Джон Рид - Десять дней, которые потрясли весь мир Страница 35

От военно-революционного комитета войска получили приказание отступить…».

Гатчина, находящаяся километрах в тридцати к юго-западу от Петрограда, была взята ночью. Части двух упомянутых полков (не моряки), блуждавшие по окрестностям без командиров, были действительно окружены казаками и сложили оружие. Но к правительственным войскам они не присоединились. В этот самый момент целые толпы этих солдат, растерянных и пристыжённых, находились в Смольном и пытались объясниться. Они не знали, что казаки так близко… Они пытались войти с казаками в переговоры…

На революционном фронте явно господствовала полнейшая неразбериха. Гарнизоны всех маленьких городков, лежащих к югу от Петрограда, резко и безнадёжно раскололись на две или, точнее, на три части: высшее командование за неимением ничего лучшего было на стороне Керенского, большинство солдат стояло за Советы, а все прочие мучились сомнениями и колебаниями.

Военно-революционный комитет спешно назначил командующим обороной Петрограда честолюбивого кадрового капитана Муравьёва, [60] того самого Муравьёва, который летом создавал «батальоны смерти» и, говорят, однажды заявил правительству, что оно «слишком церемонится с большевиками: их надо просто стереть в порошок». Это был человек военной складки, преклонявшийся перед силой и смелостью. Возможно, что его преклонение было вполне искренним.

Выйдя утром на улицу, я увидел на стене по обе стороны нашего подъезда два новых приказа Военно-революционного комитета о том, что все лавки и магазины должны быть открыты, как всегда, а все пустующие помещения сданы в распоряжение комитета.

Уже тридцать шесть часов большевики были отрезаны от русской провинции и от всего внешнего мира. Железнодорожники и телеграфисты отказывались передавать их депеши, почтовые чиновники не принимали от них почты. Только царскосельская правительственная радиостанция каждые полчаса посылала на все четыре стороны света бюллетени и заявления. Комиссары Военно-революционного комитета мчались в поездах по всей стране наперегонки с комиссарами городской думы. На фронт вылетели два аэроплана с агитационным материалом.

Но волна восстания охватывала Россию с быстротой, превышающей человеческие средства сообщения. Гельсингфорсский Совет вынес резолюцию о поддержке; в Киеве большевики захватили арсенал и телеграф, откуда их выбили делегаты казачьего съезда, заседавшего тут же в городе; в Казани Военно-революционный комитет арестовал штаб местного гарнизона и комиссара Временного правительства; из Красноярска, в Сибири, пришла весть, что Советы захватили органы городского самоуправлении; в Москве, где положение осложнялось забастовкой кожевников, с одной стороны, и угрозой общего локаута - с другой, Совет подавляющим большинством высказался за поддержку выступления петроградских большевиков… Здесь уже действовал Военно-революционный комитет.

Повсюду происходило одно и то же. Рядовые солдаты и промышленные рабочие почти поголовно поддерживали Советы; офицеры, юнкера и мелкая буржуазия, точно так же как представители буржуазии - кадеты и умеренные социалисты, стояли за Временное правительство. Во всех городах формировались и готовились к гражданской войне комитеты спасения родины и революции…

Огромная Россия распадалась. Этот процесс начался ещё в 1905 г… Мартовская революция ускорила его и, породив вначале смутную надежду на новый порядок, кончила тем, что сохранила давно изжитые формы старого режима. Теперь же большевики в одну ночь разрушили все эти формы, и они исчезли, как дым. Старой России не стало. Бесформенное общество растаяло, потекло лавой в первозданный жар, и из бурного моря пламени выплыла могучая и безжалостная классовая борьба, а вместе с ней ещё хрупкие, медленно застывающие ядра новых образований.

В Петрограде шестнадцать министерств бастовали под руководством двух министерств, созданных августовским однородным социалистическим [61] правительством, - министерств труда и продовольствия.

В это серое, холодное утро «горсточка большевиков» была, казалось, так одинока, как только можно быть одиноким на свете. Море вражды бушевало вокруг них. [6.1]   Прижатый к стене, Военно-революционный комитет нанёс ответный удар, отчаянно защищая свою жизнь. «De l'audace, encore de l'audace, et toujours de l'audace!» [62] В пять часов утра в типографию городского самоуправления явились красногвардейцы, конфисковали тысячи экземпляров думского воззвания-протеста и закрыли официальный орган думы «Вестник городского самоуправления». Все буржуазные газеты были сброшены с печатных машин, в том числе и газета старого ЦИК «Голос Солдата», которая, однако, переменив это название на «Солдатский Голос», появилась в ста тысячах экземпляров, сея вокруг себя ярость и негодование:

«Люди, нанёсшие свой предательский удар ночью, люди, закрывшие газеты, недолго удержат страну во мраке. Страна узнает истину! Она оценит вас, господа большевики! Мы все увидим это!»

В первом часу дня мы шли вниз по Невскому. Перед думой вся улица была забита толпой. То там, то здесь попадался красногвардеец или матрос с винтовкой и примкнутым штыком. На каждого из них напирало не меньше сотни мужчин и женщин - конторщики, студенты, лавочники, чиновники. Все эти люди потрясали кулаками, изрыгая проклятия и угрозы. На ступеньках стояли бойскауты и офицеры и раздавали экземпляры «Солдатского Голоса». Рабочий с красной повязкой на рукаве и с револьвером в руке стоял, дрожа от гнева и возбуждения, среди враждебной толпы и требовал, чтобы ему отдали газеты… Думается мне, история никогда не видала ничего подобного. На одной стороне - горсточка вооружённых рабочих и солдат, олицетворяющих победоносное восстание и глубоко беспомощных; на другой стороне - разъярённая толпа, состоящая из таких же людей, какие в полдень заполняют тротуары Пятой авеню, [63] толпа, которая издевалась, проклинала и кричала: «Предатели! Провокаторы! Опричники!»

Двери охранялись студентами и офицерами. На их рукавах были белые повязки с красной надписью «Милиция Комитета общественной безопасности». Полдюжины бойскаутов сновало взад и вперёд. Внутри здания всё кишело народом. По лестнице спускался капитан Гомберг. «Они хотят распустить думу! - сказал он. - Сейчас у головы сидит большевистский комиссар…» Когда мы поднялись наверх, то увидели Рязанова, быстро уходившего прочь. Он явился сюда требовать от думы признания Совета Народных Комиссаров, и городской голова ответил ему решительным отказом.

Во всех думских помещениях кричала, шумела и жестикулировала огромная толпа - чиновники, интеллигенты, журналисты, иностранные корреспонденты, французские и английские офицеры… Городской инженер торжествующе указывал на них. «Все посольства признают думу единственной правомочной властью, - заявлял он. - Что до этих большевиков, то они просто разбойники и грабители, и вообще их конец - это вопрос нескольких часов! Вся Россия - за нас…»

В Александровском зале шло громадное по числу присутствовавших расширенное заседание Комитета спасения. Председательствовал Филипповский, а на трибуне ораторствовал всё тот же Скобелев. Под шум аплодисментов он перечислял организации, вновь примкнувшие к Комитету спасения: исполком крестьянских Советов, старый ЦИК, Центральный армейский комитет, Центрофлот, меньшевистская, эсеровская и фронтовая группы съезда Советов, центральные комитеты меньшевистской, эсеровской и народно-социалистической партий, группа «Единство», крестьянский союз, кооперативы, земства, городские самоуправления, почтово-телеграфный союз, Викжель, Совет Российской республики, Союз Союзов, [64] Торгово-промышленный союз…

«…Власть Советов, - говорил он, - это не власть демократии, а диктатура, и притом не диктатура пролетариата, а диктатура против пролетариата. Всякий, кто жил и живёт революционным воодушевлением, должен встать теперь вместе с нами на защиту революции…

Задачей дня является не только обезврежение безответственных демагогов, но и борьба с контрреволюцией… Если верны слухи, утверждающие, будто бы в провинции находятся генералы, которые хотят воспользоваться происходящими событиями и идти на Петроград с контрреволюционными целями, то это только лишний раз доказывает, что мы обязаны создать крепкое демократическое правительство. Иначе за беспорядками слева последуют беспорядки справа…

Петроградский гарнизон не может оставаться равнодушным, когда на улицах арестуют граждан, покупающих “Голос Солдата”, и мальчиков-газетчиков, продающих “Рабочую Газету”…

Время резолюций прошло… Пусть те, кто потерял веру в революцию, отойдут в сторону… Чтобы восстановить единую демократическую власть, необходимо снова поднять престиж революции…