Николай Свечин - Хроники сыска (сборник) Страница 20

Благово послал курьера объехать все четыре нижегородские части – нет ли объявления о пропаже схожего по приметам человека. Таковых не оказалось. В Первой Кремлевской исчезла младшая сестра купчихи Рябининой, девица Софья Михайловна, но это история известная. Молодая совсем, а клейма ставить уже негде: каждый год убегает с очередным юнкером высокого росту…

До конца дня никаких сведений об убитом собрать не удалось. Доктор Милотворский сделал вскрытие: вчера за ужином старичок съел жаркое с грибами. Ну и что?

В этот же несчастливый день в городе случилось еще одно убийство. Белодеревец Мушкетов стоял возле трактира «Кот», что в Гордеевке, и дожидался товарища, когда к нему подошел незнакомый субъект. По виду мелкий торговый человек, он был слегка выпимши.

– Как тебя зовут? – спросил неизвестный Мушкетова.

– Иван, – ответил тот, удивленный таким любопытством.

– Ну, а раз Иван, то получи!

И ударом ножа нанес белодеревцу смертельную рану в живот, после чего скрылся во дворах.

Через два часа после этого дикого происшествия сыскной надзиратель Макарьевской части Здобнов донес, что личность убийцы установлена. Некий Дормидонт Широбоков, обыватель с 14-й линии Кунавинской слободы. Совершенно ничем не примечательный экземпляр: пьяница и лодырь, каких половина России. За что он зарезал несчастного столяра, неизвестно; вполне вероятно, что преступник и сам этого не знает…

Теперь поимка негодяя стала лишь делом времени. Отоспится в каком-нибудь притоне, утром вспомнит, что наделал, и ударится в бега. Бежать он может либо в родную деревню (Кременки Макарьевского уезда), либо к брату, сторожу Дворянского института. Там или там, но завтра Широбокова возьмут; здесь все предсказуемо. А вот тело в Шуваловском лесу…

К семи часам вечера Благово вместе с полицмейстером Каргером вызвал к себе новый губернатор Безак. Лишь позавчера он прибыл в Нижний Новгород на смену ушедшему Кутайсову, и сразу такое… Генерал-майор Свиты Его Императорского Величества, выпускник двух академий и кавалер боевого Владимира за участие в сражении при Филиппополе. Злые языки говорили, правда, что на турецкой войне Николай Александрович был только три дня и ездил туда за орденом и генеральскими эполетами (получил и то и другое). Те же языки намекали, что из Безака готовят министра – как-никак крестный одной из императорских дочерей… Благово встречался с новым начальником губернии во второй раз и успел понять, что тот человек умный и не злой; уже хорошо по нынешним временам. Особенно в сравнении с Кутайсовым…

На этот раз Безак был хмур и шутил через силу:

– Что это у вас, господа полицианты, уже по два человека за день убивают? Эдак скоро в Нижнем населения не останется – кем я стану руководить?

– А вот погодите, ваше превосходительство, когда снег весь сойдет, – пообещал губернатору Каргер. – Человек десять покойничков сразу обнаружится; мы называем их «подснежниками».

– Да ну! – ахнул Безак. – И вы мне так спокойно об этом говорите?

– Что ж поделать, ваше превосходительство…

– Зовите меня Николай Александрович. Давайте без чинов, нам вместе служить. Это и к вам относится, Павел Афанасьевич.

– Слушаюсь. Так я говорю – что ж поделать, ежели так неизбежно повторяется каждую весну?

– Это еще мелочи, Николай Александрович, – попробовал утешить начальника губернии Благово. – В Петербурге об эту пору собирают ежегодно до восьмидесяти мертвяков.

– Святый боже… И что?

– Списывают на несчастные случаи и самоубийства. Хотя все понимают, что две трети из них – жертвы умышленных преступлений.

– А ведь по отчетности – я читал – в столице в год числят не свыше двух десятков убийств, – пробормотал Безак. – Втирают очки государю и не стыдятся…

– На самом деле убийств бывает до сотни, и это без пригородных местностей; с последними еще более, – продолжил Благово. – Но бог с ней, со столицей, у нас свои приключения. Прикажете доложить?

И начальник сыскного отделения сжато рассказал об обоих случившихся за день злодействах. В заключение высказал твердую уверенность, что Широбоков послезавтра утром непременно будет схвачен и, скорее всего, в Кременках. Туда пошлют Лыкова – от него еще никто не уходил. А вот с шуваловской находкой сложнее: покуда не установим личность покойного, следственные действия вести невозможно.

Имя убитого было выяснено через сутки после этого разговора. Широбоков уже сидел в остроге – его взяли на квартире у брата (Лыков скатался в деревню без пользы). Кстати, поганец действительно не смог вспомнить, за что зарезал несчастного столяра. «Чевой-то, вашебродие, нашло… прям за душу-то и взяло! Эх, думаю, жисть! Простору нету! ну, и тово…» Беседа в подобном ключе подходила к концу, когда пристав Рождественской части прислал к Павлу Афанасьевичу помощника нотариуса, некоего Подгаецкого. Тот подал явочное прошение[35]: его хозяин, нотариус Антов, бесследно исчез и не появляется ни дома, ни в конторе уже более сорока часов. Что на него не похоже… Возраст пропавшего – шестьдесят один год, телосложения среднего, и он левша.

Лыков и Титус – помощник начальника сыскной полиции и заведующий столом розыска – выехали для осмотра конторы и жилища погибшего. Антов занимал для своего дела три комнаты во втором этаже дома Обрядчиковых на Рождественской улице. По наведенным справкам, он был человеком уравновешенным и порядочным, но очень замкнутым. Имел серьезную клиентуру среди нижегородского купечества, особенно между старообрядцами основных толков. Являлся многолетним причетчиком домовой церкви беспоповцев. Вдовец, жил одиноко в собственном небольшом домике в Панской слободе. Пребывал в достатке, но жизнь вел скромную, без мотовства. Его помощник Андрей Александрович Подгаецкий, бесцветный, субтильный человек лет 28, был, видимо, встревожен происшедшим. Теперь ведение всех дел конторы свалилось на него одного. Подгаецкий немного растерялся, но не робел – он уже четыре года служил у старика и знал всю кухню наизусть, справится. С другой стороны, теперь помощник сделался хозяином отлаженного дела, с готовой клиентурой… Алексей поэтому сразу записал его в подозреваемые.

– Когда вы видели вашего хозяина в последний раз?

– Он мне не хозяин, а работодатель. Был.

– Ответьте, пожалуйста, на заданный вопрос.

– В четыре часа пополудни 24 марта он ушел из конторы домой. Обычно мы сидим до шести, но Парфен Семеныч сказал, что у него болит голова. Такое иногда случалось, когда менялась погода. А в тот день как раз пошла резкая оттепель, так что я и не удивился. Но на следующий день Антов всегда появлялся; а тут десять часов, одиннадцать, половина двенадцатого… Ни его самого, ни записки. В обеденный час я отправился к Парфен Семенычу домой, а прислуга мне заявляет, что он и ночевать не приходил! Признаться, тут я даже успокоился.

– Почему? Такое уже бывало?

– Один-два раза в год шеф загуливает. Загуливал… Мужчина он был еще очень живой и совсем не бедный, но строгих правил. И очень скрытный! Никаких там девок – только честные вдовы, притом не из простого звания. Город у нас купеческий – в честных вдовах недостатку нет-с! Все было весьма пристойно, без огласки; только я один и знал, что есть у Парфен Семеныча такая слабость. Раз в полгода он менял себе пассию и тогда пропускал присутственный день. Вот я и подумал: опять оскоромился, старый хрен… Но когда и назавтра Антов не появился, я обеспокоился и побежал в полицию.

– У вас были в последнее время какие-нибудь скандалезные дела? Ну, вы понимаете: подозрительное завещание, сомнительная купчая…

– Понимаю, но сразу отвечаю: нет! Вы не знаете Парфен Семеныча. Очень щепетильный, очень осторожный! У нас имеются в городе два таких нотариуса, о каких вы говорите. И они еще зададут вам, сыщикам, работы. Но мы не из них-с. Нет, по роду занятий своего работодателя я не предполагаю никаких угроз его жизни. Думаю-с, вам надобно искать вдову. Очередную вдову, которая на этот раз – увы! – не оказалась честной. Где-то же ведь он заночевал! И там его убили…

Лыков отпустил помощника, ставшего вдруг невзначай целым нотариусом, и поехал беседовать с кухаркой погибшего. Та оказалась бестолковой старухой, к тому же растерявшейся: вся ее размеренная понятная жизнь рухнула в одночасье. Однако на вопрос о похождениях Антова по вдовам решительно ответила, что за хозяином подобного никогда не числилось. Дворник, он же кухонный мужик, рассказал и того меньше; в доме покойного подсказок не обнаружилось.

Попытки собрать какие-либо сведения об Антове в других местах оказались столь же бесплодны. Выяснилось, что покойный вообще мало чем интересовался. Он даже в карты не играл! Родственников у Парфена Семеновича не оказалось, ни в клуб, ни в компанию сверстников он не хаживал. Только работа, дом и заботы по обязанностям причетчика – но и там он был замкнут и закрыт для единоверцев. Очень удобный объект для преступлений! Убили человека – и не у кого даже спросить о нем… Показание Подгаецкого, таким образом, проверить не удалось, но оно оставалось единственным дающим хоть какое-то направление для поисков.