Марк Миллз - Офицер по вопросам информации Страница 19

Консерватория Винценцо Бугейя начала свое существование как сиротский приют для девочек, и, судя по ее размерам, в те ранние дни у нее хватало преуспевающих благотворителей. Она стояла на некотором расстоянии от дороги за металлической оградой с воротами, от которых тянулась внушительная каменная дорожка, а само здание величественно высилось посреди просторного открытого двора. Был и другой двор, скрытый от глаз за часовней с куполом, которая стояла в центре комплекса.

Институт Святого Иосифа притулился в тени Консерватории как бедный несчастный родственник, но то, чего ему не хватало в осанке, с успехом компенсировалось его грубоватым обаянием. Его коридоры кишели ясноглазыми и озорными ребятишками, а не отдувающимися письмоводителями, которые, казалось, были подавлены грандиозностью их нового дома.

После того как их переместили из Валлетты, Макс только один раз посетил резиденцию вице-губернатора, поэтому он заблудился в лабиринте коридоров.

— На второй этаж, и там спросите еще раз.

Этот вежливый совет дал высокий худой мужчина, спешивший по холлу с пачкой досье под мышкой. Пробегая мимо, он даже не удостоил Макса взглядом.

Он сделал и то и другое, когда Макс крикнул ему вслед:

— У вас рубашка из брюк выбилась!

Человек пошарил за спиной свободной рукой и убедился, что его разыграли.

— Я ошибся, — сказал Макс.

Это был детский розыгрыш, но, как ни странно, он успокоил Макса, и он продолжал улыбаться, входя в анфиладу комнат, занятых вице-губернатором и его командой.

Ходжес, привратник департамента, поправляя очки, сидел за своим столом, подравнивая стопку бумаг.

— О, майор Чедвик.

Ходжес сверился с наручными часами, явно разочарованный тем, что не может сделать Максу выговор за опоздание. На циферблате было ровно одиннадцать.

— Я знаю, что это значит для вас, — сказал Макс. — Поэтому и постарался.

Ходжес обладал своеобразным характером — мрачноватый, неразговорчивый маленький человек, всегда безупречно ухоженный. Он был полностью лишен чувства юмора, что порой вынуждало пускать в ход шутку как оружие против него.

— Прошу, — сказал Ходжес, показывая в угол. — Присаживайтесь.

Именно на эту часть комнаты Макс не обратил внимания при входе и лишь теперь заметил, что на низком диване сидит Фредди.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Макс, присаживаясь рядом.

— Пока ты не вошел, я и сам не был уверен…

— О господи…

— Именно это я и подумал, когда они появились в госпитале. Я хотел позвонить, но у них была машина, которая ждала меня.

— Не разговаривайте, пожалуйста.

— Почему?

— Сомневаюсь, что должен излагать вам причину, майор Чедвик. — На лице Ходжеса появилась кислая снисходительная улыбка. — Судя по тому, что я слышал, вы двое уже наделали достаточно дел.

Они знали. И не было другого пути, с помощью которого они могли что-то узнать, — не Фредди же проболтался, во что невозможно поверить.

Это была Айрис. Она, и никто иной. Он повел себя как дурак, сразу же доверившись ей. И был вдвойне дураком, когда поверил ее клятвам хранить вечное молчание об этом деле.

— С нами все будет в порядке, — шепотом сказал Фредди. — Если повезет, мы сохраним свою работу на этом богом забытом острове.

Макс попытался подавить смешок. Ходжес вскинул голову, но прежде, чем он высказал упрек, дверь открылась, и человек, которого Макс никогда раньше не видел, сказал:

— Джентльмены…

Макс поймал себя на ощущении, словно вернулся в школу: они с Фредди как два школьника, которых приглашают в кабинет директора для трепки, потому что воспитательница пожаловалась — они болтают после того, как потушен свет.

Скоро стало ясно, что сегодня начальство не собирается пускать в ход наказание. Полковник Гиффорд сидел за столом вице-губернатора, согревая кресло своего хозяина.

— Поздравляю, сэр, — сказал Фредди после того, как они отдали честь. — Я не имел представления…

Плохое начало, подумал Макс. Так же решил и полковник Гиффорд.

— Ламберт, вы думаете, что поступаете умно, обращаясь ко мне таким тоном при данных обстоятельствах?

— Никакого особого тона здесь нет. И не уверен, что знаю, какие обстоятельства вы имеете в виду.

— Садитесь, — устало махнул рукой Гиффорд, не делая попытки представить остальных трех присутствующих в кабинете.

Один был невысоким, коренастым и смуглым, второй — с пламенеющей копной волос. Представлять третьего, сидящего сбоку около окна, не было необходимости. Это был Эллиот. Его лицо ни о чем не говорило.

— Вице-губернатора вызвали по важному делу.

Макс догадался, что тот старается дистанцироваться от грязного дела. Почему бы и нет? Он знал, что у него есть преданный слуга, который будет счастлив пасть на меч, если дела пойдут совсем уж плохо.

— Итак, — продолжил полковник Гиффорд, — все мы знаем, почему вы здесь.

Но что они в самом деле? Макс ни единым словом не обмолвился Айрис о находке наплечного шеврона, указывающего, что к этим смертям имеют отношение британские подводники.

— Мы собираемся все рассказать вам, — проговорил Фредди.

— Я считаю интересным именно это «мы». — Полковник Гиффорд положил ладони на столешницу. — Что заставляет вас думать, будто вы двое имеете основания вмешиваться в это дело?

— Это моя вина, — сказал Фредди. — Именно я втянул майора Чедвика.

— Как благородно с вашей стороны брать на себя вину.

— Это правда.

— Так что же вы собираетесь нам рассказать? — спросил Эллиот, подаваясь вперед на стуле.

Полковник Гиффорд отнюдь не хотел потерять почву под ногами, но Эллиота было не остановить.

— Может, я и ошибаюсь, полковник, но возможно, на свет выйдут кое-какие новые свидетельства.

Все взгляды в комнате были обращены на Макса и Фредди.

— Так они имеются? — потребовал ответа полковник Гиффорд, перехватывая вожжи у Эллиота.

— Имеются, — сказал Фредди.

Он рассказал им все, до самого конца придержав находку наплечного шеврона в стиснутом кулаке Кармелы Кассар.

— И он есть у вас? — спросил полковник Гиффорд, с трудом сохраняя спокойствие.

Макс выудил шеврон из нагрудного кармана рубашки. Встав, он подошел к столу и протянул его. Полковник Гиффорд внимательно изучил этот клочок материи.

— От него не так уж много осталось.

— Достаточно, — возразил Макс.

— Могу ли я?.. — спросил Эллиот.

Шеврон перешел к нему. Затем, прежде чем вернуться к полковнику Гиффорду, прошел через руки двух других мужчин.

— Почему вы не пришли с ним к нам?

Фредди поерзал на месте.

— Может, потому, что, когда я в последний раз был у вас, не увидел никакой реакции.

Полковник Гиффорд полистал лежащую перед ним папку.

— У меня тут ваше заявление, вместе с припиской, что все ваши подозрения переданы полиции.

— В самом деле? Никто не приходил поговорить со мной.

— Полиция была очень обеспокоена.

— Так вы готовы побеспокоить их и на этот раз? Или хотите, чтобы, выйдя от вас, я сам этим занялся?

Штаб-квартира полиции Валлетты была недавно переведена из Сакра-Инфермерии в это здание.

— То, что я хочу от вас, — сухо сказал полковник Гиффорд, — требует минуты разговора с глазу на глаз.

Минута превратилась в пятнадцать минут, в течение которых Макс и Фредди в напряженном молчании сидели в приемной под бдительным оком Ходжеса, который неохотно разрешил им выкурить по сигарете. Фредди позвали обратно в офис. Вскоре он появился в сопровождении одного из безымянных мужчин — маленького и смуглого.

— Теперь можете зайти вы, майор Чедвик, — сказал он, провожая Фредди к дверям.

Фредди успел бросить Максу ободряющий взгляд, который говорил: «Все будет хорошо».

Так оно и было, но только при входе.

Стоило Максу опуститься на стул, как полковник Гиффорд открыл огонь:

— Вы чертов дурак, Чедвик! Ради бога, с чего вы решили стать детективом? Имей возможность, я бы оттаскал вас за уши — мне это под силу, — но майор Пейс решительно встал на вашу защиту.

Макс посмотрел на Эллиота.

— Последнее, что нам сейчас нужно, — это развал в информационном отделе. Но разрешите мне высказаться совершенно ясно: я с самого начала был против вашего назначения, и хочу, чтобы вы считали это отсрочкой, а не прощением.

Максу было приказано выкинуть эту историю из головы и ни с кем не обсуждать под страхом военно-полевого суда. Гиффорд закончил свою речь цветистым выражением:

— Non omnia possumus omnes. He всё мы все можем… или что-то в этом роде.

— Простите, сэр, мой итальянский что-то заржавел.

Макс заметил тень улыбки на губах Эллиота.

— Это латынь. Вергилий. Из «Эклогов».