Юрий Бурносов - Четыре всадника Страница 3

Увидев, что вырвавшееся из комнаты субкомиссара чудовище не подает более признаков жизни, храбрая женщина тотчас утратила всякие чувства. Старичок Кнерц противу обыкновенной галантности не торопился прийти ей на помощь; он несколько раз ткнул мертвеца клинком — не шевельнется ли тот. Мертвец лежал недвижно, бесформенной оплывшей грудою.

Лишь после предусмотрительный старичок извлек из кармана флакончик с нюхательной солью и сунул его под нос хозяйке.

— Ах! — вдохнула та, приходя в себя. — Что сие было? Неужто премерзкая собака?

— Ничего особенного, милая хириэль, попросту оживший мертвец, — сказал старичок без всякой учтивости. Он укрыл лезвие в тросточку и мрачно покачал головою.

— Оживший мертвец? Да что вы говорите?! Или такое бывает?!

— Отчего же нет? Если и была когда-нибудь на свете непреложно доказанная и подтвержденная история, то это — история оживших мертвецов. Свидетельствами тому официальные отчеты, рассказы высокопоставленных особ, медиков, священников, судей. Будет время, я поведаю вам не об одном жутком происшествии, где героями выступали как раз поднявшиеся из могил умруны.

— Но что же случилось, хире Кнерц, если оживший мертвец прятался в комнате хире Бофранка? Жив ли сам хире Бофранк, коли так? Да и не он ли сам это был?

Кнерц ахнул, чиркнув спичкою, зажег настольную свечу и кинулся к бездыханному телу. Поворотившись к хозяйке, которая все еще глядела с ужасом на покрытый портьерой труп, он приоткрыл лицо мертвеца и учтиво спросил:

— Посмотрите, прошу вас… не хире ли это Бофранк?

— Не приведи господь, — сказала хозяйка и с дурно скрываемым любопытством принялась рассматривать обгорелое лицо. — Нет, это не он. Кажется, это слуга хире Бофранка, вороватый человек по имени не то Ульц, не то Ольц… — спустя некоторое время сказала она.

— Что ж, надеюсь, с самим хире Бофранком все в порядке. Но не будете ли вы так любезны, милая хириэль, угостить меня легким завтраком? Я всю ночь провел в пути и потому чрезвычайно голоден и устал.

— Извольте, прошу вас… — закивала хозяйка. — Но что же делать с… ним?

Она указала на мертвеца, источавшего прегадкую вонь, в коей смешались запахи гари и тлена.

— Лучше всего ему полежать покамест здесь, — рассудительно заметил Кнерц. — И проверьте, пожалуйста, еще раз, хорошо ли заперта входная дверь… Я же, с вашего разрешения, хотел бы вначале умыться.

— Вы найдете все, что нужно, на кухне — она прямо по коридору, там горит светильник, — спохватилась хозяйка, и старичок тотчас удалился, постукивая тросточкою.

Женщина тем временем проверила засовы, после чего подошла к столику, где лежала записка к Бофранку, и, не удержавшись от искушения, торопливо прочла ее, и вот что там было:

«Хире Бофранк!

Возможно, мое имя ничего вам не скажет — а зовут меня Базилиус Кнерц, отставной принципиал-ритор, — но прибыл я к вам по просьбе ваших добрых друзей: покойного Фарне Фога и счастливо здравствующей хириэль, которую именовать здесь не стану.

Не знаю, буду ли я вам в помощь или же в обузу, но просьбу этих достойных людей я исполнил. К сожалению, мне не довелось застать вас дома; не без оснований полагая, что в связи с последними печальными и даже страшными событиями вы заняты чрезвычайно, я, однако ж, буду ждать вас, а коли не дождусь в самое ближайшее время, то буду находиться, сколь потребно, в гостинице «Белая курица», надеясь, что я опоздал небезнадежно.

Сколько я понимаю, пророчество сбывается не столь скоро и точно, как ждали; не исключено, что причиною тому именно ваши деяния, я немного разбираюсь в сих вопросах и могу утверждать это с определенной долею уверенности.

Велено мне также передать, чтобы осторожны вы были со своим братом Тристаном, ибо он, вполне вероятно, суть не то, что вы о нем думаете.

Остальное надеюсь высказать вам лично при непременной встрече.

Как нетрудно догадаться, прочитанное ничуть не успокоило хозяйку, но даже напугало ее еще сильнее, ибо она вовсе ничего не поняла. Посему, рассудив, что дела хире Бофранка лучше ему и оставить, и поспешно убрав записку, она заторопилась на кухню, чтобы приготовить обещанный завтрак.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

в которой утро все еще не наступает, а Хаиме Бофранк и его спутники обнаруживают вокруг себя мир, местами чрезвычайно похожий на прежний, ан совсем не тот

Мудрецы говорят,Что есть в лесу дикий зверь,Чья шкура черным-черна…

Как мы помним, тьма, опустившаяся на город, вначале никого особенно не устрашила. Однако Бофранк и толкователь сновидений знали то, что обывателям было неведомо, и потому поспешали вперед — навстречу своей судьбе, ничуть не обращая внимания на день, темный как ночь, на бледные лица прохожих, на странную тишину, внезапно овладевшую предместьем.

Жеаля сыскать оказалось нетрудно и уговаривать его не пришлось:

— Мне теперь все одно. Если вы утверждаете, что укажете мне убийцу, дайте только одеться и взять оружие, — сказал он, очнувшись от скорбного бесчувствия.

Таким образом, к скотобойням отправились уже втроем — Бофранк при пистолете, шпаге и кинжале, Альгиус при кинжале и одолженном у Жеаля мушкете и Проктор Жеаль при двух пистолетах, движимый вперед едино только жаждой мести за убиенную невесту. Огнестрельное оружие представлялось более действенным против упыря, нежели клинки, к тому ж Бофранк имел некоторое представление о воздействии пуль на Шардена Клааке.

Дурным запахом тянуло со скотобоен, но никто не обращал на него внимания. Под сенью низких корявых деревьев, что примыкали к скотобойням с севера, оказалось совсем темно, и Жеаль возжег предусмотрительно взятый с собою факел.

— Не стоит углубляться в рощу, — заметил Альгиус. — Если место это верное, то и здесь Колокол сработает.

Он развернул свою ношу и, исполнившись решимости, качнул Колокол несколько раз. Произведенный звук напоминал удар пестика о донце ступки — глухой и быстро затухающий. Трижды ударив в колокол, Альгиус прошептал несколько длинных слов на абсолютно незнакомом Бофранку языке, но ничего не произошло.

— Что случилось? — спросил Жеаль. — Или Колокол не настоящий? Клааке обманул нас?!

— Колокол настоящий, и упырь не обманывал нас. Мы в междумирье, — торжественно сказал Альгиус, аккуратно завертывая колокол обратно в тряпье. — И не поможет нам даже господь, ибо здесь мы — чужие…

И деревья качнули своими суковатыми ветками, и земля дрогнула, и воздух словно пробрала зябь, когда Хаиме Бофранк понял, как далеко он от мира, взрастившего и воспитавшего его.

И стала тьма, тьма совершенная…

Угасший было факел Жеаль тут же возжег вновь, но толку с того оказалось чуть: словно колпаком, свет накрывал троицу забредших в сие страшное место путников, а за пределом светового круга тьма сделалась почти что нестерпимой.

— Тревожусь, напрасно не взяли мы с собой провизии, — обратился к спутникам Альгиус, единственный из всех выглядевший относительно спокойным. — Бог весть, сколько мы тут пробудем, а я не уверен, можно ли употреблять в пищу здешнюю снедь и воду.

— Снедь? — рассеянно откликнулся Бофранк. — Откуда же ей взяться здесь?

— Полагаю, место сие не мертво, — отвечал Альгиус. — При известной сноровке мы найдем и дичь, и источник, и, может статься, даже харчевню… только не могу я сказать, кто в той харчевне хозяин и что подают там на стол. Однако смотрите — мгла будто бы рассеивается!

В самом деле, только что казавшаяся сплошною и даже неестественно плотною тьма постепенно развоплощалась в обычные сумерки — сродни тем, что окутали покинутый город в покинутом мире.

— Что же нам делать? — спросил Жеаль, чья неизбывная печаль, казалось, отступила перед лицом неведомых опасностей.

— Искать Клааке, — сказал Бофранк.

— Где ж его искать?

— Не удивлюсь я нисколько, ежели и чертов упырь, и его хозяин сами найдут нас, как только проведают, что мы здесь, — проворчал толкователь сновидений, бережно убирая Колокол. — Не забывайте о другом: для нас это междумирье, а для кого-то — мир привычный и обитаемый. Мы здесь чужаки, все тут не по-нашему, так что и бояться надобно всего, даже того, что с виду вовсе не страшно. А уж непонятного бояться и подавно сам бог велел. Однако я вижу огонек — не пойти ли нам в ту сторону?

— Огонек? — изумился Бофранк и посмотрел в указываемом направлении, где и в самом деле сквозь тесно стоявшие деревья пробился слабый свет. — Что бы это мог быть за огонек?

— Что бы то ни было, а лучше идти туда, коли уж мы не знаем, в какую сторону направиться, — рассудил Альгиус. — Там хоть что-то есть… Вот и пойдем туда, где есть что-то, а туда, где нет ничего, покамест не пойдем. А уж коли там, где что-то есть, ничего путного не обнаружится, тогда вернемся туда, где с виду нет ничего. Ах, черт, как хорошо сказал! Верно, писать бы мне надо было ученые книги! Что ж, ежели вернусь невредим, напишу — и не одну! А вы, хире Бофранк, уж поспособствуйте, чтоб их издали и не сжигали, покамест торговцы не заплатят мне всех положенных денег.