» и содержат требования неотложной реформы полиции и полицейских судов.

Если бы через две недели после убийства Марров и через сорок восемь часов после убийства Уильямсонов все ясно понимали, насколько ничтожны, беспорядочны и разобщены усилия местных органов, тревога в обществе стала бы еще сильнее.

Три совета граничащих друг с другом приходов продолжали развешивать каждый свои объявления с предложениями наград за различные услуги. Приход Святого Георгия по-прежнему обещал пятьдесят фунтов тому, кто поможет уличить убийц Марров, и в его листовке содержалось описание молота с изъяном и плотницкой стамески примерно в двадцать дюймов длиной. В тексте также было обращение к тем, кто собирает утиль или потерял упомянутые предметы, с просьбой сообщить об этом властям. Приход Святого Павла обещал 100 гиней за информацию об убийцах Уильямсонов, но этим и ограничился – не было ни подробностей, ни упоминания улик. А приход Рэтклифф, непосредственно не затронутый ни тем ни другим преступлением, предлагал 100 гиней за информацию об убийцах Уильямсонов и сверх того двадцать тому, кто сообщит о человеке, недавно купившем плотницкую стамеску примерно тридцати пяти дюймов длиной.

Магистраты также не могли договориться друг с другом. Речная полиция Темзы обещала награду в двадцать фунтов за информацию о трех подозреваемых, которых видели у лавки Марра, но получила за это выговор. Затем она запросила сведения о молоте, который теперь можно было опознать по инициалам Дж. П. на бойке, но на этот раз денег не предложила. Магистраты Шэдуэлла обещали неопределенную сумму за сведения об испачканной кровью рубашке и носовом платке, а затем, сбитые с толку, проявили неспособность что-либо предпринять. После же упрека министра внутренних дел они оказались лишь способными высказать никого не удивившее предположение, что оба преступления совершили одни и те же убийцы. Это умозаключение было основано единственно на том, что бандиты в обоих случаях бежали с черного хода и что рядом с домами жертв видели схожего по описанию мужчину. Это был, вероятно, один из тех, чье описание Хэрриот обнародовал еще две недели назад, когда вывесил свое несанкционированное объявление. Тем временем министерство внутренних дел, куда приходило много документов, ограничилось предложением двух щедрых наград по 500 гиней, с помощью чего чиновники надеялись пролить свет на оба преступления. Кажется невероятным, что никому из властей не пришло в голову свести все концы воедино, выстроить теорию и проводить постоянную линию расследования, которая учитывала бы все доступные на данный момент важные улики. Но в то время это не входило ни в чьи обязанности, и дело продвигалось вслепую. Страна же с нетерпением ждала отчета коронера о дознании в отношении трупов Уильямсонов и их служанки.

Согласно традиции такие дознания проводились как можно ближе к месту преступления, поэтому в субботу коронер Анвин занял «Черную лошадь», заведение, расположенное напротив таверны «Королевский герб». Снаружи собралась огромная толпа. Жаждущие новостей и охваченные благоговейным страхом люди теснились и толкались по всей Нью-Грейвел-лейн и дальше за углом по Рэтклифф-хайуэй до лавки Марра, которая находилась на расстоянии меньше полумили. Внутри «Черной лошади» за место боролись свидетели, присяжные, журналисты и немногочисленные зеваки, которым посчастливилось оказаться на месте события. Ровно в два часа коронер призвал к тишине и обратился к присяжным:

«В восточной части столицы регулярно происходят убийства, и никакая бдительность не способствует тому, чтобы преступления были раскрыты. В здешней округе население в основном состоит из представителей низших классов и время от времени пополняется выходцами из Вест– и Ост-Индии, а также за счет притоков иностранных моряков из лондонского дока. Это требует неотложного, серьезного внимания тех, кто наделен правительственной властью. Недавние и самые последние убийства – позор для страны и почти упрек самой цивилизации: оказалось, что усилий полиции, состоящей из обычных приходских констеблей, недостаточно, чтобы оградить граждан от руки насилия, и коронеру приходится только регистрировать самые зверские преступления и при этом не иметь возможности передать преступников правосудию, чтобы те понесли наказание. Наши дома больше не являются нашими крепостями, и мы в опасности даже в собственных постелях. Эти утверждения, какими бы суровыми они ни казались, доказываются недавними событиями, происшедшими недалеко от места, где мы сейчас собрались, а также многочисленными вердиктами в связи с умышленными убийствами, вынесенными в последние три месяца в отношении неизвестных личностей, никто из которых так и не был пойман. И пока не будет найдено более эффективного средства, желательно, чтобы в обстановке нынешнего волнения умов отобранные из милиции или гвардии военные, возглавляемые гражданскими властями, патрулировали по ночам этот квартал. К сожалению, вынужден констатировать, что хотя вы и выносите основанный на представленных показаниях вердикт, преступники при этом так и остаются неизвестными. Однако будем надеяться, что при содействии Божественного провидения, которое редко позволяет злоумышленнику избежать наказания в земной жизни, предпринимаемые усилия позволят обнаружить бесчеловечных монстров и предать в руки правосудия. Ваш вердикт будет: неизвестные лица, виновные в совершении умышленного убийства».

Первым к присяге привели Джона Тернера. Он сообщил, что работает на предприятии господ «Скарлет и Кук» и в течение примерно восьми месяцев снимал комнату у Уильямсонов. Он занимал выходящую на фасад мансарду над двумя нижними этажами. А питался в расположенном неподалеку доме брата. Далее Тернер продолжил:

«В прошлый четверг я пришел от брата к Уильямсонам примерно без двадцати минут одиннадцать, точнее сказать не могу. Стоявшая у входа миссис Уильямсон последовала за мной в дом. Мистер Уильямсон сидел в центральной комнате в своем большом кресле, а служанка находилась в дальней комнате. Никого, кроме этих троих, в доме я не видел. Мистер Уильямсон пригласил меня сесть. Я встал у камина. Вошел мужчина невысокого роста, которого, как я понимаю, зовут Сэмюэл Филлипс. У него была привычка являться в это время за пинтой пива. Он сказал мистеру Уильямсону, что со стороны переулка в его стеклянную внутреннюю дверь заглядывает крупный мужчина в мешковатой куртке. Мистер Уильямсон взял свечу и со словами “Пойду посмотрю” удалился. Вскоре он вернулся и сказал, что никого не заметил. А затем добавил: “Если бы увидел того типа, то живо бы отправил на все четыре стороны”. Филлипс с пивом ушел, и сразу вслед за ним появился мистер Андерсон, но оставался в доме не более двух минут. Вскоре после того, как служанка выгребла из камина золу, я поднялся по лестнице в мансарду. Следом за мной в свою комнату последовала миссис Уильямсон, она несла часы и серебряный черпак. Тогда я видел их всех живыми в последний раз. Я слышал, как миссис Уильямсон заперла дверь спальни и снова спустилась вниз. У меня на двери нет никаких замков. Я лег в постель, но не пролежал и пяти минут, как входную дверь дома взломали. Затем два или три раза вскрикнула служанка: “Мы все погибли” или “Мы все погибнем”. Хотя не могу точно припомнить, как она выразилась. Я еще не уснул и слышал несколько ударов, но не уверен, что это было за оружие. Вскоре раздался крик мистера Уильямсона: “Я покойник!” Пару минут я еще оставался в кровати, а затем вскочил, прислушался у двери, но ничего не услышал. Спустился на второй этаж, и в это время снизу послышались три тяжелых вздоха. Кто-то очень осторожно пересек комнату на первом этаже. К тому времени я уже дошел до середины последнего пролета лестницы, и меня ничто не скрывало. А когда оказался у ее подножия, обнаружил приоткрытую дверь. Сунул голову в проем и увидел в комнате при свете свечи мужчину не меньше шести футов ростом в темном шерстяном плаще до пят. Он стоял ко мне спиной, над кем-то наклонившись, будто обшаривал карманы. Послышалось серебристое треньканье. Мужчина поднялся, и я увидел, как он левой рукой отводит полу плаща, а правую подносит к груди, словно что-то прячет в карман. Никого, кроме него, я не видел и лица его тоже не разглядел. В ужасе, но стараясь не шуметь, бросился наверх. Сначала подумал было спрятаться под кроватью, но испугался, ведь там меня могут найти. Схватил две простыни, связал вместе и прикрутил к столбику кровати, затем открыл окно и по простыням стал спускаться вниз. Мимо проходил ночной сторож, я крикнул ему, что в доме произошло убийство, и он помог мне оказаться на земле. На мне не было ничего, кроме ночного колпака, рубашки и вязаного жилета. Сторож пустил в ход свою трещотку. Подоспел мистер Фокс и сказал, что надо взломать дверь. Исчез, но вскоре вернулся с кортиком. Я часто видел часы мистера Уильямсона. Небольшие, толстенькие, со стеклом. Они имели цепочку золотистого цвета и большую печатку с камнем внизу. Стоя в четверг у камина, я видел, как мистер Уильямсон поигрывал цепочкой. Насколько припоминаю, никогда не замечал в доме металлического ломика».