Алан Гордон - Шут и император Страница 25

— А как насчет этого? — спросил он, показывая на старые шрамы на боку.

— Ими меня наградила ревнивая любовница, когда я бросил обхаживать ее, — сказал я.

— А вон тот?

— Подарок от ее муженька.

Симон захохотал.

— Поистине, я и не думал, что шутовство столь опасное ремесло, — сказал он. — Ты, часом, не из шутов гильдии?

— Ну уж нет. Их жизнь мне не по нутру. Говорят, у них слишком много дурацких обязанностей, да еще и платить приходится за это привилегированное членство. Чего ради мне посылать часть и без того весьма скудного дохода компании занудных начальников, которые ни черта не делают?

Симон пронесся мимо меня, сильно работая ногами.

— Нужно бы почаще плавать тут, — заметил он.

— А что, твоя нога тоже еще побаливает? — с сочувствием спросил я.

Нырнув под воду, он старательно промыл шевелюру и бороду и вновь появился на поверхности.

— Одиннадцать лет назад ее пробило арабское копье на равнине Арсуфа[19], — сообщил он и показал еще несколько шрамов на левой руке и плече. — А эти отметины я получил под Акрой еще раньше, в конце восемьдесят девятого года, но они ничуть не умерили моего боевого духа. Охромел-то я только после того злополучного копья. И мне еще повезло. Многим из моих приятелей вовсе не суждено было вернуться, а я выжил и, пока заживала нога, так поднаторел в местных винах, что открыл здесь лавку. А теперь вот еще получил привилегию мыться в банях, как официальный поставщик варягов, да хорошо устроился на ипподроме, поскольку привожу туда по нескольку бурдюков с вином.

— Виноторговцы вообще достойны всяческого уважения, — поддержал его я.

Вскоре мы вылезли из воды и обтерлись.

— А твой слуга что ж не помылся? — спросил он, когда мы оделись.

— У него есть физический недостаток, которого он слегка стесняется, — выкрутился я.

— Ну, здесь на это не обращают внимания, — усмехнулся Симон, наливая в две кружки вино из единственной бочки, в которой еще что-то плескалось. — Ты ведь видел этих парней. Парад увечных. Ежели солдат без шрама, значит, отсиживался в кустах во время сражений.

— Бывают и более серьезные увечья. Мне не хочется распалять твое любопытство по такому пустяковому поводу. Может, ты одолжишь ему ванну, когда мы вернемся в гостиницу?

— Пожалуйста. В моей комнате стоит одна ванна, вы можете ею воспользоваться. Только обязательно вылейте потом воду за окно.

— Ты очень любезен. За твое процветание, хозяин, — провозгласил я тост.

Мы осушили наши кружки, сполоснули их в бассейне и загрузили бочки обратно в телегу.

Однако я не поехал обратно с Симоном, а отправился на Амастрийский форум к надежным менялам, где один из них выдал мне золотой гистаменон за часть заработанных нами серебряных, медных и бронзовых монет. Мне не хотелось, чтобы меня выгнали с ипподрома за то, что я принес фальшивые деньги.

Добравшись до «Петуха», я обнаружил, что Клавдий еще не вернулся из конюшен. Наш знакомый мясник, Петр, притащил после дневных трудов двух молочных поросят, и Симон уже развел огонь в небольшом очаге, чтобы зажарить их. При мысли о вечерней трапезе у меня потекли слюнки. Должен признаться, что, несмотря на порученное дело, я с удовольствием проводил время в Константинополе. Не часто приходилось мне работать в столичных городах, а дальняя дорога сюда с лихвой оправдывалась хотя бы кулинарными изысками.

Я позволил себе помечтать о жареном поросенке. И был наказан за такое легкомыслие. Еще не входя в нашу комнатенку, я должен был заметить, что кто-то поджидает меня там. Но я беспечно подошел к дверям и бросил сумку на пол и лишь потом, подняв глаза, заметил, что в темном углу маячит скрытая под монашеским капюшоном личность.

Не собираясь сразу хвататься за оружие, я пригляделся к нежданному гостю. Но единственной видимой частью его тела оказались руки.

— Приветствую вас, святой отец, — тихо сказал я. — Вы пришли исповедать меня?

— Stultorum numerus, — прошептал он.

— Это латинское благословение? — спросил я. — Магическая формула? Или ругательство? Я не силен в латыни, святой отец: не довелось получить приличного образования в растраченной попусту юности.

— Славно сказано, — вновь раздался шепот. — Stultorum numerus.

Я промолчал. Гильдию явно не жаловали в этом городе, и я не собирался рисковать, обмениваясь словами пароля с незнакомцем. Привалившись к стене, я лениво почесал за ухом.

— Нет нужды тянуться за кинжалом, Тео, — сказал все тот же голос.

Гость шагнул на свет и откинул капюшон. И я едва не упал замертво на месте.

— Что с тобой, Тео? — улыбаясь, спросила Талия. — Почему ты таращишься на меня, как на привидение?

ГЛАВА 9

…Ты говоришь как одна из безумных…

Талия подходила все ближе, а мои ноги словно приросли к полу. Во рту пересохло, а сердце выбивало ритм такого бешеного галопа, какому позавидовал бы лучший скакун на ипподроме.

Обладая кошачьей грацией, она пользовалась всеми ее преимуществами, подражая повадкам самых разных кошек, как прирученных, так и диких. При всей волнообразности телодвижений она никогда не сводила цепкого взгляда зеленых глаз с намеченной жертвы своих чар, в чем я успел убедиться как во время выступлений перед публикой, так и в интимной обстановке. И вот сейчас она неотрывно смотрела мне прямо в глаза.

— Уверяю тебя, Тео, я не призрак, — сказала она. — Я очень даже живая. Мои плоть и кровь по-прежнему горячи. И я смогу доказать тебе это, как только ты припомнишь ответные слова пароля.

Она сокращала расстояние между нами, двигаясь настолько бесшумно, что почти сводила на нет собственное утверждение о своей материальной сущности. Но вот ее руки обвили мою шею, и мы едва не соприкоснулись носами.

— Ну же, Тео, произнеси нужные слова, — прошептала она, продолжая пожирать меня взглядом.

— Infinitus est, — сумел выдавить я, и она тесно прижалась ко мне и приникла к моим губам.

— Отлично, доказательство вполне убедительное, любезный монах, — запротестовал я, как можно мягче отстраняясь от нее. — Если бы я знал, что церковь настолько дружелюбна, то давно бы приобщился к ней.

— Мне не верится, что ты действительно здесь, — сказала она, сверкнув глазами. — Я уж подумала, что никого так и не пришлют.

— Видимо, мы относимся к одной категории неверующих, — заметил я. — Мы полагали, что ты погибла несколько месяцев назад вместе с остальными.

— Едва не погибла, — сказала Талия, втягивая меня в комнату.

Она присела на тюфяк и похлопала рукой рядом, приглашая меня присоединиться к ней. Я невольно послушался, временно потеряв способность трезво мыслить.

— Много ли тебе известно? — спросила она.

— Я узнал, что существует заговор против Алексея, — сказал я. — Что некий убийца должен прикончить его после того, как произойдет особое событие. Что-то в таком роде.

— Откуда такая осведомленность? — удивилась Талия. — Я не думала, что кто-то из нас успел передать сообщение.

— Цинцифицес, — сказал я.

Она кивнула.

— Так вот, значит, кто сообщил обо всем Тиберию. А я не знала. Хотя могла бы догадаться. Я не учла, что этот старый шут еще не растерял свои источники.

— Расскажи мне, что произошло.

— Нико собрал нас на совещание. Обычно мы встречались мимоходом, поскольку император и Эвфи…

— Эвфи? Ты называешь императрицу Эвфи?

— Ну да, называю. Не перебивай, Тео. Так вот, они нечасто общались друг с другом, поэтому и мне редко приходилось работать вместе с близнецами. Но все мы обменивались сообщениями, включая Деметрия и Тиберия. А когда происходило нечто важное, собирались все вместе.

— И частенько такое бывало?

— В этом городе? Да тут постоянно зреют какие-то заговоры. Они и служили поводом для наших собраний. Разузнав о готовящемся мятеже, мы устраивали совещание, разбирались, с кем будет лучше жить этому городу — с действующим императором или с очередным претендентом на его место. А потом внедряли в жизнь принятые решения.

— Я думал, что гильдия предпочитает не вмешиваться в наследственные дрязги василевсов[20].

Талия вздохнула.

— Гильдия находится от нас в двух месяцах пути. Мы не могли ждать ее распоряжений по каждому вопросу. Мы начали действовать самостоятельно, еще когда страной правил Андроник, а нами руководил Чаливур. Тебя тогда здесь не было, и ты не представляешь, какая здесь царила жестокость — сплошные ужасные убийства и пытки. Нам приходилось проверять каждого претендента на трон, чтобы убедиться, способен ли он бросить вызов Андронику, а потом править империей так, чтобы не уничтожить ее окончательно. К сожалению, Андроник умудрялся подавлять любую оппозицию еще до того, как нам удавалось укрепить ее силы. В конце концов мы решили, что Исаак наименее безвредный из кандидатов. И когда до Чаливура дошел слух, что Андроник послал кого-то убить Исаака, то он позаботился, чтобы Исаак узнал об этом заранее. В итоге Исаак сам убил своего палача и неожиданно для себя возглавил мятеж.