Эллис Питерс - Страсти по мощам Страница 21

А «кто-нибудь другой» — та, кому предстояло позаботиться о пропитании брата Джона, — стояла рядом со своей хозяйкой. Темная головка да светлая головка — замечательная парочка! Однако вряд ли удалось бы найти столь неожиданный и простой выход, когда бы не наивность строго соблюдавшего обет безбрачия приходского священника.

— Лучше, наверное, и не придумать, — вежливо, хотя и с холодком произнес приор Роберт. — Благодарю тебя, дочь моя, за это достойное предложение. Пусть содержат его в строгости, посадят на хлеб и воду. Пусть плоть его хоть в какой-то мере искупит то зло, что причинил он своей душе. С твоего позволения мы с братьями отправимся вперед и подыщем надежную темницу, а заодно известим о случившемся твоего дядюшку, чтобы он прислал за тобой людей. Я не пробуду долго в доме скорби.

— Я покажу вам дорогу, — вызвалась Аннест, скромно стоявшая рядом с Сионед.

— Держите его крепко! — предупредил приор, когда все собрались, чтобы следовать за девушкой через лес по склону холма. Однако если бы приор присмотрелся внимательнее, он заметил бы: то, что он принимал за выражение покорности и смирения на лице Джона, больше смахивало на удовлетворение. Пленник двинулся в путь с той же готовностью, что и его стражи, и был скорее настроен не упустить из виду стройную, гибкую фигурку Аннест, чем изыскивать возможность побега.

Что ж, подумал Кадфаэль, отстав от остальных и посмотрев еще раз назад, на поляну, где стояла Сионед, Господь все расставит по своим местам! Уж Он-то никогда не сидит сложа руки.

Гвитеринцы нарезали молодых зеленых ветвей и смастерили носилки, чтобы отнести тело Ризиарта домой, в усадьбу. Когда подняли труп, оказалось, что крови под ним натекло гораздо больше, чем из раны на груди, хотя наконечник стрелы едва прорвал кожу и одежду. Кадфаэль, тоже вернувшийся на поляну, хотел было взглянуть поближе на тунику и рану, но сдержался, ибо рядом была Сионед, окаменевшая от горя, и всякое слово и действие, не связанное со священным траурным ритуалом, было сейчас недопустимо. Из усадьбы Ризиарта спустились все его слуги, чтобы отнести домой тело своего господина. Управляющий с бардом и плакальщицами остались ждать у ворот, чтобы в последний раз приветствовать возвращение Ризиарта в свой дом. Настало время прощального обряда, и всякое любопытство выглядело бы теперь кощунственным. Кадфаэль понял, что сегодня вечером продолжить расследование не удастся. Приор Роберт, и тот признал, что ему и его спутникам лучше держаться на почтительном расстоянии и не вмешиваться в траурный обряд общины, к которой они не принадлежат. Когда Ризиарта бережно уложили на носилки и приготовились нести домой, Сионед огляделась по сторонам в поисках еще одного человека, которому она собиралась доверить эту почетную ношу. Но его нигде не было.

— Где Передар? — спросила девушка. — Куда он подевался?

Никто не видел, когда он ушел, но он исчез. Он ускользнул, не сказав ни слова, как будто совершил нечто постыдное, за что мог бы ожидать упрека, а не благодарности. Сионед, на которую свалилось сразу столько переживаний, была обижена его уходом.

— Я-то думала, что он захочет помочь отнести моего отца. Передар был его любимцем и сам любил его. Он с детства рос в нашем доме как в своем собственном.

— Может быть, он усомнился в том, что ему окажут эту честь, — предположил Кадфаэль, — когда увидел, что тебя задело то, что он сказал об Энгеларде?

— И сделав после этого то, что с лихвой искупило его слова, — произнесла Сионед тихонько — так, чтобы услышал ее только Кадфаэль. Не было нужды говорить при всех о том, что Передар помог бежать ее возлюбленному. — Нет, я никак не возьму в толк, почему он ушел, не сказав ни слова.

Больше она говорить ничего не стала и лишь взглядом попросила Кадфаэля идти вместе с нею за носилками. Некоторое время они шли молча. Затем, не глядя на монаха, Сионед спросила:

— Ты нашел то, что искал?

— Кое-что, — отвечал Кадфаэль, — но пока не все.

— А есть что-нибудь такое, что мне нужно сделать, или, наоборот, не делать? Мне необходимо знать. Сегодня ночью мы будем обряжать покойного. — Она знала, что к утру тело окоченеет. — Если тебе что-нибудь от меня надо — скажи сейчас.

— Когда будешь раздевать его, обрати внимание, где его одежда промокла от дождя, а где осталась сухой. И сохрани одежду для меня. Если заметишь что-то необычное, запомни это. Я приду к тебе завтра, как только смогу.

— Я должна знать правду, — сказала Сионед, — и ты знаешь, зачем.

— Да, знаю. Но сейчас воспевайте его и пейте за упокой его души. И не сомневайся — он услышит вас.

— Да, — Сионед тяжело вздохнула. — Ты добрый человек, и я рада, что ты здесь. Ведь ты не веришь, что это сделал Энгелард?

— Я уверен, что это не он. Прежде всего, это на него не похоже. Такой парень, как Энгелард, если разозлится, может дать тумака, но не будет хвататься за оружие. Второе: уж если бы он поставил перед собой такую цель, то справился бы с ней куда лучше. Ты видела, под каким углом вошла стрела? Энгелард, пожалуй, на три пальца выше твоего отца. Так как же он мог засадить стрелу под грудную клетку человеку, который ниже его ростом? Даже если бы он стрелял с колена или припав к земле, из засады в подлеске, сомневаюсь, чтобы это у него получилось. Да и зачем ему было пытаться? Нет, глупости все это. Он же лучший стрелок в здешних краях, он мог прострелить его насквозь где угодно. А там ведь не больше пятидесяти ярдов открытого пространства в любом направлении. И уж вовсе нелепо думать, что отменный лучник мог выбрать такое неудобное место для засады. Они просто не осмотрели местность, иначе не стали бы эту чушь городить. Но самое главное то, что твой парень слишком честный и прямой — такой не станет убивать из-за угла даже того, кого ненавидит. А к Ризиарту он ненависти не испытывал. Тебе незачем уверять меня, я и так это знаю.

Многое из того, что монах говорил прежде, бередило ее раны, но только не эти слова. Девушка шла рядом с ним в скорбной процессии, и на сердце у нее становилось теплее от того, что она слышала о своем любимом.

— А тебя не заинтересовало, — спросила Сионед, — что я больше не беспокоюсь о том, что случилось с Энгелардом и куда он подевался?

— Ни капельки, — улыбнулся Кадфаэль. — Ты прекрасно знаешь, где он и как связаться с ним, когда потребуется. Я думаю, есть у вас два-три местечка поукромнее, чем тот дуб, — вот в одном из них Энгелард сейчас и отсиживается, а нет — так скоро туда придет. Сдается мне, ты считаешь, что там он в безопасности. И не говори мне ничего, разве что тебе потребуется помощь или посланец.

— Если захочешь, то можешь стать моим посланцем, — отозвалась девушка.

Процессия вышла из леса у кромки полей Ризиарта. В стороне от дороги с мрачным, отстраненным видом стоял приор Роберт, а позади него держались остальные монахи. Весь облик приора, сложенные руки и слегка склоненная голова указывали на почтение к смерти и сочувствие к близким покойного, но отнюдь не на примирение с усопшим. Бунтовщик, брат Джон, сидел теперь под крепким запором, и приор дожидался лишь отставшего Кадфаэля, чтобы удалиться с подобающей важностью.

— Если увидишь Передара, скажи ему: я думаю, отцу хотелось бы, чтобы он был среди тех, кто нес его тело, и мне жаль, что он ушел. И еще скажи, что он поступил великодушно, и пусть не сомневается в том, что я ему благодарна. — При этих словах, обращенных к Кадфаэлю, Сионед чуть улыбнулась.

Они уже подходили к воротам, когда навстречу им вышел управляющий, дядюшка Меурис. Его мягкое добродушное лицо дрожало, искаженное гримасой горя и отчаяния.

— И непременно приходи завтра, — еле слышно шепнула Сионед и прошла в ворота следом за телом своего отца.

Глава шестая

Вряд ли Кадфаэлю удалось бы так скоро исполнить просьбу Сионед — ибо вздумай он зайти в дом Кэдваллона, ему пришлось бы отпрашиваться у приора и придумывать какой-нибудь предлог — когда бы не случай. Миновав усадьбу, монах углядел ярдах в пятидесяти от дороги удалявшуюся фигуру человека, который, судя по всему, хотел укрыться в лесном полумраке и остаться незамеченным. Кадфаэль догадался, что это Передар. Юноша не ожидал, что кто-то пойдет за ним следом, и когда отошел от тропы достаточно далеко, чтобы не опасаться нежеланной встречи, остановился. Присев на поваленный ствол, молодой человек прислонился спиной к тонкому деревцу и задумчиво ворошил ногой прошлогодние листья. Кадфаэль направился к нему.

Заслышав приближающиеся шаги, Передар вскинул глаза и поднялся, собираясь, видно, уйти подальше и избежать разговора, но передумал и остался на месте. Он был хмур и неприветлив, однако, похоже, смирился с тем, что ему не уклониться от этой встречи.

— Мне нужно передать тебе кое-что от Сионед, — доброжелательно промолвил Кадфаэль. — Она хотела, чтобы ты помог нести носилки с телом ее отца, но не смогла тебя сыскать. И еще — что ты поступил великодушно и она тебе благодарна.