Игра без правил (СИ) - Гурвич Владимир Моисеевич Страница 45

Он плюхнулся на диван, Натали же с достоинством опустилась в кресло напротив.

— Хочешь я что-нибудь приготовлю. Чай, кофе, вино? Если они здесь есть?

— Кофе, — выбрал Лобанов. — Кухня вон там, — показал он. — Там есть все, что надо.

Он чувствовал себя почти совсем хорошо. Правда побаливали ссадины, которые он получил в основном катаясь по крыше. Но на такие мелочи по сравнению с тем, что с ним могло случиться, просто грех жаловаться.

Натали принесла на подносе кофе, а для себя — наполненный наполовину стакан коньяка.

— Я обнаружила это в шкафу. Ты не возражаете? — показала она на этот непривычный для столь благородного напитка сосуд.

— Ни в коем образом. Ты заслужила гораздо больше.

— А что я по-твоему заслужила?

— Чего конкретно еще не придумал, но то что больную награду, сомнений не вызывает. Ты спасла мне жизнь. А очень часто спасенный и спаситель навсегда роднятся, становятся кровными братьями.

Натали внимательно посмотрела на него, но вместо того, чтобы что-то сказать, одним глотком опорожнила стакан и поставила его рядом собой на стол. После чего извлекла из кармана брюк сигареты и закурила.

— Я знаю, тебе хочется задать мне кое-какие вопросы, — вдруг проговорила она. — Я готова дать на них ответы. Правда при одном условии.

— И при каком?

— Если ты веришь мне. Если — нет, лучше не начинать разговора. Оставим все как было до сегодняшнего вечера.

— Верю ли я тебе? — задумчиво произнес Лобанов. — Согласись, после того, что случилось сегодня вечером, верить кому-либо становится все трудней. Вот не предполагал, что эта пара пойдет на такую низость. А ты появилась очень вовремя, в самую критическую минуту. Словно ангел спасения. Еще бы чуть-чуть — и мне конец. Кстати, откуда у тебя такие замечательные навыки введения ближнего боя?

— В свое время я много занимались восточными единоборствами, стрельбой. В детстве я была очень болезненной и боязливой девочкой, напугать меня мог даже кузнечик. И Дмитрий Львович, видя, что я просто погибаю от бесчисленных своих страхов, заставил меня заниматься такими видами спорта, которые, как он говорил, укрепляют не только тело, но и дух. Я отдала им много лет и сил, и он в очередной раз оказался прав, они излечили меня, позволили обрести уверенность в собственных силах. Дядя Дмитрий часто мне повторял, что сила не в силе, а в умение преодолевать слабость. Кажется, я немного научилась это делать.

— Ладно, этот вопрос будем считать мы выяснили. Поговорим о том, как все произошло сегодня. Таких удивительных событий я в своей жизни и не припомню.

Натали посмотрела на него.

— Значит, ты веришь мне, раз задаешь вопросы?

— Верю, — подтвердил Лобанов.

— Ты даже не представляешь, как это важно для меня. — Она на несколько мгновений замолчала и привычным движением достала новую сигарету. — Тогда внимай. Когда ты рассказывал нам о своей встречи с этим Кронфильдом, я все смотрела на Иннокентия. Меня преследовало какое-то тревожное ощущение. Я видела, как менялось выражение его лица, и это наводило меня на определенные размышления. Я все же знаю его с детства, и могу в зависимости от ситуации понимать направленность его мыслей. И когда я попыталась определить, о чем он может сейчас думать, то мне стало страшно. Я решила проследить за ним. Слава богу напротив выхода из гостинцы есть кафе. Мне удалось занять столик у окна, и я прекрасно все могла наблюдать. Я выпила никак не меньше пяти чашечек кофе, изумив своими заказами официанта, зато дождалась того, ради чего я опивалась этим напитком. Я увидела, как из гостиницы вышли Иннокентий и Джордж. Они сели в такси, я тоже села в машину и попросила таксиста следовать за ними. Думаю, он полагал, что я являюсь сотрудником вашей криминальной полиции. Они вышли у того самого отеля, в котором побывал и ты. Я прошла за ними и заняла место в холле. Мне пришлось там провести часа полтора. Я чуть не умерла со скуки, так как боялась даже на минуту взять в руки один из журналов, которых там было разбросано очень много. Но Бог вознаградил меня за мое мученичество; когда они спустились из номера вниз, мне снова удалось незаметно проследовать за ними. Я вновь арендовала такси. И к моему величайшему изумлению эта пара отправилась не в свой номер, а за город. Туда, где тебя хотели убить. Они подъехали к этому выселенному дому и исчезли в подъезде. Мне снова пришлось набраться терпения. И очень скоро я увидела, как возле него остановились несколько машин и из них вышли крепкие ребята. Их было не меньше семи-восьми. И я уже не сомневалась, что они что-то готовят. Я почти не сомневалась, что скорей всего против тебя.

— Почему ты так решила?

Натали подняли брови вверх.

— Но против кого они могли еще что-то замышлять. Я хотела тебя предупредить об этих подозрительных приготовлениях, но у меня как на грех разрядился сотовой телефон. А в этом городе нет прямого телефонного сообщения с Москвой. Я металась, не зная, что делать. Уже начинался вечер, стало темнеть. А я даже не могла уехать, так как такси я отпустила, а где ходят электричка или автобус я не знала. В общем я решила, что буду ждать, что случится дальше. Я нашла укромное местечко, откуда можно было вести наблюдения. Я видела, как занимают позиции эти люди. Потом приехал ты и сразу же скрылся в подъезде. И тогда я поняла, что вскоре что-то случится. Ну а дальнейшее ты знаешь.

Натали замолчала, тем самым не мешая ему обдумывать ситуацию. Лобанов тоже молчал. Он объявил, что верит ей. И значит верит. У него нет никаких причин для сомнений. Она доказала свою верность, как эти двое аристократишек доказали, что являются предателями, что родовая честь для них ничего не значит. Да скорей всего никогда у них и не существовала.

— Почему бы нам не разжечь камин? — предложил он. — Мне всегда нравилось сидеть перед ним. Когда у меня выпадали свободные минутки, я ненадолго приезжал сюда лишь для того, чтобы посидеть у огня. Всякий раз я убеждался, что если долго наблюдаешь за пламенем, это меняет восприятие действительности. Во дворе есть дрова, сейчас я их принесу.

Лобанов вышел из дома, внимательно огляделся, даже подошел к калитке и метнул взгляд вдоль улицы. Кажется, никого нет. Значит, можно заняться совсем иными, несравненно более приятными делами.

Лобанов вернулся в дом, сложил поленья возле камина. Быстро разжег его. Затем направился на кухню, принес оттуда бутылку коньяка и еще один граненный стакан. Он сел рядом с Натали, налил ей и себе.

— Никогда не видел баронессу, которая бы глушила коньяк, словно грузчики, из стаканов, — улыбаясь, произнес он. — За нашу дружбу!

— Только за дружбу? — Она на секунду задумалась. — Нет, только за дружбу пить не буду.

— За что же ты желаешь выпить?

— Я тебе не рассказывала о своей женской жизни. У меня было несколько возможностей выйти замуж. В том числе ко мне сватался один миллионер. Он владел довольной крупной фирмой, она производила оборудование для свиноферм. Он и сам был чем-то похож на свиней; такой же розовой, лысый, с носом-пятачком. У меня было бедственное положение, я позарез нуждалась в деньгах. А он предлагал мне почти неограниченный кредит. Но я так и не сумела себя перебороть. Я всегда хотела видеть рядом с собой непременно смелого, сильного и красивого мужчину, способного идти ради достижения своей цели на самые рискованные шаги. Такого, как ты. Поэтому я не желаю пить этот коньяк за дружбу, я хочу выпить за нашу любовь.

Не дожидаясь его реакции на ее слова, Натали быстро осушила стакан и бросила его на пол. Затем обняла Лобанова за шею. Ее смоченные в коньяке губы нашли его еще сухие губы. Он ощутил, как коньячная капля упала с ее уст ему на язык. «Я сегодня заслужил этот подарок», — мысленно сказал он себе, крепко прижимая к груди молодую женщины и целуя ее в ответ. Он вдруг ясно понял, что сейчас ему не нужно ни богатства, ни славы, ни денег, он хочет лишь одного — любви.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава двадцатая

Самолет совершил посадку точно по расписанию. Подали трап, и они вышли на летное поле. Если три часа назад они улетели из потных объятий жары, то прилетели прямо в изнуряющие объятия зноя. Солнце дышало таким жаром, что напоминало раскаленную сковородку, глаза не выдерживали и секундного взгляда на этот раскаленный желтый обруч.