Ледяной ветер Суоми - Николай Свечин Страница 37

Глава 12

Честь офицера

Генерал-майор Новиков ввел статского советника Лыкова к командиру Двадцать второго корпуса барону фон ден Бринкену.

– Здравствуйте, Алексей Николаевич, рад с вами познакомиться. Слышал хорошие отзывы от генерала Таубе и полковника Свечина. Зовите меня Александр Фридрихович.

– Благодарю.

– Павел Максимович, – командир кивнул на своего начальника штаба, – сообщил мне новость крайне, прямо скажем, невеселую. О том, что в штабе корпуса есть предатель.

– Или ротозей, – поправил начальство Новиков.

– Или ротозей, что было бы много лучше, – согласился генерал-лейтенант. – На столе активиста лежали выписки из совершенно секретной программы усиления армии накануне войны. Государь ее еще не утвердил, а шпионы уже в курсе! Безобразие.

Сыщик слушал молча, дожидаясь, когда барон перейдет к делу.

Фон ден Бринкен продолжил:

– Штат офицеров штаба невелик, их можно всех перебрать. Но офицерская честь! У меня нет ни права, ни желания задевать ее. Как так – подвергнуть всех подозрению из-за одного негодяя? Признаюсь, я в затруднении. Собственные контрразведчики куда-то все подевались. Начальник КРО капитан Левашов уехал в Петербург и ожидается нескоро. Насников вечно в разъездах, да он и не наш, а командированный из ГУГШ. Подполковник Казанцев выказывает отличные служебные качества, однако он еще недостаточно опытен в охоте за шпионами. Помогите нам.

– В чем именно, Александр Фридрихович?

– Прощупайте моих офицеров на предмет нечестности. Тайно, без огласки. Мы поможем, покажем документы, создадим условия. А с вас опыт и особый сыщицкий нюх. Согласны? Вы хоть и не военный, но давний друг армии. Виктор Рейнгольдович такое про вас рассказал…

Статский советник почтительно ответил:

– Я готов, но мне действительно понадобится помощь. В первую очередь от Павла Максимовича.

– В вашем распоряжении, – уверил его Новиков.

Лыков встал:

– Тогда не будем терять время и начнем.

Они вышли от командира корпуса и вернулись в кабинет начальника штаба.

– С чего начнем-то? – энергично спросил генерал-майор.

– Составим списки тех, кто имел доступ к программе. Вряд ли таких окажется много.

Новиков задумался:

– Когда программа обсуждалась, ее видели и работали с ней лишь несколько офицеров. Но вы должны понимать, что документ не лежал исключительно в моем несгораемом шкафе. Так сказать, безвылазно. Его читали артиллеристы: начальник корпусной артиллерии генерал-лейтенант Головачев и командир Двадцать второго мортирного дивизиона полковник Куртц.

– Для этого им выдавали проект программы на руки? – уточнил сыщик.

– Конечно. Не мог же я сказать Головачеву: сиди здесь и изучай в моем присутствии. Так не делается между товарищами.

– Понятно, – Алексей Николаевич вздохнул. – Круг подозреваемых расширяется. А мортирный дивизион? Где он квартирует?

– Далеко, в Нюстаде.

– Бумаги как туда отсылали?

– Вестовым.

Сыщик и штабист принялись обсуждать возможные действия. Необходимо было опросить и Головачева, и Куртца, как именно они работали с присланным им секретным документом. Запирали в стол или тот валялся на виду у всех и в общем доступе? Кто из офицеров или писарей мог его видеть и сделать из документа выписки? Осведомитель Лииканен утверждал, что его шефу по «Союзу свободы» документ передал Эско Риекки, активист из числа студентов. Риекки установил контакт с офицером из какого-то штаба… Что за штаб? Может быть, того самого мортирного дивизиона? И точно ли офицер, а не писарь?

Вопросов было много, один неприятней другого. Придется вызвать пушкарей и огорошить их. Кто из подчиненных не вызывает доверия? Даже так: кто из них способен на предательство? То-то пушкари обрадуются. Честь офицера неизбежно будет задета, деваться некуда. Следует пройти сложным фарватером: беречь достоинство людей и при этом вскрыть их подноготную.

– Еще нам понадобится Марченко, – заявил сыщик.

– Григорий Александрович? А он тут зачем?

– Не он сам, а его связи с финскими банкирами.

– Понятно… – протянул генерал. – Пусть отыщет нам изменника по вкладам в банке, так?

– Да. Шпионы щедро платят. Только что мы поймали писарька из пограничной стражи. Тысячу рублей золотом огреб. А за такую важную военную тайну, как «Большая программа по усилению армии», немцы дадут много. Куда девать полученные деньги? Или положить здесь в банк, например на имя жены. Или послать в Россию. Значит, надо еще посмотреть крупные денежные переводы от офицеров за последние полгода. И третий способ – купить недвижимость. И не факт, что в Гельсингфорсе, а не в Воронеже.

Павел Максимович не стал терять время и телефонировал приятелю. Марченко быстро приехал, так же быстро уловил суть дела и начал размышлять вслух:

– Дайте мне списки офицеров и членов их семей. Включая тех, кто проживает не здесь, а в России. Тогда понадобится указать, где именно. Вклады в финляндских банках я проверю сам. Недвижимость… Хм… Попытаюсь. На бирже еще могут играть… В Гельсингфорсе сумею, а вот в других городах будет сложнее. А кто пошлет запросы по империи?

– Департамент полиции, – тут же ответил статский советник. – Нам ответят скорее.

Новиков только успевал записывать. Сыщик наконец решил спросить его в лоб:

– Павел Максимович! Вы лично никого не подозреваете? Скажите честно. Забудьте про честь офицера. Иначе мы предателя не поймаем.

– Как же я могу забыть про честь? – возмутился генерал. – У меня в штабе сорок человек. Один из них, возможно, предатель. Хотя надеюсь, что ротозей. Но остальные тридцать девять офицеров – честные служаки. Вы там в своей полиции, Алексей Николаевич, привыкли иметь дело с отбросами. Уж извините… Очерствели сердцем, пропитались известным цинизмом… Не обидно говорю?

– Валяйте. Чего там – так и есть.

– Вот! А тут русские офицеры. Мне с ними служить. Как я посмотрю в глаза своим товарищам по оружию, если перед этим рылся в их исподнем?

Сыщик дал штабисту выговориться и повторил:

– Кого подозреваете? Вспоминайте. Может, кто проявлял неуместное любопытство или сорил деньгами не по чину. Или просто неприятного поведения, будто с гнильцой человек.

Новиков долго молчал, с тоской глядя в окно, потом покачал головой:

– Никого. Никого я не подозреваю.

Пришлось Марченко и Лыкову делать всю грязную работу самим.

Сорок офицеров – сорок формуляров. Питерец начал с их изучения. Между сухих строк официального документа можно найти немало интересного. Как и по всей русской армии (и не только армии), чуть не половина людей оказались прикомандированными от других частей. Штаты маленькие, а дел полно.

Троих таких временно причисленных Алексей Николаевич быстро вычеркнул. Это были поручики, готовящиеся к поступлению в Академию Генерального штаба. Им не до шпионажа! Зубрят с утра до вечера, в штаб приходят, только чтобы получить жалованье.

Еще несколько человек он забраковал по другим причинам. Они