Елена Руденко - Незримого Начала Тень Страница 31

— Мы убьем их! — кратко ответил я.

Мамед одобрительно кивнул.

— Бежать будем на рассвете, — добавил я, не уточняя причины, что едва различаю очертания предметов в темноте. Зачем абреку знать о моей уязвимости?

Момент побега не заставил себя ждать, я совсем не испытывал волнения, будучи слишком важным трофеем для Асланбека, чтобы опасаться за свою жизнь. А вот Мамед явно нервничал, при неудаче ему грозила суровая расправа.

Не успели мы шагнуть за порог сакли, как нам преградил путь Странник. Я жестом остановил руку Мамеда, потянувшуюся к кинжалу.

— Князь, — произнес я устало, — вы прекрасно знаете, что теперь я могу вернуться в Кисловодск за подмогой, дабы раздавить врага в его норе… Вы привели меня сюда именно для этих целей, не так ли? Удивляет, почему вы не отправитесь сами…

— Кто-то должен остаться… Если вам не удастся привести подмогу, я попытаюсь убить Асланбека… Хотя задача не из легких, — ответил Вышегородцев, не проявив никакого удивления от моей догадки. — Его охраняют надежные головорезы.

— Я успею! — ответ звучал уверенно.

— Признаюсь, я полагал, что вы узнаете меня, но весьма опасался, что примете за предателя, — голос князя не скрывал радости, — прошу извинить, что не посветил в свои планы по многим причинам…

— Неужто я кажусь вам глупцом?! — мне стало несколько обидно. — Годы нашей службы еще свежи в моей памяти! — заверил я. — Нетрудно догадаться, что вы прознали о делишках Ламанского, ставшего главным заговорщиком на Водах, втерлись к нему в доверие, пообещав привести меня к Асланбеку…

Догадки оказались верны, князь утвердительно кивнул.

— Мне удалось узнать вас даже в образе серенького человека, — добавил я, — помню-помню, вы всегда мастерски меняли внешность!

Пришлось резко прервать вереницу воспоминаний, которая оказалась бы весьма не к месту.

— Какой тайный знак предателей, которые сейчас пьют нарзан в Кисловодске, прикидываясь честными офицерами? — спросил я.

— Увы, я не сумел выяснить, — ответил князь, — тут уж вам карты в руки, вы всегда были сильнее меня по части догадок…

— Можете не скрывать ваш кинжал, — добавил я весело, — грубые кожаные ножны не годятся для столь изысканного клинка!

— Не стоит раньше времени, — возразил Алексей.

Утреннее солнце, еще не показавшееся из-за гор, разогнало темноту, и мы приступили к исполнению нашего замысла…

Вскочив на коня, я понесся по крутой горной дороге. Оставляя позади крики гостеприимных хозяев. Когда голоса стихли, спешился, притаившись за скалой, которая надежно укрыла меня и коня от посторонних глаз. Вскорости из-за укрытия я увидел приближающегося Мамеда в обществе трёх "хищников". Задача оказалась гораздо проще, чем я думал. Один меткий выстрел — и их осталось двое. Мой компаньон, легко догадавшись о причине гибели своего спутника, мгновенно поразил своей саблей другого черкеса. Третий попытался ускакать, дабы сообщить о предательстве, но его настигла пуля моего второго пистолета.

Зная о моих талантах неплохого солдата, у горцев не станет сомнений, что все абреки погибли от моей руки. Да и Странник-князь приукрасит мои умения.

Мы понеслись короткой дорогой к Кислым Водам. Солнце уже поднялось высоко над горами, освещая нам путь. Впервые после ранения я ехал верхом на столь бешеном скаку, не испытывая при этом ни малейшего головокружения. Верно говорят, будто пережитые волнения заставляют нас позабыть обо всех недугах.

Обычно хладнокровный граф Апраксин не скрывал беспокойства, вызванного моими новостями.

— Ламанский отправил меня, отнюдь, не за зеркалом, — произнес я с иронией, — и неспроста он попросил Александру поехать со мною, и, разумеется, ничего не возразил против Ольги…

Я прервал речь, видя, как щека графа нервно дернулась. Ведь именно он настоял на этой поездке, опасаясь шантажа, а теперь испытывал смесь чувств неловкости и ненависти к давнему врагу.

— Я чувствовал, что дела Ламанского нечисты! — воскликнул Апраксин. — Но я не даже смел предположить, что настолько!

— Карты, коллекция мистических вещиц, сбор компрометирующих фактов на знатных персон, — все это искусная ширма, — закончил я.

Подполковник Юрьев молча наблюдал за нашим диалогом.

— Ламанского надобно немедля арестовать! — воскликнул он, — но как узнать его заговорщиков? Они должны понести наказание!

— Предавший однажды, предаст опять! — согласился я.

— К Дьяволу вашу философию, — сурово перебил генерал. — Ламанский благодаря компроматам на высших чинов может извернуться весьма искусно, и оправдываться будем мы, будто оклеветали имя честного человека.

— Надобно взяться за его последователей. Вольнодумцы, как правило, трусливы и ради своего спасения быстро выдадут многие тайны, — задумался я. — Тогда господину Ламанскому станет сложнее спасти свое доброе имя… Замечу, все чины, на которые он собрал компроматы, незамедлительно уцепятся за любой факт, дабы избавиться от настырного шантажиста…

— Разумно, — одобрил Апраксин, — но какой у них знак?

Прозвучал вопрос, давно занимавший меня… Мне вспомнились холеные руки Ламанского с массивным перстнем, повернутым камнем внутрь ладони… Любопытная деталь… Помнится недавно на балу Аликс жаловалась, что один из ухажеров в танце едва не поцарапал ей спинку камнем своего перстня…

— Обратите внимание на людей, которые носят кольца и перстни камнем внутрь ладони, — произнес я задумчиво.

— Великолепно! — воскликнул Апраксин, даже не расспросив меня о столь неожиданной догадке. — А мне казалось, что это всего лишь новая бестолковая мода… Все верно… А ведь все, у кого я заметил подобные чудачества, весьма подходят на роль заговорщиков, из-за безделья и глупости мечтающих о подвигах во имя свободы… Большинство из них офицеры, а, значит, они могли устроить бунт в полках и ударить нам в спину!

Лицо графа побледнело от негодования.

— Эх, во времена моей юности их бы повесили без всяких разговоров! — добавил он. — Я сегодня же пошлю в Ставрополь приказ прислать самых лучших жандармов, дабы навести порядок… Ну все, отныне господин Ламанский от меня не отвертится…

Апраксин с хищной улыбкой потирал руки.

— Осмелюсь предположить, что Ламанского лучше арестовать сегодня, тихо и незаметно, — заметил я, — чтобы он не успел улизнуть, и никто из его последователей не догадался об аресте предводителя раньше времени…

Генерал одобрил мое предложение. Признаюсь, я опасался, что Ламанский ускользнет от нас, но противник оказался слишком самоуверенным, что сослужило ему дурную службу.

Когда мы прибыли в его райский уголок, Ламанский по обыкновению пил кофе на террасе, и на сообщение о своем аресте только усмехнулся.

— Граф Апраксин, не стоит забываться, — намекнул он с издевкой.

Бывалый генерал на мгновение растерялся от подобной дерзости.

— Ваши друзья предали вас, Ламанский, — блефовал я, указав на его перевернутый перстень.

Разгадка их тайного знака вызвала у Ламанского чувство замешательства. Выходит, он недооценивал меня.

— Уведите его! — велел Апраксин жандармам. — О, как долго я ждал этого дня, — услышал я довольное бормотание графа.

— Что ж, — улыбнулся Ламанский, повинуясь жандармам, — но я хотя бы умру свободным! И пусть толпа видит смерть героя, который боролся за их счастье!

— Не стоит глупой болтовни, — перебил Апраксин, — вы умрете и этого достаточно, — граф не стыдился чувств злорадства, — и никто не узнает о вашем "подвиге"… Секретное дело государственной важности, тайная казнь в темной крепости… Представление, о котором вы столь мечтаете, не состоится!

Ламанский впервые изменил своему надменному хладнокровию, одарив Апраксина взглядом полным ненависти и злобы от беспомощности в руках врагов, над которыми потешался всего несколько минут назад.

Оставалось раздавить логово Асланбека, разоблачение заговорщика не лишило меня осторожности и уважения к навыкам противника, я понимал, что вторая задача не легче первой.

— Вот и нашелся убийца Кравцова! — облегченно вздохнул Юрьев.

Столь неожиданное мнение вывело меня из раздумий.

— Я не уверен, что это преступление дело рук Ламанского, — возразил я.

— Не стоит усложнять, дружище! — попытался возразить жандармский офицер, но, понимая, что в следствии со мною спорить бесполезно, махнул рукою.

У меня не было сил приводить доводы, и я выбрал самое разумное — отправиться отдохнуть перед грядущим тяжким предприятием. Дом без моей милой женушки казался холодным и неуютным. Как тяжко засыпать, когда ее нет рядом! Всегда, когда Ольга прижималась к моему плечу, я испытывал чувство сладкого умиротворения…