Мэтью Перл - Тень Эдгара По Страница 21

Квентин: Сударь, не сомневаюсь, что вам ясно значение рассказов Эдгара По об Огюсте Дюпене. Вы, несомненно, слыхали о них. Эти рассказы печатались в нескольких французских журналах.

Дюпон (безучастно, с интонацией не то вопросительной, не то утвердительной): Что вы говорите.

К.: Чудеса аналитического мышления, которые вы являли миру, как раз и легли в основу характера этого литературного персонажа. Преступления, раскрываемые вами, крайне запутанны, так что успех кажется практически невозможным, волшебным триумфом логики.

Д.: Я не читал этих рассказов, сударь.

К.: Не читали рассказов о своей жизни? Рассказов, которые прославят вас в веках? Возможно ли такое?

Д.: Не представляю, сударь, что могло бы занимать меня меньше.

Не снабдить ли эту последнюю фразу восклицательным знаком? Оставим решать это грамматисту. Дюпон сказал — как отрезал; впрочем, тем же ровным тоном, каким официант в ресторане повторяет клиенту только что полученный заказ.

Всего через несколько дней в наших с Дюпоном отношениях случился важный сдвиг. Мы гуляли в Ботаническом саду, где летом можно любоваться не только великолепнейшими растениями, но и лучшей в Париже зоологической коллекцией. Небо было предгрозовое, когда же тучи сгустились над древесными кронами, мы заспешили к выходу. Вдруг сзади послышался взволнованный голос:

— Любезные господа, вы не видали, кто украл мой кекс? — задыхаясь от бега, спрашивал неизвестный.

— Кекс? — в изумлении переспросил я. — Вы о чем, сударь?

Бедняга сообщил, что купил у лоточника тминный кекс — излишество, которое позволял себе крайне редко, — чтобы спокойно съесть на свежем воздухе. А так как перед этим незадачливый лакомка пообедал, кекс был любовно положен на скамейку — до тех пор, пока обед усвоится и возникнет новое чувство голода. Тут стало накрапывать, он на секунду отвлекся, чтобы поднять с земли зонтик, а когда протянул руку за драгоценным кексом, того уже не было, и людей вокруг не было тоже!

— Верно, кекс утащила какая-нибудь птица, — предположил я и коснулся локтя Дюпона. — Поспешим, мосье Дюпон, дождь начинается, а мы без зонтов.

Мы пошли прочь от незадачливого лакомки, но через несколько шагов Дюпон повернул назад.

— Эй, мосье! — крикнул он. — Подите-ка сюда. Станьте вот здесь и подождите — самое раннее через две, самое позднее через семь минут ваш кекс будет вам возвращен. Более точное время назвать не могу.

В Дюпоновом голосе не было намека ни на розыгрыш, ни на сочувствие.

— Вы уверены? — спросил потерпевший.

— Да. Да, уверен, — отвечал Дюпон и собрался уходить.

— Но позвольте, каким же образом? — засомневался потерпевший.

Меня прогноз насчет кекса тоже озадачил. Дюпон это заметил и буркнул себе под нос:

— Идиоты!

— Кто? — оскорбился незадачливый лакомка.

— Ну, мосье Дюпон, это уж слишком! — Я также выразил несогласие с характеристикой.

Дюпон наши протесты проигнорировал и сказал только:

— Сейчас сами увидите.

Мы принялись с нетерпением ждать. Дюпон не ждал — просто стоял. Прошло минуты три с половиной, и послышался гул встревоженных голосов. Вдруг из-за угла вылетел пресловутый кекс и плюхнулся на землю прямо перед носом законного владельца!

— Ваш кекс! — сказал я.

Лакомство было прикреплено к недлинной бечевке, за которую тянули двое маленьких мальчиков, убегавших по аллее.

Владелец тминного кекса бросился в погоню, настиг воров, отвязал свою законную собственность и бегом вернулся к нам.

— Ах, сударь, вы были правы! Но как вам удалось вернуть кекс?

Он смотрел с подозрением, словно ожидая подвоха. Дюпон, поняв, что объясниться будет быстрее и проще, чем отвязаться, изложил суть дела.

Особой популярностью в Ботаническом саду пользовалось семейство медведей. До того как к Дюпону обратился осиротевший владелец тминного кекса, Дюпон отметил про себя, что именно в это время суток медведи пробуждаются от послеобеденного сна. Час их пробуждения был также хорошо известен парижанам — любителям этих животных, ежедневно пытавшимся заставить заспанных медведей исполнять разные трюки, например, карабкаться на шест. Чтобы выманить медведя из логова, требовалось какое-нибудь угощение на бечевке. Этим объясняется большое количество лоточников у ворот Ботанического сада — посетители покупали не только перекус для себя, но и приманку для животных. А поскольку среди любителей медведей, зачастую проделывавших много миль ради этого развлечения, было немало мальчишек и поскольку у этих гаменов не водилось в карманах лишних су, Дюпон заключил, что тминный кекс утащил такой вот гамен по пути к медвежьему логову. Скамейка, на которой лежал кекс, была довольно высокая, а мальчик — мал ростом, поэтому владелец кекса, оглядевшись, никого не увидел и решил, что лакомство исчезло фантастическим образом.

— Допустим, — сказал счастливый парижанин, вновь обретя свой тминный кекс. — Но откуда вы знали, что кекс ко мне вернется, причем ждать нужно именно на этом месте?

— Как вы могли заметить, — заговорил Дюпон не столько с нами, сколько сам с собой, — возле медвежьего логова нынче больше жандармов, чем обычно. Возможно, вы помните недавнюю заметку в газете о том, как зверь по кличке Мартин сильно поранил и чуть не съел солдата, который слишком низко наклонился над ямой и упал к медведям.

— Как же, помню! — воскликнул наш новый знакомый.

— Без сомнения, жандармы собрались, чтобы не давать юношам и мальчикам лазать по парапету и приближаться к зверям.

— Верно! Похоже, вы правы, сударь! — в изумлении проговорил владелец кекса.

— Отсюда вывод: если ваш кекс действительно украл мальчик, далеко он не уйдет — жандармы, сии бдительные стражи порядка, завернут юного храбреца, и он направится назад по самой прямой аллее, то есть по той, что перпендикулярна нашей. Мальчик, конечно, захочет попытать счастья на втором по популярности аттракционе. Я говорю об обезьяннике. Известно, что за клочок яркой материи или за лакомство обезьяны готовы играть в догонялки. Многие считают это зрелище почти столь же захватывающим, как упражнения медведя на шесте. Ни волки, ни попугаи, которые также здесь содержатся, не станут развлекать посетителей за кусок пирога.

Довольный этим объяснением не меньше, чем если бы сам его измыслил, благодарный обладатель тминного кекса в порыве щедрости предложил нам разделить с ним угощение, видимо, не смущаясь тем фактом, что кекс побывал в немытых руках, а за время нашего разговора еще и промок под дождем, совершенно утратив пышность. Я вежливо отказался, а Дюпон после секундного раздумья согласился и сел на скамью. Оба ели кекс с явным удовольствием, в то время как я держал над ними зонт.

В тот вечер я встретился с владельцем кекса в переполненном кафе возле гостиницы «Корнель». Многочисленные лампы ослепляли своей яркостью. Мой знакомец играл в домино с приятелем, но, увидев меня, тотчас забыл о нем и подбежал ко мне.

— Мосье, вы просто молодец, — похвалил я. — Как вы ловко придумали с кексом!

Все просто — накануне я заметил этого человека в Ботаническом саду. Он был старьевщик, или, как их называют в Париже, chiffonnier, то есть по роду деятельности рылся в отбросах. Старьевщики в своем ремесле задействуют длинные острые палки, а предметы сомнительной ценности складывают в корзины.

— Мы все берем — кости, клочки бумаги, мешковины и прочих тканей, куски железа, битое стекло и фарфор, пробки от бутылок… — объяснил он.

Нет, старьевщики — отнюдь не бродяги, однако полиция на всякий случай держит их на крючке. Я спросил, сколько удается выручить за день.

— При короле Филиппе, бывало, и по тридцать су выручал! А при Республике больше пятнадцати су никак не выходит, — явно ностальгируя по монархии, сообщил старьевщик. — Люди нынче бережливые стали — ни костей, ни бумаги почти не выбрасывают! Когда роскоши нету, нам, беднякам, почитай, ничего не перепадает.

Знал бы я тогда, как отзовутся в моей памяти эти слова всего через несколько месяцев!

Поскольку старьевщики имели право заниматься своей деятельностью лишь с пяти до десяти утра и поскольку мой знакомец непрестанно искал дополнительные виды заработка, я подумал, он не откажется поучаствовать в одном действе. Я велел ему быть назавтра в Ботаническом саду и, завидев меня с моим товарищем, громко жаловаться на потерю какого-нибудь ценного предмета и молить Дюпона о помощи. Тогда, по моей мысли, Дюпон должен был встряхнуться и предпринять какие-никакие действия.

Теперь, когда старьевщик свою задачу выполнил, настал мой черед выполнить условия договора. Я обещал оплатить ему обед на его выбор. Тут уж старьевщик не постеснялся. Он заказал все меню: куриное фрикасе, рагу, цветную капусту, конфеты, дыню, мягкий сыр! Как принято во Франции, каждый продукт был подан на отдельной тарелке, ибо французы презирают смешение вкусов, приятное американцам (например, овощи и мясо под соусом на одной тарелке). Я с удовольствием наблюдал пир старьевщика, ибо остался очень доволен его импровизацией в Ботаническом саду.