Татьяна Романова - В погоне за «Босфором» Страница 4

– По магазинам – это без меня, – пробурчала старая графиня, – пригласи сестру, и пусть горничная с вами поедет.

– Стешу возьмите, – согласилась с теткой Софья Алексеевна и, заметив в дверях столовой младшую дочку, ласково спросила: – Проснулась, милая? Надин собралась на Кузнецкий мост. Хочешь с ней?

– Через час лорд Джон приедет, – напомнила Любочка.

Надин, прекрасно помнившая о визите знаменитого оперного баритона, обучавшего ее сестру вокалу, наоборот, принялась настаивать:

– Да пропусти хоть один разок! Можем пригласить Джона с собой. Пусть прогуляется по магазинам.

– Что ты говоришь?! – перепугалась Любочка. – Лорд Джон – великий артист, он уделяет свое драгоценное время, занимаясь со мной, а ты хочешь, чтобы он ходил с тобой по лавкам?

В голосе сестры прозвучал такой неподдельный ужас, что Надин опустила глаза, боясь разоблачения. Пока все шло, как по нотам, – она побеждала в этой маленькой домашней интриге:

– Ну, право, дорогая! – попеняла ей мать. – Лорд Джон и так делает нам одолжение, занимаясь с Лив, а ты хочешь, чтобы он носил за тобой свертки с покупками.

С величием оскорбленной королевы Надин уступила:

– Да, пожалуйста! Пару перчаток я и сама донесу.

Как удачно все складывалось! От Кузнецкого моста до нужного ей дома на Неглинной было рукой подать. Надин отправилась собираться. Ее горничная как раз развешивала в гардеробной отглаженные после дороги платья.

– Стеша, давай сюда синее шелковое, – распорядилась молодая графиня. – Будешь при мне. Сначала зайдем к соседям, а потом поедем на Кузнецкий мост.

– Как прикажете, – с готовностью отозвалась горничная и сняла с вешалки платье из светло-синего шелка.

Надин прекрасно знала, что именно в этом наряде ее талия кажется совсем воздушной, а глаза становятся особенно яркими. Если покорять Москву, так во всеоружии! Она покрутилась перед зеркалом – серебряное стекло отразило очаровательную высокую брюнетку. Чуть поразмыслив, она надела золотистую соломенную шляпку с маленькими полями. Секрет был в том, что на тулье красовались шелковые васильки, перевитые ярко-синими лентами. Сапфировые серьги – подарок матери на последний день рождения – стали завершающим штрихом в ее безупречном ангельском облике.

– Счастливой охоты, – пожелала Надин своему отражению и улыбнулась.

Стеша взяла большую кашемировую шаль и спросила:

– Что теперь, барышня?

– Навестим княгиню Волконскую. Я только поздороваюсь, а потом уедем.

Надин отправилась к соседям. Оставив горничную в вестибюле, она прошла в гостиную.

– Ее сиятельство, графиня Чернышева, – провозгласил слуга, открывая перед ней дверь.

Надин шагнула в комнату, где кроме княгини Зинаиды – красивой большеглазой брюнетки слегка за тридцать – сидел молодой офицер-кавалергард. Оба поднялись навстречу гостье.

– Доброе утро, дорогая, – обрадовалась хозяйка дома. Она расцеловала Надин и с улыбкой кивнула на кавалергарда: – Позволь представить тебе моего друга графа Дмитрия Николаевича Шереметева. Или вы уже знакомы?

– Я не имел этой чести, – явно смущаясь, откликнулся офицер. Он был еще очень молод, старше восемнадцатилетней Надин, но года на два, не более, по меркам света – совсем мальчик. Однако в столице ходило немало разговоров об этом молодом человеке – единственном сыне крепостной актрисы и самого знаменитого мецената России, и вот теперь самый богатый жених страны стоял напротив Надин и взирал на нее с нескрываемым восхищением.

«Это – рука судьбы! Вот вопрос и решен», – поняла она.

Надин тепло улыбнулась кавалергарду и сказала:

– Очень приятно, граф. Мы действительно не встречались, иначе я бы запомнила.

Глава 2

Господи боже мой, да разве можно все это запомнить?! Дмитрий Ордынцев отшвырнул отчет управляющего ярославским имением и спросил себя, как же у матери получалось держать в голове все эти цифры. Впрочем, других дел в Москве, кроме проверки дурацких отчетов, у него, к величайшему сожалению, до сих пор не было. А чем еще, если не рутинным сложением цифр, можно притушить свое постоянное, замешанное на сомнениях нетерпение, Дмитрий не знал.

Что пошло не так, почему помощник до сих пор не объявился? Этот вопрос возникал всякий раз, как только Ордынцев ослаблял свою вынужденную сосредоточенность на отчетах. Дело, порученное ему адмиралом Грейгом, находилось в том же состоянии, что и месяц назад. Как ни крути, но вывод напрашивался неутешительный – несмотря на все свое рвение, он так не смог справиться с заданием.

Адмирал Грейг был его командиром, а еще – лучшим из лучших, образцом моряка, эталоном, до которого мечтал дорасти и сам Дмитрий. С того давнего дня, когда, впервые приехав в Крым, юный князь Ордынцев увидел бескрайнюю голубую гладь, переходящую где-то далеко в такое же бесконечное небо, он твердо знал, что станет только моряком. С тех пор он шаг за шагом шел к своей мечте: Морской кадетский корпус, служба в Кронштадте, два года волонтером в Королевском флоте Великобритании, и, наконец, назначение в Севастополь. Этот молодой город стал его домом, командующий Черноморским флотом адмирал Грейг – его учителем, а на фрегате «Олимп», построенном на севастопольских верфях по его собственным чертежам, Дмитрий был капитаном.

До сих пор Ордынцев мог смело сказать, что он ни разу не подвел своего командира. Адмирал доверял ему самые деликатные дела. После получения известия о смерти в Таганроге императора Александра, он отправил в столицу именно Ордынцева. Время было смутное, адмирал тогда даже письмо не решился написать своему другу графу Кочубею, все передал на словах. Это стало проявлением высшего доверия к молодому капитану, но в этот раз все у Дмитрия сыпалось из рук. А ведь вначале ничто даже не предвещало такого поворота событий. Ордынцев вновь вспомнил то жаркое крымское утро, когда случился их секретный разговор с адмиралом. Грейг вызвал его, протянул маленький, исписанный четким почерком листок и предложил:

– Почитайте это донесение от моего агента в Анапе. Я перевел его для вас.

Дмитрий взял записку. Текст был коротким, всего несколько строк:

«Отсюда в Одессу проследовал новый агент. Он встречался только с комендантом и уехал в сопровождении одного охранника. Увидеть агента не удалось. Скорее всего, он должен появиться в известном вам доме».

Ожидая разъяснений, Дмитрий поднял глаза на командира, и адмирал сказал:

– Мой человек еще ни разу не ошибся. С его помощью полгода назад нам удалось расшифровать турецкого агента-связника в Одессе. Это – богатый греческий купец, у него здесь есть лавка и гостиница на Итальянской улице. Мы не стали его арестовывать, но теперь внимательно следим за всеми его визитерами. В гостинице, сменяя друг друга, проживают наши моряки, а приказчик из его лавки работает на нас. Но именно это донесение, как видно, пришло с опозданием, и обозначенный в нем человек либо не появился у нашего грека, либо уехал до того, как мы смогли его вычислить. Мы ждали много месяцев, но наши люди так и не выявили ничего интересного, но позавчера они проследили до порта за личным слугой грека. При негласном обыске в зафрахтованной им каюте мы обнаружили подробный отчет о севастопольских верфях, заложенных и готовых к спуску кораблях и о численности их экипажей.

– Да как же так? – поразился Дмитрий.

– Эти данные можно получить здесь на месте, в столичном Адмиралтействе или в канцелярии новороссийского генерал-губернатора. Я проверил – все наши экземпляры этих документов находятся под замком в архиве моего кабинета. То, что мы перехватили, – это даже не копии, а подлинники, отправленные в столицу или Одессу, ведь я узнал руку моих писарей. Вот это, Дмитрий Николаевич, и станет вашим новым заданием. Я хочу, чтобы вы нашли шпиона.

– Слушаюсь, – ответил Ордынцев и уточнил: – С кем я буду взаимодействовать?

– В порту Одессы стоит шхуна «Святой Николай», там базируется наша команда. Командир корабля – капитан Филиппов. Зовут его Александр Данилович. Он введет вас в курс дела. Принимайте командование операцией. Нужно будет выехать в столицу – выезжайте. Рапорты будете отправлять лично мне. Я не стал бы снимать вас с корабля по менее важному поводу, но сейчас у нас нет выбора. Шлюп ждет вас в порту, отправляйтесь и приступайте к делу, дай вам бог удачи.

На обычно замкнутом лице Грейга проступило волнение, и Дмитрий понял, насколько его командир озабочен. Ордынцев не стал давать адмиралу никаких обещаний, это было бы лишним, даже фальшивым. Он простился и, даже не взяв вещи, поскольку в Одессе собирался жить в собственном доме, отправился на причал. Капитан ждал только его, и шлюп сразу же вышел в море. Стоя на корме, Ордынцев мысленно простился с бухтой Севастополя, и вдруг подумал, что теперь, после смерти отца и отъезда матери, только здесь и живут люди, которым есть до него дело.