Александр Овчаренко - Клуб избранных Страница 21

Всё население посёлка проживало в бараках, которые в отчётах у начальства почему-то именовались финскими домиками. Жили одинаково бедно и однообразно. Взрослые работали или в карьере или на кирпичном заводе. Детвора всё время проводила в заброшенном участке карьера, где выработка прекратилась, и из земли стали проступать грунтовые воды. В результате образовалось два неглубоких, но чистых озерца, в которых целыми днями плескались малыши и головастики. Валькина мать работала на заводе, поэтому приходила домой усталая и, выпив чаю, частенько засыпала за столом. Валька был предоставлен самому себе, поэтому жил обычной жизнью поселкового мальчишки: играл в карьере в войнушку, в казаки-разбойники, втихомолку курил «Беломор» и дрался с пацанами из соседнего посёлка.

Чтобы как-то различать два архитектурных убожества, посёлки назвали по номерам заводов – посёлок № 4 и посёлок № 6. Малолетние жители посёлка № 6 обзывали своих противников «четвертаками», которые в ответ презрительно именовали их «шестёрками». Трудовые коллективы двух заводов вели между собой бесконечное социалистическое соревнование за переходящее красное знамя, а молодёжь периодически доказывало своё превосходство в кулачных боях.

К дракам в обоих посёлках привыкли. Очередной конфликт между поселковой молодёжью ждали так же, как ждут получку или аванс: азартно и с интересом. Руководители предприятий чтобы примирить враждующие стороны, совместно выстроили на границе двух посёлков современный двухэтажный Дом культуры. После этого бессмысленный мордобой приобрёл чёткую мотивацию: теперь молодёжь доказывала свои права на привилегии в местах культурного отдыха трудящихся, и драки стали происходить регулярно по субботам, когда жители обоих посёлков стекались в Дом культуры на танцы.

Повзрослев, Валька охладел к кулачным боям местного значения и неожиданно для себя увлёкся чтением. Перед мальчиком открылся волшебный, доселе неведомый мир, населённый сказочными драконами, храбрыми рыцарями, восточными красавицами, а также жутко хитрыми и коварными отрицательными персонажами. А ещё в книгах описывалась любовь, которую Валька не понимал, и поэтому страницы с описанием любовных переживаний и жарких признаний пропускал без всякого сожаления.

Однажды ему в руки попала потрёпанная книжица без обложки. На титульном листе красовалась слегка расплывшаяся надпись, сделанная чернильным карандашом «Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц». Валька прочитал книжку и ничего не понял. Эта книга была написана другим языком: вроде бы сказка, но для взрослых, и персонажи в ней какие-то странные, не от мира сего. Отбросив прочитанную книжку, Валька пошёл поливать маленький огородик, который примыкал к их бараку и был предметом острой зависти соседей. Он поливал помидоры, а сам думал о Маленьком Принце.

– Грустный он какой-то, но добрый, с Лисом вот подружился, – рассуждал про себя Валька. Через день Валька вновь прочитал «Маленького Принца» и вновь остался в смятении. Четырнадцатилетнему мальчику не хватало ни жизненного опыта, ни образования, чтобы понять глубинный смысл гениального произведения, но интуитивно Валька догадывался, что в книге есть какая-то загадка, которую он рано или поздно должен разгадать.

Помаявшись, в полном смятении духа, он взял книгу и пришёл к старой еврейке Розе Абрамовне, имевшую среди поселковых жителей репутацию образованной женщины. Работала Роза Абрамовна фельдшером в заводской медчасти и жила по соседству с Авериными.

– Вот прочитал, – протянул Валька книгу соседке, – прочитал и ничего не понял.

Роза Абрамовна взяла потрёпанный томик и, прочитав название, улыбнулась.

– Хочешь понять, о чём эта книга? – спросила Вальку одинокая, но мудрая женщина.

– Очень хочу! – горячо откликнулся Валёк и шмыгнул носом.

– Эта книга о любви, мальчик. О большой любви и ответственности за любимых. В ней есть гениальное выражение «Мы в ответе за тех, кого приручили». Придёт время, и ты всё поймёшь, а сейчас просто запомни: каждый человек в ответе за другого.

– Э-э, нет, так не пойдёт! – не согласился Валька – Получается, я отвечаю за всех, за весь мир, так что ли?

– Именно так, – улыбнулась Роза. – Маленький Принц это понимал, поэтому у него и была целая Планета.

Пройдёт много лет, и Валька Аверин по кличке Скотч построит свою криминальную планету. Это будет его мир – жестокий и коварный, в котором не будет места для любви и сострадания, и в котором он, единовластный хозяин, будет править сильной рукой, не замечая слёз и не гнушаясь крови. Вот только тоска о Маленьком Принце, который умрёт в нём после первой «ходки» в зону, будет напоминать о себе, больно сжимая сердце, особенно, когда зазвучит гитарный перебор.

Сколько Валентин себя помнил, он всегда карабкался вверх, не шёл по лестнице успеха, а именно карабкался, ломая ногти и раздирая в кровь руки и душу. Случалось, что жизнь сбрасывала его с завоёванных высот, но он поднимался, сплёвывал с разбитых губ кровь, и вновь шёл на штурм очередной вершины. Его жизнь была бесконечным восхождением. Маленькие радости побед тесно переплетались с горечью поражений и болью от предательских ударов в спину. Так было всегда, и другой жизни для себя Валька не представлял.

По окончанию школы он поступил на экономический факультет института имени героя гражданской войны, который в двадцатые годы где-то в этой местности лихо рубал «беляков», и не имел к экономике и к науке никакого отношения.

Слух о том, что Валька Аверин решил поступать в институт, вызвал у жителей посёлка явное недоумение. Его сверстники после школы шли по проторённой тропе «завод – армия – карьер» или «карьер – армия – завод». Конечно, среди жителей рабочего посёлка № 4 порой случались карьерные взлёты, когда призванный в армию юноша, отслужив положенный срок, оставался на сверхсрочную службу или молодая девушка умудрялась выйти удачно замуж за старшего кладовщика или за товароведа, но чтобы пойти учиться в институт, такого раньше не бывало! Даже мать не поняла Вальку.

– Ты бы, Валя, шёл лучше на завод! Чего людей смешить? Всё равно ведь не поступишь в институт свой, – сказала как-то она за ужином, когда Валька с аппетитом поглощал любимую жареную картошку со свежим огурцом. Валька пропустил материнский совет мимо ушей и, отложив вилку, неожиданно спросил:

– Мама, а кто мой отец?

– Зачем тебе это? – удивилась мать.

– Надо! Анкету для поступления в институт заполнить просили.

– Ну, разве что для анкеты. Напиши: отец Кондаков Валентин Андреевич, русский, из рабочих.

– А какого он года рождения, где родился, образование у него какое? – не отставал Валька.

– Да не знаю я! – неожиданно разозлилась мать. – Напиши, что не живёт он с нами! Давно не живёт.

Не знал Валька, что разбередил у матери старую сердечную рану. Не могла мать рассказать Вальке, как скоротечно было её бабье счастье, как молоденькой девчонкой повстречала своего «командировочного принца», как всего лишь месяц отпустила ей судьба, чтобы узнать что такое любовь, и что у неё не возникало мысли расспросить любимого, откуда он родом и кто его родители. Она была бесконечно счастлива оттого, что он рядом, что сильные мужские руки касались её молодого, не познавшего любви тела, счастлива оттого, что в короткие июньские ночи она засыпала и просыпалась в его объятьях. Она была счастлива и не верила в своё девичье счастье.

– Очнись дурёха! У него в каждом городе таких, как ты, по десятку на каждый палец, – увещевали подруги.

– Ну и пусть! – отвечала она. – Хоть месяц, да мой!

Месяц пролетел незаметно, и принц уехал, не оставив ни надежды, ни адреса. Да она и не просила его, понимала, что счастье не вечно. А когда осень позолотила в городском парке клёны, у неё под сердцем шевельнулась новая жизнь. Сына она назвала Валентином, в честь своего «принца». Не могла мать рассказать об этом Валентину, да и как об этом расскажешь! Какими словами объяснить это счастливое сумасшествие, эту сладостную болезнь, которая, как река в половодье, неожиданно накрывает человека с головой, и нет от неё спасенья.

Любовь – она ведь такая, ни у кого разрешения не спрашивает.

Решение о поступлении в институт Валька принял после девятого класса. Летом он, как и весь класс, проходил практику на кирпичном заводе. Мать упросила руководителя практики, чтобы Вальку определили в её бригаду.

Первый день практики он запомнил надолго. Завод неприятно поразил его грязными задымлёнными цехами, в которых от работающих механизмов стоял непрекращающийся грохот. Нормально говорить в цехе было невозможно, надо было кричать собеседнику в ухо. Бригада, в которой предстояло работать Вальке, занималась посадкой кирпичей в печь, поэтому их называли «садчики». Это была тяжёлая и грязная работа. После первого трудового дня у Вальки болели все мышцы, а в голове стоял противный звон.