Юлия Алейникова - Тайное сокровище Айвазовского Страница 22

— Когда, говорите, это началось?

— Года два-три назад, может, чуть раньше. Мы же видимся редко — трудно сказать.

— Хорошо, а при чем здесь ваша комната?

— Так он там все сокровища складировал до нашего приезда. Я как-то спросил, к чему такие сложности, а он говорит, нечего, мол, соседям наше благосостояние демонстрировать, не нужно им нос не в свое дело совать, — смущенно пояснил Константин Коростылев. — Он вообще странным к старости стал, секреты у него какие-то появились. Но сам скромно жил, хотя у него и пенсия хорошая была, и подрабатывал он.

— Почему же вы об этом сразу не сказали?

— Не думал, что это важно, — оправдывался Коростылев. — Если бы вы о джинсах не спросили, я бы и не вспомнил. Дядю Сережу убили ведь на работе, при чем здесь комната?

— В деле об убийстве мелочей не бывает, — назидательно объяснил майор. — Ключи от комнаты у вас?

Коростылев подошел к вешалке и достал из кармана шинели связку ключей.

— Прекрасно, поедем прямо сейчас. Алексей, ты со мной. Сергей, тебе лучше заняться другими вопросами, — выразительно посмотрел майор на Сапрыкина.

— Есть, — козырнул тот и первым вышел из кабинета.

Глава 13

— Вам кого? — В дверях стояла эффектная крашеная блондинка в шелковой пижаме.

Сергей не удержался и даже языком прищелкнул. Такие экземпляры он видел только в кино из жизни кинозвезд.

Серегино прищелкивание дамочке явно польстило. Она завлекательно усмехнулась, свернулась невероятным образом в какую-то спираль и повторила вопрос на тон ниже, отчего он приобрел почти неприличный подтекст.

— Вам кого?

— Вас, Алла Викторовна, — в тон хозяйке ответил Сергей.

Алла еще раз окинула взглядом незнакомца и, очевидно, осталась удовлетворена. Высокий, молодой, стройный, прилично одет. Скучновато, но прилично — и рубашка, и галстук, и ботинки. Алла не пренебрегала мелочами — в них была вся соль жизни.

Частенько бывает: встретишь человека — вроде и ботинки югославские, и джинсы американские, а вот рубашечка наша, сшита на фабрике «Большевичка», и курточка made in USSR, и все сразу понятно. Человек перед тобой не солидный, а так, только стремящийся, и то непонятно куда.

Гость был упакован полностью, а значит, вызывал доверие, и она распахнула дверь.

— Прошу. Только не Алла Викторовна, а просто Алла. — Она указала на вешалку. — А вас как звать-величать?

— Сергей Сапрыкин. Безмерно рад знакомству.

С дамочкой ему все было абсолютно ясно. Купиться на это сокровище мог только такой дурак, как Борисов, уставший от жизни под пятой мамы.

— Кто вас рекомендовал? Вы насчет дубленки?

На вид ей было около тридцати, кожа ухоженная, гладкая, но свежести во всем облике уже недостаточно. Чуть-чуть полновата, но все еще в соку. Словом, Алле Викторовне нужно срочно устраивать свою судьбу, пока фрукт окончательно не потерял аппетитной зрелости.

— Нет, я по…

— Ах, вы по поводу сапожек? Проходите. Сапоги изумительные, ваша девушка будет в восторге. Длина — то, что надо. Черные, к любому наряду подойдут, — стрекотала она, провожая Сергея в комнату. — И всего сто пятьдесят рублей.

Комната оказалась под стать хозяйке. Красный палас на полу, ковер на стене, модный мебельный гарнитур, бра, торшер, люстра из чешского хрусталя. Всего много, все дорого, но как-то душновато.

— Вот, любуйтесь. — Она достала из шкафа коробку. — Вы размер своей девушки знаете?

— Это не девушке, это сестре. — Он уже решил изменить первоначальный план и не представляться до поры до времени.

— Ах вот как. — Алла заметно оживилась. — Вы посмотрите сапожки, а я пока переоденусь и кофе сварю. Вы не откажетесь от чашечки кофе? У меня хороший, бразильский. Знакомый привез из-за границы.

Кто бы сомневался.

— С удовольствием.

Хозяйка упорхнула, а Сергей раскрыл коробку с сапогами и принялся осматривать комнату.

Безвкусно, но с претензиями. На стене огромный плакат «Битлз».

— Вот и я. — Она вкатила небольшой столик, сервированный на двоих. — Как сапожки? Вам с сахаром?

— Да, пожалуйста. Можно я помогу? — Сергей услужливо схватился за сахарницу. — У вас очень уютная квартира, моя мама о такой люстре второй год мечтает.

— Ой, что вы! Квартира, конечно, неплохая, но не моя. Я ее снимаю. Хотя люстра и мебель — все мое.

— У вас дивный вкус. У такой хозяйки должна быть своя квартира.

— Да, мы с женихом подумываем о кооперативе, но пока не хватает денег, — скривила губки Алла. — Он у меня научный сотрудник, а вы, наверное, представляете, какие у них зарплаты.

— Знаю людей, которые и в науке неплохо устраиваются. У меня один приятель часто бывает по работе в загранкомандировках, так вот он очень неплохо живет, — заговорщицки протянул Сергей.

— Да, Яша тоже старается, но все это так не просто. — Алла явно чувствовала к гостю глубокую симпатию. — Вы не против, если я включу музыку?

По комнате разлилась знакомая мелодия.

— «Битлз»? — он уважительно поднял бровь.

— Да, сейчас очень модно. Так что сапожки, берете?

— Насчет сапожек, пожалуй, нет. Сестра хотела другой каблук. — На лице Аллы отразилось разочарование. — Зато у меня есть к вам предложение.

— Ко мне?

— Именно. Что вы делаете вечером?

Глаза ее засверкали, как два софита, интерес к гостю запылал с новой силой, и хотя Сергей был для нее несколько молод, дамочку это, очевидно, не смущало.

— Вообще-то у меня были кое-какие планы, — промурлыкала она.

— Нет-нет, все планы побоку! Отказы не принимаются! — пылко и несколько наигранно воскликнул Сергей. — Сегодня вечером мы идем в ресторан «Нева». В семь часов я заеду за вами. — Глядя прямо в глаз Аллы гипнотизирующим взглядом, он медленно склонился и поцеловал ей руку. Стремительно вышел в прихожую, обулся, прихватил пальто и был таков.

В лифте Сергей от души расхохотался. Какого он донжуана разыграл, мама была бы в восторге. Надо будет ей рассказать. Мама Сергея была женщиной жизнерадостной, обожала розыгрыши, капустники, в молодости участвовала в институтской самодеятельности, да и сейчас была не прочь тряхнуть стариной. Когда у них собирались гости, обязательно затевала игру в фанты или в шарады. Сергей всегда был первым ее помощником, а в школе и институте считался хохмачом и заводилой. Правда, работа в угрозыске времени для розыгрышей не оставляла. Но вот сегодня повод повеселиться, кажется, представился. Недалекая, алчная, разбитная любительница мужчин Алла Вертегова была подходящим объектом для небольшой мистификации. Сергей уже понимал, что намного проще будет вытрясти из нее информацию по ходу легкого флирта, а не на допросе. Такая, как эта, немедленно насторожится, озлобится и уйдет в глухую оборону.

Что ж, до семи еще уйма времени. Он успеет сперва в театр, там как раз должна идти репетиция, а потом к матушке Якова Леонидовича — порасспросить о будущей невестке. Старушенция наверняка придет в ярость и чего-нибудь сболтнет.

— Ее лучшая подруга — Валя Надеждина, — делая глубокую затяжку, поделилась завлит театра и, по сведениям Сергея, первая сплетница Дора Серафимовна. Тучная, неряшливая, завернутая в огромную, похожую на плащ-палатку шаль, с халой на голове и низким мужским голосом.

— Они еще с консерватории не разлей вода. Такие прошмандовки, не приведи бог. — Дора гудела, запивая сигарету крепким двойным кофе. — Валька, правда, жизнь свою устроить умудрилась, выскочила замуж за художника Туманова. Не слыхали?

— Нет.

— Зря, сейчас он очень популярен. Недавно его выставка была в музее театра. Решается вопрос о его переходе в Малый драматический главным художником, но это между нами. А отец у него — председатель ленинградского отделения Союза архитекторов. Так что Валька свой выстрел во французской опере уже сделала. И как только изловчилась, рвань беспородная?

— Любовь, наверное, — пожал плечами Сергей, которого от ядовитой Доры Серафимовны уже подташнивало.

— Ну да, ну да, — оскалилась та, отчего ее безразмерная грудь заколыхалась под шалью. — Алка-то сперва метила на главрежа, да только таких умных полтеатра — от шестнадцати до сорока шести. А у него тесть в горкоме сидит, так что никуда наш главный из семьи не рыпнется. Она еще подергалась, был у нее с солистом роман, потом с каким-то щеголем из Смольного — тоже мимо. Дальше еще кое-кто по мелочи, а уж потом она с Яшкой познакомилась. Облезлый такой был, невзрачный, одно только, что порядочный и влюблен без памяти, это уж сразу видно. Вот она в него и вцепилась. Думала, женится на ней. А там мамаша ни в какую. Но Алка его в оборот уже взяла. Он за границу часто ездит, шмотки ей начал таскать, квартиру снял — раньше она в коммуналке обреталась. — Дора Серафимовна с наслаждением затянулась третьей сигаретой. — Если так и дальше пойдет, то и до ЗАГСа его дотянет. Ей бы, дуре, забеременеть, да она боится из репертуара выпасть. А может, и не может уже. Аборт небось не один сделала, от хахалей.