Эллис Питерс - Один лишний труп Страница 28

— Рыбак рыбака видит издалека, — произнес он, как и Кадфаэль, тихим, но отчетливым шепотом. — Кстати, я припомнил еще один слух, который витает повсюду, — об этом я как-то забыл тебе рассказать. Несколько дней назад какого-то парня загнали в реку. Утверждают, что это один из сквайров Фиц Аллана. Говорят, что лучник засадил ему стрелу в левое плечо, а может, и в сердце: не иначе как он пошел ко дну и тело его всплывет, наверное, где-нибудь близ Этчама. А на следующий день поймали коня без всадника — хороший верховой конь под седлом — наверняка это его лошадь.

— Занятная история, — слегка подивился Кадфаэль, — впрочем, здесь можешь говорить без опаски — ночью в сад никто не прокрадется. Все знают, что я поднимаюсь в любое время, чтобы возиться со своими снадобьями.

— А разве твой паренек этим не занимается? — обронил Берингар словно невзначай.

— Если бы малый вздумал улизнуть из спальни в неурочный час, ему бы вскоре пришлось об этом сильно пожалеть. Мы здесь заботимся о юных душах лучше, чем ты думаешь.

— Рад это слышать. Для закаленного старого воина, ушедшего в монастырь на покой, ночная прохлада в самый раз, а вот молодых не худо и поберечь. — Голос его был вкрадчивым и сладким как мед. — Так вот, возвращаясь к этой странной истории с лошадьми... Представь себе, пару дней спустя изловили еще одного верхового коня без седока — пасся себе в вересковых зарослях к северу от города. Полагают, что это был телохранитель, которого послали из замка, когда начался приступ, чтобы забрать дочь Эдни оттуда, где она пряталась, и увезти ее подальше от Шрусбери и от королевских войск. Считают, что эта попытка не удалась: они не смогли выскользнуть из кольца, и тогда ее спутник кинулся в реку, чтобы спасти девушку и отвлечь на себя погоню. Ее до сих пор не нашли, правда, поговаривают, что она скрывается где-то неподалеку. А искать ее, брат Кадфаэль, будут, и с большим рвением, чем прежде.

К этому времени спутники находились уже у самой ограды монастырского сада.

— Доброй ночи, — едва слышно промолвил Хью Берингар и, словно тень, растаял на дороге, ведущей к странноприимному дому.

Сон не шел к брату Кадфаэлю: мысли не давали ему покоя. И чем дольше он думал, тем крепче становилась его уверенность в том, что некто действительно подкрался к мельнице, бесшумно и достаточно близко для того, чтобы уловить несколько последних фраз. И, вне всякого сомнения, этим неизвестным мог быть только Хью Берингар. Он доказал, что умеет без труда приноравливаться к любой обстановке и двигается совершенно бесшумно. Неспроста он вовлек Кадфаэля в этот сговор, в котором каждому приходилось полагаться на другого, и высказал немало загадочных откровений, в явном расчете на то, что беспокойство и подозрение толкнут монаха на опрометчивый шаг. Впрочем, Кадфаэль вовсе не собирался доставлять ему такое удовольствие. Он не верил в то, что Берингару удалось подслушать много. Однако Кадфаэль упоминал о своем намерении каким-то образом раздобыть двух лошадей, вернуть спрятанные сокровища и отправить Торольда в путь вместе с «ней». Подойди Берингар к двери чуть раньше, и он непременно услышал бы имя девушки, но у него и без того наверняка возникли подозрения. Так какую же игру он затеял? Игру, в которую включил лучших своих лошадей, беглецов, которых пока что не предал, но может предать в любой момент, и его, брата Кадфаэля. Очевидно, он рассчитывает на лучшую добычу, нежели молодой сквайр или девушка, против которых он ничего не имеет. Такой человек, как Берингар, пожалуй, предпочтет поставить на кон все, в надежде сорвать большой куш — заполучить и Годит, и Торольда, и сокровища разом. Только для себя, как уже безуспешно пытался раньше? Или для того, чтобы снискать расположение короля? Безусловно, этот человек способен на все.

Кадфаэль размышлял довольно долго, и перед тем, как заснуть, одно решил для себя определенно: если Берингару известно, что монах собирается достать сокровища, значит, он не будет спускать него глаз, ведь ему нужно, чтобы тот привел его к тайнику. И когда сон уже смежил веки Кадфаэля, перед его внутренним взором забрезжил свет — еще неясный, но многообещающий. И почти сразу, как ему показалось, зазвонил церковный колокол, призывавший братьев к заутрене.

— Сегодня, — сказал Кадфаэль своей подопечной, встретившись с ней в саду после завтрака, — делай все, как обычно, — иди к мессе перед собранием капитула, а потом на свои уроки. После обеда поработай немного в саду, пригляди за снадобьями — а там можешь и сбегать на старую мельницу, только смотри — будь осторожнее. И к вечерне не опоздай. Сумеешь ли перевязать раны Торольду без меня? Я, может быть, и не смогу сегодня к вам добраться.

— Конечно, сумею, — пообещала девушка. — Я же видела, как ты это делаешь, и в травах теперь немного разбираюсь. Но... если кто-то... если кто-то вчера шпионил за нами, то и сегодня может появиться. Что тогда?

Кадфаэль поведал Годит о ночной прогулке, и его рассказ одновременно и успокоил, и встревожил ее.

— Он не придет, — заверил ее монах, — если все пойдет, как задумано, он будет следовать за мной как привязанный. Потому-то я и хочу, чтобы ты держалась от меня подальше. Вдали от меня ты можешь вздохнуть свободней. Если все будет в порядке, вам с Торольдом придется поздно вечером кое-что для меня сделать. Когда мы пойдем к вечерне, я скажу тебе «да» или «нет». И если ты услышишь от меня «да», и ничего больше, вот что тебе надобно будет делать...

Годит выслушала его молча, однако вся светилась и кивала в знак того, что ей все понятно.

— Да, я видела эту лодку, она притулилась у стены мельницы. Да, я знаю, что самые густые заросли на краю сада, как раз у моста... Да, само собой, мы с Торольдом это сделаем!

— Не торопись, лучше выжди, чтобы действовать наверняка, — предупредил Кадфаэль. — А теперь беги к мессе да на уроки — постарайся не выделяться среди мальчишек и ничего не бойся. Бояться тебе нечего, а если возникнет причина для тревоги, я прознаю об этом раньше тебя и тут же примчусь на помощь.

Некоторые предположения брата Кадфаэля подтвердились очень скоро. В это воскресенье он без устали рыскал по окрестностям аббатства, при этом не пропустив ни одной службы, вновь и вновь сновал по разным делам от ворот — то к странноприимному дому, то к покоям аббатства, то к лазарету, то к садам — и куда бы он ни направлялся, за ним на почтительном расстоянии следовал Хью Берингар.

Последнее время молодой человек бывал на каждой церковной службе, чего за ним не водилось прежде, даже если там присутствовала Элин Сивард. «Зато теперь, приятель, — подумал Кадфаэль не без ехидства, — посмотрим, удастся ли мне выманить тебя из храма, когда там будет она. Ты ведь знаешь, что у нее есть другой воздыхатель». Монах был уверен в том, что Элин появится у мессы после капитула, а когда он в очередной раз проходил мимо ворот, то у двери маленького домика, в котором поселили девушку и ее служанку, увидел Адама Курселя, сменившего обычный воинственный наряд на более подходящее к данным обстоятельствам платье.

Неслыханное дело, чтобы брат Кадфаэль пропустил мессу, но на сей раз в виде исключения он придумал убедительную отговорку. Его навыки врачевания были прекрасно известны всему городу, и люди часто обращались к нему за помощью и советом. Аббат Хериберт снисходительно относился к подобным просьбам и без возражений отпускал травника.

По дороге к часовне Святого Жиля жил ребенок, у которого время от времени выступала сыпь, и потому он нуждался в заботах лекаря. Правда, теперь малыш шел на поправку и особой нужды навещать его именно в этот день не было, но никто и не подумал перечить, когда Кадфаэль заявил, что должен заглянуть к больному.

У ворот монах встретил Элин Сивард и Адама Курселя, направлявшихся в церковь. На щеках девушки расцвел нежный румянец, видимо, она была слегка смущена, хотя, судя по всему, кавалер не был ей неприятен. Королевский офицер вел себя чрезвычайно галантно, и тоже раскраснелся, но от удовольствия. Может, Элин и ожидала, что ее будет сопровождать Берингар, к обществу которого она уже привыкла, но, то ли к ее облегчению, то ли к разочарованию, его нигде не было видно.

Убедительное доказательство, удовлетворенно подумал Кадфаэль, и неспешно продолжил свой путь к больному. Берингар следовал за монахом с крайней осмотрительностью и ухитрялся довольно долго вовсе не попадаться ему на глаза. Однако когда Кадфаэль возвращался назад, Берингар встретился ему по дороге. Молодой человек ехал верхом на одной из оставшихся лошадей, держался как всегда непринужденно и беззаботно насвистывал. При виде Кадфаэля он изобразил искреннее удивление и радость, всячески показывая, что никакая другая встреча не могла быть для него более желанной.

— Что я вижу? Неужто брат Кадфаэль заблудился в воскресное утро?