Люди без прошлого - Валерий Георгиевич Шарапов Страница 2

Автостанция находилась на восточной окраине Плиевска — не лучшее расположение. Водитель раскрыл двери посреди глинистого пустыря, окольцованного лачугами. Часть пассажиров побежала на остановку — здесь находилась конечная курсирующего по городу маршрута.

Павел не спешил, закинул на плечо спортивную сумку, закурил «Яву» с фильтром. Местечко, как и ожидалось, депрессивное. Частные дома, западнее — двухэтажные бараки. На фасаде одноэтажной автостанции транспарант: «26 сентября — 27-я годовщина освобождения города от немецко-фашистских захватчиков!» Шел 1970-й год от Рождества Христова, которое в Советском Союзе решительно отменили.

Павел двинулся пешком — ноша к земле не тянула. Городские окраины оставляли гнетущее впечатление. Со времен войны тут мало что изменилось. Частные дома сменились бараками, выросли пыльные тополя. Дул прохладный ветерок — предвестие грядущего похолодания. Но сегодня можно было куртку не застегивать.

Городок тянулся с востока на запад. Севернее протекала Каинка, на юге за скалами раскинулось озеро — возможно, единственная достопримечательность города. В частном секторе кудахтали куры и лаяли собаки. С лязгом и копотью работали механические мастерские. Люди озадаченно поглядывали на необычно одетого незнакомца.

За бараками пролегал пустырь со свалкой. Из живых существ — только собаки, все остальные работали или учились. Огибать горы мусора пришлось по проезжей части. Вся страна была такая — и при этом бодро шла к намеченной цели. Антураж красили только лозунги. «Верной дорогой идете, товарищи!» — значилось на воротах текстильной фабрики.

«А я, интересно, верной дорогой иду?» — подумал Павел, беспокойно озираясь.

Обнаружил табличку — «ул. Пролетарская» — и успокоился. За бараками тянулась вереница панельных пятиэтажек. В минувшие 60-е годы их строили везде — от черноморского юга до Крайнего Севера. Можно сколь угодно критиковать эти несуразные постройки с квартирами-клетушками, но жилищную проблему они облегчили. На детских площадках сохло белье, на газонах паслись коровы.

«Так вот она какая — смычка города и деревни», — подумал Болдин.

Центр Плиевска выглядел приличнее. Старые купеческие особняки перемежались зелеными зонами, остался в стороне городской парк, над ним — застывшее «чертово колесо». Работали продуктовые и промышленные магазины. За едой еще не давились, но товарный дефицит чувствовался даже в Москве. Проверять, как обстоят дела в провинции, пока не хотелось. Павел прошел мимо клуба с колоннами, мимо кафе с фривольным названием «Магнолия», мимо газораспределительной станции.

У трехэтажного здания отдела милиции, облицованного силикатным кирпичом, стояли микроавтобус «РАФ-977» с «милицейской» полосой и «ГАЗ-69» повышенной проходимости. У открытого капота курили люди в форме. Табличка на входе еще не утратила нарядный вид. Их меняли по всей стране два года назад, когда союзное и республиканские министерства охраны общественного порядка переименовали в министерства внутренних дел.

Проникнуть внутрь оказалось несложно. Дежурный изучил удостоверение, сопроводительные бумаги, пальцем показал — наверх. Лишних слов здесь на ветер не бросали. Павел поднялся по скрипучей лестнице, опасливо заглянул в полутемный коридор. Кабинет начальства находился недалеко от лестницы.

— Так-так, позвольте догадаться… — проворчал сидящий за столом товарищ, поднимая голову.

— Здравия желаю, товарищ майор, — поздоровался Павел, — капитан… м-м… старший лейтенант Болдин, командирован из Москвы…

— С единственным концертом? — товарищ в форме язвительно осклабился. Он был еще не стар, под пятьдесят, держал себя в форме, но кожа на подбородке одрябла и волос на голове осталось немного. — Насчет командировки — это ты сильно, приятель. Передо мной можешь не стараться. Зиновьев звонил, все про тебя рассказал. Ссыльный ты, а не командированный… Ладно, не греют меня твои амурные истории, будем знакомы: Ваншенин Егор Тарасович. — Мужчина поднялся, протянул руку. В целом он выглядел весомо и убедительно. — Если ты и вправду так хорош, как расписывал Михаил Евдокимович, можем сработаться. Присаживайся.

В кабинете было прохладно, даже чересчур — все форточки нараспашку. Очевидно, майор милиции не относился к теплолюбивым созданиям.

— На работу примем, люди нам нужны, — бормотал Ваншенин. — Опытные кадры — на вес золота. Не скажу, что город стонет от криминала, но милиция должна быть на высоте, согласен? Можешь оформляться. Пойдешь в отдел капитана Микульчина, это дальше по коридору, не ошибешься. Поселишься в общежитии в Конном переулке… не обращай внимания на название, там раньше работал конезавод, теперь макаронная фабрика. Что кислый такой? Хорошее общежитие, не расстраивайся. Кухня, душ, уборная — на этаже, зато комнаты просторные и стены толстые. Это для начала, посмотрим, как себя покажешь. Есть возможность встать в очередь на квартиру… Совсем ты скис, москвич, — подметил Ваншенин. — Ладно, не буду пугать. У нас страна свободная — всегда можешь в столицу вернуться. Устраивайся, знакомься с коллективом. Столовая — через дорогу. Кормят… нормально, — майор с усилием сглотнул. — Вечером топай в Конный переулок — комендант будет в курсе. Это недалеко, бодрой рысью за четверть часа добежишь. Не понравился наш городок? — смекнул майор. — Так он никому не нравится. Ничего, свыкнешься. По центру погуляй, на озеро сходи. Кстати, город скоро не узнаешь. Новый секретарь райкома товарищ Лапиков — чрезвычайно деятельный работник. Под его руководством принята программа благоустройства города. И даже средства выделены. Будем приводить Плиевск в порядок — свалки убирать, дороги в асфальт закатывать. Ладно, иди, — Ваншенин засмеялся, — а то расплачешься, а мне тут плаксы не нужны…

В просторном помещении, уставленном канцелярскими столами, гулял ветер, шевелил бумаги, едва закрепленную на стене карту района. Здесь не то что форточка — целая фрамуга была нараспашку. В углу возвышался сейф, со стены строго взирал основатель ВЧК, с обратной стороны — молодой и чернобровый Леонид Ильич Брежнев, генеральный секретарь ЦК КПСС (в общем-то, и в жизни не старый). В комнате находился единственный сотрудник — молодой паренек с узким лицом, ушастый и в очках.

— Добрый день, — поздоровался Павел, прикрывая дверь.

Сквозняк был такой, что без усилий не получилось. Молодой человек поднял голову, вздохнул. Пришелец был подтянут, аккуратно пострижен, одет необычно — в провинции зарубежная джинса была в диковинку.

— Добрый, — согласился молодой человек. — Хотя под каким углом посмотреть. Вы пришли сознаться в преступлении?

— Нет, — покачал головой Павел.

— А, понимаю, вы сын лейтенанта Шмидта, — догадался сотрудник. — Но это не к нам, это в исполком, а мы бедные.

— Снова не угадали. Болдин моя фамилия, старший лейтенант Болдин Павел Викторович, буду работать в вашем отделе.

— А, вы тот ссыльный, которого… — молодой человек не закончил, выразительно кашлянул. — Сочувствую, Павел. Про вас уже рассказали… извините. Располагайтесь, будьте как дома. Свободный стол вон там, — он кивнул на девственно чистый канцелярский стол в углу. — Только осторожнее, верхний ящик выпадает. Максимов вчера решил проверить, не осталось ли чего