Александр Арсаньев - Продолжение путешествия Страница 31

Ксения Георгиевна основательно снабдила нас в дорогу разносолами, так что наши грядущие трапезы обещали быть далеко не монастырскими. Она даже, подмигнув Петру, положила ему в котомку бутылочку своей знаменитой настойки, за что «сестра Манефа», как Петр тут же назвал себя, обещала молиться денно и нощно за рабу божью Ксению.

– Да ну тебя, – притворно шикнула на него Ксения Георгиевна и снова расплылась в улыбке. Несмотря на все его проказы, этот молодой человек явно был ей по душе.

Солнце уже клонилось к закату, когда мы попросили кучера остановиться неподалеку от Синицына, объяснив ему, что наш путь теперь лежит к ближайшему от того места монастырю. Его мало интересовали наши планы, и он, пробурчав под нос что-то наподобие «Бог в помощь, по мне хоть в монастырь, хоть в кабак», зевнул, перекрестил щепотью рот и, развернув лошадей, направил их в обратный путь.

– Передай хозяйке нашу благодарность, – крикнула ему вслед «сестра Манефа», пробуя свой новый голос на открытом воздухе.

Целая стая ворон, перепуганная насмерть этим пронзительным криком, сорвалась с ближайшего дерева и поднялась в небо, – Господи, Манефа, да что же ты так орешь-то – надсадишься, не дай Бог, – не преминула заметить я по этому поводу, и мы снова рассмеялись от души, предчувствуя, что короткая передышка на этом заканчивается, и скоро нам, возможно, будет совсем не до смеха.

Мы не рискнули появиться в деревне прежде, чем окончательно не стемнело. И некоторое время еще пережидали в тени деревьев на ее окраине.

Когда последние голоса людей и животных утонули в вечернем тумане, и деревня погрузилась в сон, Петр Анатольевич поднялся с поваленного дерева и прошептал:

– По-моему, пора.

Мне уже давно не терпелось приступить к делу, и мы, обогнув старый заросший пруд, подошли к печально знакомому мне строению.

И снова, как и в прошлый раз, я почувствовала, что от дома этого будто бы исходит какая-то тревога. И синицынская усадьба снова напомнила мне дом с привидениями.

– Петр Анатольевич, вы как относитесь к привидениям? – шепотом спросила я своего спутника.

– Господи, сестра Катерина, с кем это ты разговариваешь? – тихо ответил мне он, – нешто мужик привиделся?

Но мне уже было не до смеха. На цыпочках мы подошли к невысокому крыльцу и поднялись по ступенькам. Одна из них пронзительно скрипнула, заставив нас вздрогнуть и на некоторое время замереть на месте.

Дверь в дом была не заперта. В те времена это было скорее нормой, но тем не менее – я облегченно вздохнула. Я готова была проникнуть внутрь и через окно, но делать мне этого совершенно не хотелось. Без крайней необходимости не люблю уподобляться воровским людям.

Закрыв за собой дверь, мы оказались в полной темноте.

– Как же мы ее тут найдем? – прошептал Петр, наткнувшись на какое-то полено на полу и чертыхнувшись.

– Окна гостиной и кабинета выходят на противоположную деревне сторону, так что мы сможем зажечь свечу, – успокоила я его.

– Слава Богу, – а то я чуть ногу себе не сломал.

Едва мы зажгли свечу, как стали свидетелями того разгрома, который учинили в доме люди Алсуфьева, и о котором поведала нам днем Ксения Георгиевна. Они буквально не оставили нетронутой ни одной вещи в доме. Все было перевернуто вверх дном, и это несмотря на то, что Варвара после их отъезда постаралась вернуть дому былой вид.

Но то, что мы увидели в некогда уютном кабинете Павла – уже ни в какие ворота не лезло. Секретер был разобран на кусочки. И я с трудом узнала этот еще недавно красивый старинный предмет мебели.

– Судя по тому, в каком настроении они отсюда уехали, – присвистнув, прошептал Петр, – им так и не удалось здесь ничего найти. Хотя они постарались, ничего не скажешь…

– Он просто не знал, в каком месте искать, – в тон ему ответила я. – Поэтому действовал, скорее всего, наобум. Как говорится, слышал звон, да не знает, где он. Он что-то узнал о секрете крестика, но, скорее всего, не знал, какой замок им можно открыть. Ничем другим я его варварских действий объяснить не могу.

– Он знал, что ищет, но не знал, где оно спрятано. Мы знаем где искать, но не знаем, что именно.

Обмениваясь подобными фразами, мы осмотрели каждый уголок комнаты, и прощупали каждую найденную нами икону. Ни одна из них даже отдаленно не подходила под наши требования. В основном это были маленькие с ладошку иконки, а одна – напротив, была тяжеленная и едва ли не в аршин длиной. Так что представить, что дед Павла Семеновича именно с ней в течение нескольких дней продвигался через вражеские редуты, было трудно. Он бы просто-напросто надорвался.

Осмотр гостиной также не дал нам никакого результата. Там в красном углу висело три небольших иконы, которые мы исследовали самым тщательным образом и повесили на место.

Мало того, что они были крохотные, но и написаны они были не менее пяти лет назад. А нужной нам иконе было по меньшей мере лет сто.

Для очистки совести мы прошлись по всему дому, осмотрели все кладовые и коридоры, и пришли к выводу, что или икона спрятана так надежно, что найти ее не сможет ни один непосвященный в тайну человек (например, закопана в саду), либо ее в настоящее время в доме нет. На это все у нас ушло несколько часов. И мы буквально валились с ног усталости.

За это время мы сожгли несколько толстых свечей, и все руки и часть одежды у меня были перепачканы воском. Кроме того в доме было очень душно, поэтому когда мы вновь оказались на свежем воздухе, то не могли им надышаться. И только через пару минут заметили, что с неба накрапывает неприятный холодный дождик, а в нашем бездомном положении это было совсем не к чему.

Оставаться в деревне нам было не только опасно, но уже и не имело смысла, поэтому мы поспешили покинуть ее, надеясь, что дождь не станет проливным. На наше счастье наши надежды оправдались. Хотя он моросил до самого утра и закончился лишь на рассвете.

Наши толстые монастырские одеяния к тому времени насквозь промокли и стали настоящими веригами. Они натирали кожу и оттягивали своей тяжестью мои не привыкшие к подобным нарядам плечи. Единственным преимуществом этой одежды было то, что под ее складками можно было спрятать не только заряженные пистолеты, но и меч-кладенец. А оружие мы на всякий случай с собой прихватили. Да-да, те самые пистолеты, которые принес мне Петр с места трагедии. И их тяжесть давала нам некое ощущение уверенности в собственных силах. Я давно заметила за оружием эту способность – передавать человеку часть своей силы и металлической самоуверенности.

Петр Анатольевич держался молодцом, но и ему приходилось несладко. Кроме того, у него за ночь немного выросла щетина, а бритву, как выяснилось, он забыл дома. Поэтому через день-другой его принадлежность к женскому полу вызывала бы у окружающих большие сомнения. Хотя Петр и уверял меня, что знаком с бородатой женщиной из балагана, но и сам прекрасно понимал, что это не самая лучшая новость, и даже шутить на эту тему ему не очень хотелось.

Когда мы подошли к маленькой забытой Богом деревушке, солнце стояло уже высоко. И мы присели у одной из изб, чтобы дать отдых ногам, немного просохнуть на солнышке, а заодно и перекусить.

– Тем более, что котомки наши от этого только полегчают, – весело сказал Петр Анатольевич, доставая оттуда кровяную колбасу и каравай хлеба.

Перекусив, мы впервые задумались о дальнейших перспективах. Действуя впопыхах, мы даже не запаслись запасным вариантом на случай неудачи в Синицыно. Нам казалось, что успех нам практически гарантирован, уж коли мне удалось вспомнить о самом существовании этой иконы. И одно это способно каким-то чудодейственным способом повлиять на всю нашу дальнейшую судьбу. А может быть, я все это придумала уже теперь, а на самом деле мы просто забыли об этом подумать. В конечном итоге, теперь это уже не имеет никакого значения.

Не буду пересказывать всего нашего разговора, а сразу сообщу о принятом нами решении.

Не удержусь и признаюсь, что последнюю фразу написал для Катеньки я, потому что в оригинале она и на этот раз таки пересказывает весь этот разговор. А он, да простит меня тетушка, не содержит абсолютно никакой новой и сколько-нибудь полезной для читателя информации.

А решили мы отправиться в Лисицыно, правда уже не питая каких-то больших иллюзий по поводу этого намерения и почти не надеясь на успех. Но я напомнила Петру, что Павел Семенович некоторое время прожил там, и он предложил продолжить наши поиски таинственной иконы в этой деревне, благо до нее было не слишком далеко.

Но пройдя несколько верст пешком, я поняла, что мои представления о расстояниях были до этого дня весьма относительны. Привыкнув к передвижению в карете, я даже представить себе не могла, каково это – обойти всю Россию пешком. А ведь таких людей у нас в отечестве немало. Теперь я поняла, что они воистину подвижники. И именно в этот день дала обет принимать у себя в доме любого странника, сколько бы ни прожила на этом свете. И частично его выполнила, тем более, что некоторые из них зачастую оказывали мне чрезвычайно большие, а иной раз – просто неоценимые услуги, о чем я непременно когда-нибудь расскажу.