Анна Барт - Венец Государя Страница 2

– У меня всего одна минута, профессор Кронин, – взмолилась я. – Может быть, позднее…

– Это займет очень мало времени, – уверил меня старик. – Я не совсем правильно выразился. Не рукопись, а всего лишь одна страничка машинописного текста.

Очень надеюсь, что действительно одна страничка, иначе мне вскоре придется искать новую работу, подумала я, следуя за резво бежавшим Крониным. В кабинете профессор протянул мне тоненькую папочку. «Христианская империя американских индейцев» – таково было название статьи. Я быстро пробежала глазами ее начало:

В любой стране школьные и университетские учебники по истории повествуют, что европейцы, открыв Новый Свет, обнаружили варварские племена идолопоклонников. Каких только страстей не написано об ацтеках и майя! Они и убиенные жертвы поедали сотнями, и участвовали в кровавых ритуалах жертвоприношений, и топили невинных девственниц в священных озерах. Складывается такое впечатление, что некто пытается внушить читающим, что до Кортеса племена индейцев стояли на весьма низкой ступени развития, а Кортес открыл дорогу римским миссионерам, которые и обратили примитивные, варварские племена Юкатана в христианство. Заметьте, обратили в весьма сжатые сроки.

Некто призывает забыть свидетельства самих (выделено мною) испанских завоевателей, записанные ими в VI веке.

Возьмем, к примеру, записи Гарсиласо де ла Вега. Он оставил массу интересных документов. Например, он писал, что завоеватели-испанцы в сокровищницах королей инков нашли крест из яшмы. У идолопоклонников-инков в качестве священного предмета хранился христианский крест? Захватив сокровищницу правителя и разграбив ее, испанцы поместили крест варваров в ризницу своего католического кафедрального собора.

Значит, испанские конкистадоры не сомневались в христианском происхождении креста? Во времена свирепствующей инквизиции любой символ, кроме христианского, не мог иметь места в католическом соборе!

Остались воспоминания других свидетелей о том, что индейцы до пришествия испанцев УЖЕ были обращены в христианскую веру. И что римские миссионеры, прибывшие вслед за Кортесом, только лишь помогали индейцам восстановить древнюю религию – христианство.

Восстановить! Но тогда что же делать с общепринятым утверждением, что именно испанцы обратили всех нечестивых дикарей и идолопоклонников в христианское католичество?

Кортес высадился на полуострове Юкатан в 1519 году. Я не буду останавливаться на описании уничтожения бравыми конкистадорами племен ацтеков и майя, скажу только, что последнего представителя племени инки испанцы сожгли в 1533 году.

Люди племени инки были уничтожены по всей Центральной Америке. Все. Печальной участи не избег никто: ни маленький ребенок, ни дряхлый старик.

Почему?

Как объяснить подобную жестокость?

Может быть тем, что иначе инки могли поведать миру, что они уже были обращены кем-то в христианскую веру?

Кем? Когда?

Ответа испанские завоеватели нам не оставили.

Но они оставили записи, повествующие о том, что племена инков признавали всеобщее воскрешение, т. е. праздник Пасхи. И Великий Пост соблюдали каждой весной, требования которого, кстати, очень напоминали правила Русской православной церкви: быть умеренным в потреблении пищи, чаще молиться, отложить интимные отношения до завершения поста. Это ли не христианские догмы?!

А свидетельства Педро Мартира, испанского епископа, который писал, что индейцы племени майя с острова Козумель в той же провинции Юкатан «считали своим богом изображение креста и поклонялись ему»? Более того, по сохранившимся свидетельствам, на острове Козумель существовал женский монастырь, руины которого хорошо сохранились до наших дней. Сохранились свидетельства и о том, что в монастыре находился колодец, вода которого обладала чудодейственным свойством – люди, купавшиеся в колодце или пившие воду из него, исцелялись от многих болезней…

Дальше читать я не стала. Отложила статью и посмотрела на старика в недоумении. Ну и что?

– Вы хотите сказать, что американские индейцы жили в христианском государстве еще до прибытия Кортеса? Маловероятно, но возможно. Что из этого?

Кронин постучал карандашом по столу. Грустно улыбнулся. Посмотрел в окно, а потом на меня.

– Вы не видите связи между моей лекцией о шапке Мономаха и текстом, не так ли? А она есть, Катрин, но мы настолько привыкли мыслить общепринятыми стандартами, что не можем разглядеть порой того, что само просится быть увиденным. Или услышанным… Вот что, Китти, я хочу сказать вам: заходите-ка ко мне сегодня. На университетскую квартиру. Часов в семь вас устроит?

Я кивнула.

– Вот и отлично. Я познакомлю вас кое с кем. Мне есть что рассказать вам. Да, – тут профессор очень по-доброму усмехнулся. – И захватите с собой своего московского друга Вадима.

Воистину, наш университет одна большая семья! Я разговаривала со «своим другом Вадимом» один раз три дня назад ровно три минуты, и все моментально сделали правильные выводы!

Глава II

Пятница. Вечер

Я, естественно, опоздала на встречу по своей неискореняемой русской привычке. Ну не могу приходить вовремя, вежливостью королей, увы, не обладаю! Когда я приехала, огромная квартира профессора была битком набита людьми. Меня встретила изящная, элегантная, стройная, пахнущая французским парфюмом и неподвластная времени очаровательная Диана, жена Кронина. Не слушая извинений, она провела меня в кабинет мужа, ловко маневрируя между гостями.

Я отворила тяжелую дверь и вдохнула знакомый запах книг и дорогого табака.

Вадим, Кронин, незнакомые мне моложавый мужчина и толстая женщина уютно устроились с бокалами около камина. Как всегда, горели только две лампы под зелеными абажурами – одна у профессора на письменном столе, заваленном бумагами, а другая на столике около окна. Тяжелые шторы были задернуты, в комнате царил уютный полумрак. Увидев меня, Вадим отсалютовал бокалом и выразительно постучал по циферблату часов. Я сделала вид, что не заметила.

Сначала я была представлена тучной даме, одетой в пронзительно яркий лимонно-желтый костюм, а затем высокому симпатичному джентльмену, судя по пошиву костюма, европейцу, хотя его отличный английский явно выдавал носителя американской культуры.

Мы вежливо обменялись рукопожатием с американским Майком и лимоноподобной Линдой, и я с облегчением уселась в кресло, с вожделением поглядывая на чашку чая и корзиночку с моим любимым печеньем.

Несколько минут Майк молча рассматривал меня.

– Катрин, вы ведь по профессии искусствовед и работали в Оружейной палате? Помогите нам, – обратился ко мне он с обычной американской улыбкой.

Да уж, что-что, а улыбаться американцы умеют, как никто на свете.

– С удовольствием, – тоном первой ученицы ответила я и с благодарностью взяла предложенную профессором чашку чая. Я была жутко голодна.

Присутствующие вели весьма ученую беседу о наследстве Нострадамуса, об одном из его катренов о предполагаемом повторном «могольском» нашествии на Европу. К моему изумлению, Майк прилично говорил на французском и лихо цитировал отрывки из катренов на языке предсказателя. Еще в советское время в Ленинградских архивах во время практики я собирала материал на полузапрещенного Нострадамуса. Не в первый раз мне приходилось вести дискуссии о сделанных им пророчествах с его последователями. Из предыдущего опыта я знала, какими заядлыми спорщиками они являлись. Поэтому и не стала встревать.

За плотно закрытыми дубовыми дверьми весело шумели гости.

– Катрин, а вы знаете о настоящем венце русских царей? Настоящий венец – алмазный – считается потерянным много веков назад, – вдруг неожиданно обратилась ко мне до сих пор молчавшая Линда. – Он был спрятан в Мексике со времен испанского завоевания среди других до сих пор ненайденных сокровищ Монтесумы…

Я вытаращила глаза.

Майкл заразительно рассмеялся и смешно передразнил меня.

Наверное, у меня и правда глаза, что называется, вылезли на лоб.

– Друзья мои, – мягко заметил профессор Кронин. – Я думаю, вам нужно начать с изложения своей гипотезы, а потом уже задавать вопросы. Катрин явно не понимает, к чему вы клоните, а ваши утверждения подтверждают лишь вашу теорию. Но Катрин-то с ней незнакома.

Я кивнула в полном обалдении. Честно говоря, связать утреннюю лекцию профессора о шапке Мономаха, откровение Линды о спрятанном в Мексике алмазном венце и предсказаниями Нострадамуса мне было не под силу.

– Ну что ж, пожалуй… – протянул Майкл. – Но разговор может получиться длинным. Нам всем не мешает подкрепиться.

Какой «неправильный» американец, подумала я. Пьет коньяк, неплохо разбирается в катренах Нострадамуса. Да еще читает по-французски.

Майк подошел к столику с напитками.