Евгений Сухов - Аристократ обмана Страница 20

– Прошу!

Двери распахнулись, и Филимонов с камергером прошли по длинному коридору мимо караульного помещения, где стояло несколько гвардейцев, пытливо всматривающихся в каждого вошедшего, по неширокой боковой мраморной лестнице поднялись на второй этаж. Приостановившись у небольшой непримечательной двери, камергер коротко постучался и, расслышав в ответ значительное «войдите», произнес:

– Государь хотел переговорить с вами наедине.

– О чем? – оторопело спросил Владимир Гаврилович, тут же осознав нелепость вопроса.

Едва улыбнувшись, камергер произнес:

– Это вам скажет сам государь.

– Да, конечно, – соглашаясь, кивнул начальник санкт-петербургского сыска.

Камергер приоткрыл слегка дверь и произнес:

– Желаю удачи.

Мысленно перекрестившись, Владимир Гаврилович вошел в покои и тотчас увидел государя, стоявшего у высоких в венском стиле окон.

Это была его вторая встреча с императором. Первая состоялась так же в Зимнем дворце в Китайской комнате, стены которой были завешаны тканями из златотканых драконов. Тогда государь принимал его среди прочих чиновников, получивших значительное повышение. После того как император поздравил их с новым назначением, было устроено чаепитие. Чай пили из фарфоровых чашек; помнится, тогда он очень опасался, что уронит блюдечко из царской коллекции и разобьет его вдребезги. Тем не менее конфуза не произошло, и после милой беседы, продолжавшейся около часа, новоиспеченные высокие чины разошлись по своим управлениям в весьма благодушном настроении. Филимонов даже не предполагал, что государю в тот вечер он запомнится.

Поздоровавшись, император произнес просто:

– Присаживайтесь, Владимир Гаврилович, и чувствуйте себя посвободнее.

В этот раз разговор происходил в Охотничьей комнате. В меблировке преобладала светлая ольха, как поговаривали, одно из любимых деревьев государя. А вот массивное бюро на резных ножках в виде лап зверя сделано было из красных пород дерева.

От императора его отделял всего-то небольшой столик, вероятно, служивший для доверительной беседы, – протяни руку и можно дотронуться до его плеча. Только сейчас, находясь вблизи государя, Филимонов видел, как тот утомился: под большими грустными глазами намечались темные круги, а в густых разросшихся бакенбардах видна значительная прядь седых волос.

– Я вас пригласил для очень деликатного разговора, – негромко произнес государь.

– Я весь внимание, ваше величество.

– Мне бы хотелось быть уверенным, что наш разговор не выйдет дальше этих стен. Потому что речь пойдет о чести царской фамилии.

– Моя служба заключается и в том, чтобы хранить тайны, ваше величество.

– Я вам всецело доверяю, Владимир Гаврилович… Из будуара великой княгини Александры Иосифовны пропала икона Божьей Матери. Именно этой иконой мой покойный родитель Николай Павлович благословил моего младшего брата Константина на брак с принцессой Саксен-Альтенбургской.

– Икона не могла куда-то деться, ваше величество? Все-таки в Мраморном дворце очень много народу: слуги, служанки, адъютанты…

– Мне понятен ваш вопрос. Хочу вам сказать, что, прежде чем обратиться к вам, перевернули весь дворец, но икону не нашли. Было проведено тайное семейное расследование, но так же тщетно. Икона исчезла! Нам остается надеяться на ваш сыск.

– Сделаю все, что от меня зависит, ваше величество, – с готовностью произнес начальник петербургской сыскной полиции. – Уверен, что злоумышленник будет изобличен.

– Очень рассчитываю на ваш опыт и порядочность. Сами понимаете, дело весьма щекотливое, не каждый день из охраняемых великокняжеских дворцов пропадают наследственные ценности.

– Дело весьма деликатное, у меня могут возникнуть сложности во время дознания. Все-таки необходимо будет расспрашивать об иконе людей, входящих в первый круг общения с государем…

– Я понимаю ваши сомнения, – сказал Александр Второй. Приподняв крышку бюро, он достал из ящика бумагу с двуглавым орлом, макнул перо в чернильницу и набросал несколько слов, после чего скрепил их печатью. – Держите, теперь это ваше, – протянул он лист бумаги. – По этому документу вы можете допрашивать членов моей семьи… если потребуется. Возражать никто не посмеет.

Бережно взяв лист бумаги, Филимонов прочитал:

«Владимира Гавриловича Филимонова, начальника сыскной полиции Санкт-Петербурга, действительного статского советника, наделяю особыми полномочиями. А именно, ему дозволено подвергнуть дознавательным действиям членов августейшей фамилии. На подлинном собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рукой написано: АЛЕКСАНДР».

– Благодарю, ваше величество. Мне бы не хотелось быть навязчивым, но может случиться так, что к преступлению причастен кто-то из дома Романовых. Как в таком случае поступать?

– Вам даются чрезвычайные полномочия. Так что в случае крайней необходимости можете применить допрос с пристрастием.

– Надеюсь, что ваше разрешение не понадобится, – стараясь не показать своего удивления, сказал Филимонов.

– Докладывать будете лично мне. Жду от вас завтра подробнейшего отчета. Хочу вас предупредить, чтобы не было никаких недомолвок, этим делом параллельно с вами будет заниматься первая экспедиция Третьего отделения.

– Спасибо за доверие, ваше величество.

Аудиенция подошла к концу, Владимир Гаврилович поднялся.

– Дмитрий, – громко сказал император. А когда в комнате появился тот самый камергер, что привел его к государю в кабинет, произнес своим зычным голосом: – Проводи нашего гостя до самого выхода.

– Слушаюсь, ваше величество. – Распахнув дверь, камергер дождался, когда Филимонов выйдет в коридор, после чего зашагал следом. – Пройдемте сюда, Владимир Гаврилович, нам по лестнице.

Глава 10

Стало быть, коммерция?

На следующий день после разговора с царем Владимир Гаврилович Филимонов созвал чиновников по особым поручениям и приставов. Последний раз столь впечатляющее собрание имело место полгода назад, когда во время костюмированного бала пропал сарафан из золотой парчи царицы Марии Милославской, первой жены Алексея, расшитый изумрудами и серебряной нитью и предназначенный для светлейшей княгини Долгорукой. Именно в этот период, по данным секретных агентов, из Америки приехал известный коллекционер, скупавший по всей Европе дворцовые костюмы XVII века. За ним было установлено негласное наблюдение, однако он ни с кем не встречался, и оставалось верить, что раритетный сарафан находится в империи.

К сыскной работе были подключены все тайные агенты и осведомители, в короткий срок были допрошены десятки людей, кто мог быть причастен к злому умыслу: скупщики, ростовщики, менялы, грабители и разного рода барыги, но об именном сарафане никто не слыхивал.

Сарафан Марии Милославской обнаружился совершенно случайно на вторую неделю поисков одной из горничных, когда она прибирала в прачечной. Одежда лежала в холщовой сумке среди грязного белья. Следствие, учиненное среди прислуги, ни к чему не привело, и чиновник по особым поручениям, производивший дознание, стал склоняться к тому, что злого умысла в пропаже не обнаружилось и во всем виновата обыкновенная расхлябанность. Дело было прекращено. Все же начальник сыска о пропаже сарафана имел собственное мнение. Соглядатаи, приставленные к американскому коллекционеру, докладывали о том, что тот неделю коршуном кружил вокруг рынков, где обычно происходила скупка краденого, все чего-то высматривая. А однажды один из осведомителей случайно услышал его разговор, в котором шла речь о сарафане царицы Милославской.

И вот теперь, по прошествии полугода, вновь состоялось столь значительное собрание.

Большая комната для собраний, с большими светлыми окнами под самый потолок, располагалась по соседству с кабинетом. Стулья с высокими мягкими спинками были расположены по обе стороны длинного стола, на которых в терпеливом ожидании восседали полицейские чины.

Владимир Гаврилович Филимонов по своему обыкновению вошел в зал быстрой стремительной походкой.

– Здравствуйте, господа, – бодро поздоровался он и, удобно устроившись в широком кресле за столом, который едва ли не до самого пола покрывала суконная скатерть, на манер того, как было принято в присутственных местах, продолжил: – То, что я вам сейчас расскажу, является весьма деликатным делом… Касается августейшей фамилии, а стало быть, расследование должно проводиться в строжайшей тайне. Ни одно из сказанных мною слов не должно выйти за пределы этого кабинета, иначе скандальная тема может нанести значительный ущерб дому Романовых.

– Мы понимаем это, Владимир Гаврилович, – ответил за всех помощник начальника Константин Рыков, огромный человек с коротко стриженной бородкой.

– Вот и славно, господа. А дело вот в чем… В Мраморном дворце из будуара Александры Иосифовны пропала икона Божией Матери. Полагаю, преступников заинтересовал оклад с драгоценными камнями. По самым скромным подсчетам, ценность их составляет около одного миллиона рублей.