Вера Юдина - Анатом Страница 20

— Не говори глупостей, — раздраженно осек друга Иштван, — Это наш убийца.

Петр повертел в руках странный рисунок.

— Ты начинаешь пугать меня? Этот мальчишка больной, он не понимает что говорит.

— Это мои слова. Я тебе говорю, что знаю. Мы должны искать этого человека.

— Человека? Ты называешь это существо человеком? Чье-то больное воображение породило этого монстра в воспаленном мозгу. Это не может быть живой человек, скорее всего маска или…

— Петр! Мы ищем его. Теперь я как никогда уверен, что эта тварь действует по чьему-то твердому слову. Как цепной пес. Его натравливают на жертвы. Найдем его — найдем хозяина. Покажи всем полицейским и жандармским офицерам. Путь художники зарисуют его и раздадут каждому, кто патрулирует улицы. Мы должны остановить его. Отчего-то мне кажется, что это не последнее убийство. Будут другие.

Димитриев пожал плечами и спрятал рисунок во внутренний карман своего мундира. Он одел перчатки, поправил фуражку и зашагал в сторону выхода.

Иштван еще несколько минут постоял перед разрытой могилой. Затем перекрестился, и мрачно сказал:

— Помоги нам господи пройти этот путь.

Затем развернулся и последовал за другом.

С каждым днем это дело запутывалось все больше и больше. У них был подозреваемый, сама мысль о котором вызывала трепет и страх даже у самых опытных служителей закона. Совершено отсутствовал мотив, и были лишь догадки, грозящий оказаться глупыми предположениями и нелепыми ошибками. Это дело, станет одним из самых сложных за всю историю его службы в Департаменте.

Глава 15

Вернувшись с кладбища, куда вопреки наказу отца — оставаться дома, все же отправилась Катя, она поднялась в свою комнату и заперлась, чтобы никто не мог ее потревожить. Если бы знал барон Облич, так увлеченный своим расследованием, что княжна была совсем рядом, когда он проводил так называемую беседу с юродивым мальчиком. Как он разгневался бы.

Катю спасло только то, что Антоша, зная упрямство своей хозяйки, все же захватила с собой, когда ехала присматривать за княжной в дом барона, черное траурное платье и черную шапочку с вуалькой. Спрятавшись под вуалькой и укутавшись в черную шубку девушке все же удалось остаться незамеченной, среди нескольких членов своих семьей, пришедших так же почтить память умершей Великой княгини.

Катя едва вошла на тропинку ведущую к могиле ее матери, сразу же заметила благородную фигуру Облича. Он стоял гордо расправив плечи и зорко осматривался. Конечно девушку очень удивилась его присутствие в этом царстве мертвых, но подходить и расспрашивать о причинах она не осмелилась.

Позже, когда она услышала жуткие, пробирающие до костей крики, безумного ребенка, она вся побледнела и внутренне задрожала, что очень удачно скрыла вуалька. Но все же стойко выдержала это испытание. Когда все закончилось, Катя буквально полетела в сторону княжеской кареты, ожидающей процессию у входа, запрыгнула внутрь и захлопнув за собой дверцу без помощи откинулась на бархатные подушки. По возвращении остальных родственников, она уже справилась с дыханием и сидела с легкой улыбкой на устах, будто ничего не случилось.

Только Оля бросила на сестру странный, понимающий взгляд, но предпочла промолчать, чтобы не тревожить и без того хмурого отца.

Именно от сестры закрылась Катя, когда приехала домой. Именно от ее серьезных разговоров она пряталась. Она решила дождаться пока Ольга не уедет куда-нибудь и тайком сбежать из дома.

Вечером, когда Оля все же отправилась по приглашению графини Николаевской, на званный ужин, где должны были собраться все самые титулованные и важные персоны Петербурга, Катя прикинувшись больной осталась дома.

Увидев в окно как отъезжает карета, Катя быстро поднялась и крикнула служанку, чтобы та помогла ей собраться.

День, выпавший также на годовщину смерти ее матери, был освещен еще одним, очень важным событием. Так случилось, что именно его Катя выбрала для одной важной поездки. Именно в этот день, каждый месяц подряд, она выезжала за город, в сторону Гатчины. Но никто из ее родных не знал, куда и зачем ездит девушка.

Катя отложила расческу, приоткрыла дверь и крикнула в коридор:

— Тоня!

Служанка не появилась в первые минуты, и Катя крикнула еще громче.

— Чего шумите Екатерина Дмитриевна? — проворчала Антонина.

Она появилась на лестнице и направилась в комнату хозяйки.

— Я же не девчонка уже, чтобы бегать по коридорам, как только вам чего-то вздумается. Надо было об поездке вашей договориться.

Катя не обратила на ворчание служанки внимания.

— Все готово? — встревожилась Катя, боясь, что ее поездка может сорваться.

— Готово ваша светлость. Осталось только вам собраться. И поедете.

— Он спрашивал куда я еду? — Катя имела ввиду отца.

— Нет. Не видела я его. Может потихоньку убежите, он и не заметит, как обычно, потом я ему скажу.

Катя спешно подошла к зеркалу и села.

— Заплети меня и я поеду.

Антоша послушно выполнила просьбу своей подопечной, и отошла.

— И все же ваш отец разгневается, когда узнает, что вы ездили к нему одна.

— Я не одна, я с охраной, — спокойно ответила Катя.

— Вы, прекрасно понимаете о чем я говорю.

Катя обернулась, и просверлила служанку грозным взглядом.

— Хочешь нажаловаться на меня? Иди, расскажи ему сейчас. Ты ведь ждешь не дождешься когда меня куда-нибудь отправят. В монастырь например! Как нашу тетю!

— Что вы такое говорите, Ваше высочество, — искренне оскорбилась Антоша, — как же я могу желать вам плохого. Я же вас еще крошкой на руках носила.

— Тогда ступай! — металлическим тоном приказала Катя, — Ты мне больше не нужна. Дальше я справлюсь сама!

Антоша печально посмотрела на княжну и вышла.

Катя собрала заранее приготовленные подарки, и вышла из комнаты.

По пути она все наткнулась на отца. Тот хмуро посмотрел на дочь. Посмотрел на коробки которые она держала в руках и серьезно спросил:

— Я кажется, запретил тебе выходить из дома без охраны. Тем более, после всего случившегося…

— Но я с охраной, — ласково перебила его Катя. — Выгляни в окно, твои оловянные солдатики уже ждут меня. К тому же доктор сказал, что мне просто необходимо сменить обстановку, после пережитого стресса. Отдохнуть, развеяться.

— Куда же ты едешь?

— К Нани, — весело воскликнула девушка и лукаво улыбнулась.

Так Катя называла свою подругу детства, княжну Анастасию Лопухину. Имение Лопухиных находилось в двадцати километрах от города, и поездка туда обычно затягивалась на два-три дня. Князь знал об этом, и хорошо зная Лопухинаи его милую дочурку, со спокойным сердцем отпускал туда Катю. Но если бы он хоть раз поинтересовался, бывала ли Катерина в доме Лопухиных так часто как она ему говорила, Дмитрий Константинович был бы неприятно удивлен и даже разгневан. За все время, Катя навестила подругу от силы два раза, все остальное время она ездила только в нужное ей место.

Князь недовольно нахмурился, но останавливать дочь не стал. Почувствовав облегчение, Катя быстро чмокнула отца в колючую щеку и выбежала на улицу.

Дорога до места, куда тайно ездила Катя, занимала обычно около часа, даже при хорошей погоде. А в этот день, с самого утра шел снег, что значительно затрудняло путь.

Когда сани великой княжны, сопровождаемые дюжиной конных илларионовцев, выехали за черту города, дорога стала совершенно невозможной. Катя то и дело куталась в теплые медвежьи меха, которыми ее укрыли. А иногда даже приходилось прятаться под них с головой.

— Долго еще? — выглянув в очередной раз из-под своей теплой защиты, устало спросила княжна.

— Нет, Ваше высочество, подъезжаем. — крикнул извозчик.

Катя откинула меха и к своей радости увидела знакомые края. Вдалеке, за белоснежным пустырем, виднелась постройка из нескольких домов. Один из них был самый большой. Это был — главный, господский. Остальные поменьше, это — людские помещения. И был еще один, двух этажный, построенный совсем близко к господскому дому. На окнах его виднелись глухие решетки, и ставни были плотно закрыты. Имя этому мрачному месту, куда так часто ездила Катя, было: «Дом презрения для душевнобольных имени доктора Павленко».

Катя так грустно вздохнула, что даже ямщик невольно пожалел свою госпожу. Каждый раз привозя ее в это место, он видел как глаза ее невольно наполняются слезами, и как печально она становится. И действительно, заброшенность и отчужденность этого жуткого место, создавала вид был совершенно удручающий.

«Родной мой, держат тебя как звереныша» — с грустью подумала Катя, и смахнула невесть откуда взявшуюся слезу.

Сани остановились у парадного входа, у главного корпуса больницы. Солдаты помогли Кате спуститься и проводили внутрь.