Дмитрий Леонтьев - Обитель Страница 20

— К вашим услугам.

— Моя фамилия Звездин, Лев Сергеевич. Насколько я понимаю, вы ждете именно меня.

И он назвал пароль. Я ответил.

— Приношу свои извинения за некоторую неучтивость при нашей первой встрече,— сказал он на хоро­шем английском.— Оправданием мне служат лишь ужас­ная дорога и вконец измотавшая меня спешка. Если б вы только знали, господин Блейз, чего мне стоило доб­раться сюда. Ваша миссия столь важна для пославших меня сюда, что осуществлять ее безопасность предстоит лично мне. А это — поверьте! — немалый показатель. Я взял с собой отряд в тридцать сабель, но — дороги, снега, расстояния... Финны совсем обнаглели — дважды мы сталкивались с их передовыми отрядами. Прорыва­лись с боем. А лошади у нас — увы! — не самые лучшие... Война оставила в тылах лишь кобыл да меринов, а на авто сюда попросту не добраться. Впрочем, я выезжал из Петрограда на вполне приличном коне. Конфисковали у одного... бывшего. Я загнал его, не проехав и пол­пути. Остальные же шли так медленно, что я принял решение добираться до вас в одиночку. Я очень беспокоился за вашу безопасность, господин Блейз.

— Спасибо, но, как видите, это довольно тихое место.

— В таких тихих омутах черти и водятся,— покачал он головой.— К тому же финские отряды, шайки дезер­тиров... Но теперь нас двое, и мы сумеем продержатся до подхода отряда охраны. Не знаю, насколько я опе­редил их и насколько задержат их бездорожье и труд­ности военного времени, но у них очень хороший командир. На товарища Плаудиса можно положиться. Это очень ответственный товарищ. Так что есть осно­вания считать, что ожидание не затянется больше, чем на день-два. А потом мы будем возвращаться в Петро­град.

— Хорошо. Присаживайтесь к столу. Хотите чая? Он, правда, без сахара, но довольно приятен на вкус, а главное — горяч. Вы же продрогли насквозь.

— Благодарю, не откажусь. Я искал вас в гостинице, или как тут эти домишки называются?.. Там живет омер­зительнейший сброд! Сплошная контра...

— Кто?

— Контрреволюционеры. Купцы всякие, офицерье... Вы молодец, что сумели получить жилье здесь, подальше от лишних глаз. Как вам это удалось? Обычно монахи на такое не идут. Дали взятку?

— Нет, они сами пригласили. Очень гостеприимные, весьма милые люди. Умные. Хотя слишком уж эксцент­ричные...

— Сами? Совсем странно... Но не обольщайтесь их видимым миролюбием, господин Блейз. Священнослужители — верная опора для монархии, а значит — наши враги...

— Я — подданный Его Величества,— напомнил я.

— Я говорил о себе,— быстро поправился он.— Это они перед иностранцем хвост распушили, а свои, как видите, за оградкой остались... Лицемеры! Нет, это хит­рая контра! Но ничего, мы и эту «опору монархизма» опрокинем! Вдрызг разобьем, уж поверьте!

— А как же без духовенства? — удивился я, протягивая ему приготовленный чай.— Или вы решили какую-то другую религию сделать государственной?

— Все это ерунда,— жестко отрезал он.— Сплошной обман! Религия всего лишь один из способов управле­ния людьми. Нет никакого Бога, господин Блейз. И ни­когда не было. Люди просто не понимали устройства мира, вот и облегчали себе восприятие с помощью ка­кого-то «всемогущего дедушки с бородой». А потом властители просто удачно воспользовались таким инс­трументом влияния. Вы же представитель просвещенной Англии, как вы можете верить во все это средневековье? Это все придумано для задурманивания голов и накоп­ления богатств... Ничего, разберемся! Со всем разберем­ся... Богатства вернем трудовому народу, а паразитов — к ногтю!

— Во времена французской революции тоже... «богатство — народу, паразитов — к ногтю... » Даже из собора Парижской Богоматери хотели «Храм Вселенского Разу­ма» сделать, но... Ничем хорошим это не кончилось. Нравы упали, преступность стала повальной, как чума, народ был весьма недоволен... Наполеону пришлось вос­становить религию в своей империи. Это принесло ему много политических дивидендов. Не боитесь, что исто­рия повторится?

— Ну, уж этого-то мы не допустим,— твердо заверил он.— Партия постановила, что борьба с религиозным одурманиванием масс — одна из наших первоочередных задач. И мы ее решим — будьте уверены!

— А что вместо религии? Вместо Бога?

— Свобода. Равенство. Братство,— отчеканил он.— Французская революция провалилась из-за отсутствия крепкой идеологии и решимости идти до конца во что бы то ни стало! Надо было вершить дело крепкой рукой, а не останавливаться на полдороге, убоявшись слишком больших жертв. Мы учтем их опыт. Их «Директория» погрязла в роскоши, забыв идеалы революции, они утратили бдительность... У нас такого не повторится. Не допустим. Если потребуется идти по колено в крови — мы пойдем. И в своей, и в чужой!

— Послушайте, но вас же всего горстка...

— Вот что, господин Блейз,— он отставил стакан в сторону, устало потер лицо ладонями,— давайте начис­тоту, а? Мне сказали, что вы будете кем-то вроде связ­ного между моими товарищами и вашим руководством. Через вас будут проходить сведения международной важности. Вы молоды, но если вам доверили такое дело, значит, на то были основания... Вы — еврей?

— Нет... С чего вы взяли?

— Впрочем, это не важно. То, что ваше руководство решило выйти с нами на переговоры — уже хорошо. Это говорит не только об их разумности, но и о хорошей информированности. То, что я вам сейчас скажу, не яв­ляется таким уж большим секретом. Да вы и сами все равно это скоро узнаете. Но нам с вами предстоит про­вести плечом к плечу некоторое время, а потом, по всей вероятности, долго и плодотворно сотрудничать, так что будет лучше, если между нами сразу не останется никаких недомолвок. Будет проще работать. Нас не «горс­тка», господин Блейз. Нас — миллионы! И самое важное, что эти миллионы — элита мира. Банкиры, политики, профессиональные военные, журналисты и дельцы. А что еще важнее — за нами стоят нескончаемые финансовые потоки. На финансирование этой революции идут такие немыслимые средства, что вы даже представить себе не можете. На эти деньги можно весь Китай в наемники под наши флаги поставить, и всем политикам мира рты заткнуть. Идет очень большая игра, и ее масштаб вы никогда не поймете. Дело не только в этой несчастной, холодной и вечно полунищей стране. Она всего лишь хворост для разжигания революции мировой. Речь идет о новом мировом порядке, господин Блейз. И в этом заинтересованы огромные силы...

— Ротшильды, Рокфеллеры, Морганы, Шлифф...

— Я бы не рекомендовал вам произносить некото­рые имена вслух.

— Но мы же решили говорить начистоту? — напомнил я.— Или вы думаете, что от моего начальства, или даже от разведки Его Величества, ускользнули со­бытия такого масштаба? Не будьте наивны, господин конспиратор. Мы знаем и про вашу аферу в Соединен­ных Штатах за право печатать деньги, и имена пропла­чивающих ваше «предприятие» банкиров, и ваших заказчиков, и даже многих из купленных или внедренных «агентов влияния» в правительственных кабинетах раз­ных стран... Не будьте столь самоуверенны, господин Коган... Не удивляйтесь, я тщательно готовился к этой поездке, и, естественно внимательно изучал нашу карто­теку. Лейба Израилевич Коган, он же Лева Звездин, он же товарищ Глеб, он же Семен Харьковчанин... Несмотря на мою молодость, я — профессионал, прошедший подготовку у лучших мастеров британской разведки. И до­верили это поручение мне не только из-за особого рас­положения «сильных мира сего», но и за профессиональ­ные качества. Да, нам хорошо известно, что за вами стоит немалая сила, потому и готовим почву для воз­можных переговоров.

— Ну что ж... Пусть будет так,— неохотно признал он.— Хотя меня, признаюсь, несколько смущает то, что вы много знаете обо мне, а вот я о вас не знаю ровным счетом ничего... Но вряд ли бы вы рискнули играть с нами в какие-то игры, находясь на этой территории. Вы прекрасно понимаете, чем это может закончиться... Но в любом случае я должен сразу предупредить вас об одной весьма значительной детали, которая, впрочем, может быть уже также вам известна... учитывая уровень вашей осведомленности... Но все же... Точки должны быть расставлены сразу. Среди руководства партии по­явились и начали разрастаться некоторые... м-м... разно­гласия. Это касается не столько идеологии, сколько так­тических и стратегических планов. Но это напрямую касается наших спонсоров, так как влияет на получение ими дивидендов от этой... акции.

— Ага, так, значит, речь идет не только о голой идеологии? — не удержался я.— Свобода, равенство, брат­ство... и капиталы?

— Не будьте ребенком! Конечно, идеология на первом месте. Мы изменим этот мир, хочется это кому-то или нет. Грядет новый мировой порядок. Но, во-первых, без денег просто ничего не получится, и это — реальность. А долги надо отдавать. Как и проценты. Эти деньги и эти люди еще могут пригодиться нам не раз и не два. А во-вторых, наши цели куда более масштабны — не забывайте об этом. Сейчас мы только в самом начале пути. Приходится идти на некоторые... ком­промиссы даже с самой идеей.