Кристиан Жак - Убитая пирамида Страница 26

– Полюбовное соглашение куда лучше судебного разбирательства! Забудь о Кани.

Кадаш, ворча, последовал совету Денеса.

Маленький городок в Дельте, со всех сторон окруженный пшеничными полями, назывался Летополем; там находилась коллегия жрецов, посвятивших себя тайнам бога Хора – сокола с крыльями, необъятными, как сама Вселенная.

Нефрет принял главный жрец, друг Беранира, от которого она не стала скрывать, что ее лишили официального статуса целителя. Жрец позволил ей войти в святилище, где стояла статуя Анубиса – бога с телом человека и головой шакала, открывшего людям секреты мумификации и отворяющего перед душами праведников врата иного мира. Анубис преображал безжизненную плоть в светоносное тело.

Нефрет обошла статую. С обратной стороны на ее опорном столбе был написан длинный иероглифический текст, настоящий медицинский трактат, посвященный лечению инфекционных болезней и очищению лимфы. Девушка запечатлела его в памяти. Беранир решил передать ей искусство исцеления, неведомое и недоступное Небамону.

День выдался утомительный.

Пазаир отдыхал, наслаждаясь вечерним покоем на террасе Беранира. Смельчак, стороживший контору, тоже лежал расслабленно, с сознанием выполненного долга. Небосвод озаряли догорающие лучи уже скрывшегося за горизонтом светила.

– Ну как, продвинулось твое расследование? – спросил Беранир.

– Армейские власти пытаются его задушить. К тому же вокруг меня зреет заговор.

– Кто может быть его организатором?

– Как не заподозрить полководца Ашера?

– Только не надо предвзятых идей.

– Груда административных документов, поданных мне на проверку, не дает мне сдвинуться с места. Вероятно, этим завалом я обязан Монтумесу. Пришлось отказаться от намеченной поездки.

– Верховный страж – страшный человек. Он разрушил не одну карьеру, пока строил свою.

– Но одного человека по крайней мере я осчастливил – садовника Кани! Он стал свободным земледельцем и уже уехал из Мемфиса на Юг.

– Он был одним из моих поставщиков лекарственных трав. Характер у него сложный, но дело свое он любит. Кадаша, наверное, твое вмешательство не порадовало.

– Он послушался совета Денеса и смирился перед лицом закона.

– Вынужденное смирение.

– А Денес держится так, словно усвоил урок.

– Он прежде всего делец.

– Вы верите в его искренность?

– Большинство людей ведут себя так, как им выгодно.

– Вы давно видели Нефрет?

– Ее не оставляет в покое Небамон. Недавно он предложил ей выйти за него замуж.

Пазаир побледнел. Смельчак, почувствовав смятение хозяина, поднял на него глаза.

– Она… отказалась?

– Нефрет – девушка нежная и мягкая, но никто не сможет заставить ее действовать против воли.

– Так она отказалась, правда?

Беранир улыбнулся.

– А ты можешь хоть на миг представить себе такую пару: Небамон и Нефрет?

Пазаир вздохнул с нескрываемым облегчением. Пес, успокоившись, снова прикрыл глаза.

– Небамон хочет ее подчинить, – продолжал Беранир. – На основе ложных донесений он объявил ее знания недостаточными и лишил ее официального статуса целителя.

Судья сжал кулаки.

– Я разберусь с ложными свидетельствами.

– Ничего у тебя не получится, многие лекари и аптекари подкуплены Небамоном и будут упорствовать в своей лжи.

– Она, наверное, в отчаянии…

– Она решила уехать из Мемфиса и поселиться в каком-нибудь селении близ Фив.

18

– Мы едем в Фивы, – сказал Пазаир Северному Ветру.

Осел принял новость с удовлетворением. Когда секретарь Ярти заметил приготовления к отъезду, он заволновался.

– Вы надолго?

– Пока не знаю.

– Где вас искать в случае надобности?

– Отложите дела до моего возвращения.

– Но…

– И постарайтесь все делать вовремя, дочь ваша от этого не пострадает.

Кем жил неподалеку от арсенала в двухэтажном здании, где размещался десяток двух– и трехкомнатных жилищ. Судья выбрал день, когда у нубийца был выходной, и надеялся застать его дома.

Дверь открыл павиан и уставился на посетителя немигающим взглядом.

В комнате, куда пришел Пазаир, было полно ножей, пращей и копий. Пристав был занят починкой лука.

– Судья Пазаир! Что привело вас сюда?

– Ваша дорожная сумка готова?

– Разве вы не отказались от поездки?

– Я передумал.

– Я к вашим услугам.

Праща, копье, кинжал, палица, дубина, топор, прямоугольный деревянный щит – три дня упражнялся Сути во владении всеми этими видами оружия и начал быстро демонстировать изрядную сноровку. Вызывая восхищение офицеров, отвечавших за распределение новобранцев, он действовал уверенно, как бывалый солдат.

По истечении времени, отведенного для первичной подготовки, всех желающих стать воинами собрали во дворе главной казармы Мемфиса. По бокам двора находились конюшни, откуда за происходящим заинтересованно наблюдали кони; в центре – огромный колодец.

Сути уже побывал в конюшнях, полы которых были покрыты галькой и имели канавки для вывода сточных вод. Всадники и возницы обихаживали своих лошадей. Сытые, чистые, ухоженные животные содержались в прекрасных условиях. Жилые помещения для солдат, расположенные в тени деревьев, тоже понравились молодому человеку.

Однако дисциплина вызывала у него стойкое отвращение. Три дня строгого подчинения приказам и беспрестанных окриков мелких начальников – и всякое желание искать приключений в боевом строю испарилось у Сути без следа.

Церемония принятия новичков в воинские ряды проходила по заранее установленному ритуалу; обращаясь к добровольцам, старшина расписывал радости предстоящей службы. Среди главных преимуществ были названы достаток, почет и хорошая пенсия. Знаменосцы высоко держали штандарты основных отрядов, посвященных богам Амону, Ра, Птаху и Сету. Царский писец готовился внести в списки имена новобранцев. За спиной у них стояли корзины со снедью – предполагалось, что после церемонии полководцы устроят пир, где можно будет отведать мяса, птицы, овощей и фруктов.

– Какая жизнь у нас впереди! – прошептал один из товарищей Сути.

– Только не у меня.

– Ты что, раздумал?

– Мне милее свобода.

– Ты с ума сошел! Послушать наше начальство, так ты лучший из всего набора; тебе наверняка дадут хорошее назначение.

– Мне приключения нужны, а не служба в строю.

– Я бы на твоем месте еще подумал.

Вдруг двор торопливо пересек посыльный из дворца со свитком в руках и показал папирус царскому писцу. Тот встал и быстро отдал несколько распоряжений. Все двери казармы мгновенно закрылись.

Среди добровольцев прокатился ропот.

– Успокойтесь, – скомандовал офицер ободряющим голосом. – Мы только что получили распоряжение. Указом фараона вы все приняты на военную службу. Одни будут размещены в казармах, другие завтра же отправятся в Азию.

– Состояние боевой готовности или война, – прокомментировал товарищ Сути.

– А мне плевать.

– Не валяй дурака. Если попытаешься бежать, будешь считаться дезертиром.

Довод был весьма веским. Сути прикинул, удастся ли ему перескочить через стену и затеряться в прилегающих переулках, и понял: не удастся. Это ведь не школа писцов, а казарма, где полным-полно лучников и копьеносцев.

Один за другим новобранцы проходили перед царским писцом. Как и у офицеров, вместо дружелюбной улыбки на его лице появилось выражение озабоченности.

– Сути… превосходные результаты. Причислен к азиатской армии. Будешь лучником при колесничем. Отправление завтра на рассвете. Следующий.

И Сути увидел, как его имя вносится в табличку. Теперь дезертировать стало невозможно: побег означал, что придется всю жизнь провести на чужбине и никогда больше не увидеть Египта и Пазаира. Теперь он обречен стать героем.

– Я буду служить под началом полководца Ашера?

Писец гневно взглянул на него.

– Я сказал: следующий.

Сути получил рубаху, тунику, плащ, кожаные поножи, шлем, обоюдоострый топорик и лук из акации. Высота лука составляла метр семьдесят сантиметров, в середине имелось заметное утолщение. Натянуть его было нелегко, зато стрелять он мог на шестьдесят метров по прямой и на сто восемьдесят по параболической траектории.

– А как же обещанный пир?

– Вот хлеб, сушеное мясо, масло и инжир, – ответил офицер интендантской службы. – Поешь, зачерпни водички в колодце и ложись спать. Завтра придется пыль глотать.

На борту судна, идущего к югу, только и говорили об указе Рамсеса Великого, обнародованном многочисленными глашатаями. Фараон приказал провести очистительные ритуалы во всех храмах, сделать опись всех сокровищ страны, инвентаризировать содержимое амбаров и общественных запасов, удвоить подношения богам и снарядить военную экспедицию в Азию.