Макс Коллинз - Проклятые в раю Страница 42

— Ты думаешь, что эти жуткие цветные парни невинны?

— Я думаю, что они невиновны. А это разница.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Они могли это сделать, они отчаянные, неприкаянные типы с плохой репутацией. «Невинные» — это понятие из области морали. «Невиновные» — это уже из юридической области. И к ним это применимо — чтобы обвинить их, недостаточно улик.

— Но именно поэтому Томми и миссис Фортескью пытались добиться признания!

Мне совсем не хотелось углубляться в эту тему. Но почти за две недели работы мне не удалось обнаружить ничего, что позволило бы Дэрроу с полным моральным правом отстаивать своих клиентов. Поговорив за прошедшие две недели с каждым мало-мальски важным свидетелем, я не добыл ничего, кроме сомнений в правдивости Талии и ее рассказа, и ее опознания Хораса Иды, Джозефа Кахахаваи и остальных.

В ту ночь молодой и представительный Джордж Гоэас, кассир в страховой компании Диллингэма в Гонолулу, повел свою жену на танцы в парк увеселений Вайкики. Минут десять первого он и его супруга перешли на другую сторону улицы, на Джон-Эна-роуд, и поехали в закусочную, чтобы съесть лапши. Мимо, низко опустив голову, прошла молодая женщина в зеленом платье.

— Она была как будто под действием спиртного, — сказал мне Гоэас. — Следом за ней, ярдах в полутора, шел белый парень. Он все шел за ней еще ярдов двадцать пять... По тому, как она брела склонив голову, а он шел, стараясь не упустить ее, я подумал, что, может, у них вышла размолвка или что-то другое. Потом они скрылись из виду, их загородило здание.

— Как выглядел парень, который шел за ней?

— Как я уже сказал, белый. Пять футов девять дюймов ростом, вес примерно сто шестьдесят пять фунтов, среднего телосложения. Приличный с виду. Мне он показался похожим на солдата.

Или матроса?

— Как он был одет?

— Белая рубашка. Темные брюки. Может, синие, может, коричневые, я не уверен.

У миссис Гоэас в отношении одежды глаз оказался более наметанным. Она дала точное описание платья, в котором была Талия, вплоть до бантика на спине, и сказала, что она «бормотала про себя, шла пошатываясь, я бы даже сказала, спотыкаясь».

Я встретился с Элис Арамаки, изящной, приятной девушкой лет двадцати, которая работала в парикмахерской на Джон-Эна-роуд напротив парка увеселений. Элис была одной из многих в Гонолулу японок-парикмахерш, заведением владел ее отец, она жила наверху. Она видела, как в четверть первого мимо их дома прошла белая женщина в зеленом платье.

— Какого цвета у нее были волосы.

— Светло-каштановые.

— Кто-нибудь шел тогда за ней?

— Какой-то мужчина. Белый мужчина.

— Как она шла, женщина в зеленом платье?

— Опустив голову. Шла медленно.

— А как был одет белый мужчина?

— Без шляпы. Белая рубашка. Темные штаны.

Группа мужчин из разных слоев общества — местный политик, зеленщик, два партнера из строительной компании — пошли в ту ночь в парк увеселений потанцевать. Около двенадцати пятнадцати они ехали по Джон-Эна-роуд в сторону пляжа, когда один из них, бывший городской инспектор школ Джеймс Лоу, заметил «женщину в синем, а может, в зеленом платье, которая шла как пьяная». За ней шел мужчина, но Лоу был не уверен в его расовой принадлежности. Мужчина и женщина как будто направлялись к стоявшей у обочины машине.

Пока Лоу с друзьями ехал дальше, какие-то девушки на улице окликнули его, и он переговорил с ними из окошка машины, а его друзья тем временем заметили нечто, привлекшее их внимание.

Водитель, Эухенио Батунгбакал сказал:

— Я увидел четырех или пятерых мужчин и одну девушку, двое мужчин держали девушку за руки, еще один шел следом. Было похоже, что они силой сажают ее в машину. Она выглядела пьяной, потому что двое мужчин держали ее, а она пыталась вырваться.

— Как выглядела эта девушка? Она была белая?

— Не знаю, потому что не видел ее лица. Если бы она была ко мне лицом, я бы сказал, белая она или негритоска, или португалка.

— Какого цвета было на ней платье?

— Не знаю. Длинное платье.

— Как вечернее?

— Ну да.

Однако пассажиры машины не восприняли это как борьбу. Я спросил Чарлза Ченга, зеленщика, встревожило ли его увиденное.

— Нет, я подумал, что это компания друзей.

— Вас не взволновало то, что парни тащили девушку в автомобиль?

— Нет. Я подумал, что она напилась, и они ей помогают.

Никто из них не слышал криков и не видел, чтобы ее били.

Это тем не менее подтверждало рассказ Талии... за исключением того, что другая компания, состоявшая из парней и девушек, примерно в это самое время видела Хораса Иду и его дружков в другом месте. По словам Тацуми Мацумото, которого друзья называют «Тац», автомобиль Иды ехал за его машиной из парка Вайкики.

Из рассказа, который подтвердили парень и две девушки из машины Таца, следовало, что автомобили сцепились бамперами и ехали так некоторое время, а их пассажиры болтали и даже бросили Ахакуэло спички, и что примерно в двенадцать пятнадцать подозреваемые находились на Беретания-стрит и Форт-стрит.

Здоровяк Тац, бывшая футбольная звезда колледжа, независимый в финансовом отношении парень, который унаследовал имение отца, подвизался на спортивном поприще и крутился среди спортсменов и игроков, был в приятельских отношениях с Бенни Ахакуэло. Могло быть и так, что он со своими друзьями прикрывал Бенни.

Но я так не думал. Рассказывая свою историю, Тац держался приветливо, открыто и непосредственно, а две девушки были самые обыкновенные ветреные гавайские красотки.

Если их история и была выдумана, в ней не хватало многих необходимых деталей.

— А перед этим, Тац, ты видел своего друга Бенни — в парке Вайкики? На танцах?

— Ну, видел. Мы оба подошли к одной и той же девушке и пригласили ее танцевать.

— И кого же она выбрала?

Тац ухмыльнулся.

— Отказала обоим.

Администратор Компании Гонолулу по строительству и ирригации Джордж Кларк, мужчина средних лет, примерный гражданин, и его дородная супруга весь вечер играли в бридж с Беллингерами, своими соседями. Примерно в половине первого ночи они все вместе отправились в машине в Вайкики — решили устроить поздний ужин. По дороге в «Кевало Инн», которая находится на Ала-Моана, как раз за неприглядными хибарами Гувервилла, фары автомобиля выхватили из темноты фигуру женщины в зеленом платье, которая махала им руками.

Естественно, это была Талия, которая, убедившись, что в машине белые, стала умолять отвезти ее домой. Ее волосы были растрепаны, лицо в синяках, губы распухли.

— У нас дочь приблизительно ее возраста, — сказал мне Кларк, — и я, пожалуй, проникся к девушке сочувствием. Но она как-то странно себя вела.

— В каком смысле? — спросил я.

— Она как будто была разозлена, не в отчаянии, а вроде как... негодовала. Как, мол, посмели так с ней поступить.

— А что, она сказала, с ней сделали?

— Она сказала, что на нее напала банда гавайских мерзавцев, схватили ее, затащили в свою машину, ограбили и избили и выбросили из машины.

— Она ничего не сказала о сексуальном оскорблении?

— Ничего. Единственное, чего она хотела, чтобы мы отвезли ее домой. Она была решительно против больницы или полиции. Она сказала, что о ней позаботится ее муж.

Миссис Кларк сделала интересное добавление к рассказу своего мужа.

— Мы все заметили, что ее вечернее платье было, похоже, целым. Потом, когда мы с Джорджем прочли о том, что над ней... надругались пятеро парней... мы были в недоумении, как ее платье могло сохраниться в таком хорошем состоянии.

У смотровой площадки я поставил автомобиль, просто съехав с земляной дороги. Держась за руки, мы с Изабеллой направились к краю горы и, предупрежденные шумом бьющегося прибоя и завыванием ветра, осторожно заглянули с обрыва вниз — на Дыхало кита, обломок скалы, выступающий в море, как палуба корабля. Он отливал серо-серебристым в свете неяркой луны, и через него перекатывались волны прибоя. Отверстие, расположенное ближе к наружному краю скалы, казалось отсюда маленьким, но на самом деле оно было фута три или четыре в диаметре. Пока все было тихо. Наконец с нарастающей силой набежали несколько волн, и, как выпускает струю воды кит, откуда и пошло название скалы, из отверстия в камне гейзером взметнулась вода. Не имея возможности уйти тем же путем, что и пришла, она выстрелила фонтаном брызг и водяной пыли на высоту до тридцати футов.

Изабелла крепко схватила меня за руку.

— О, Нат... дух захватывает... какая красота...

Я ничего не сказал. Красоты я не заметил. Мне просто пришло в голову, что можно спуститься прямо на ту скалу и между выбросов воды опустить в отверстие что-то или кого-то.

Справа от нас лежала крохотная бухточка, затерявшаяся между высоких прибрежных скал, манивший к себе лоскуток пляжа. Захватив полотенца, мы отправились на поиски ведущей вниз тропы, нашли ее и, держась за руки, со мной во главе, спустились по крутому, каменистому склону, осторожно ступая обутыми в сандалии ногами и нервно посмеиваясь при каждом неверном шаге.