Николай Свечин - Завещание Аввакума Страница 5

Еще выше, если идти от театра к Мещерскому озеру — Башкирский и Экипажный ряды, снова Сырейные и — мечеть. Здесь начинается Азиатская часть. Огромный Караван-сарай забит персами, армянами, бухарцами, хивинцами, кокандцами, ташкентцами, а также разными мелкими кавказскими народами. Торговля идет персидским и закавказским товаром: рис, изюм, сабза, миндаль, фисташки, орехи, а кроме того, хлопок, кашемировые шали, каракуль, волчьи, лисьи и куньи шкуры, шелк-сырец и шелковые ткани, олений рог, багдадские шерстяные платки, москательный товар (индиго, марена, канцелярское семя, чернильные орешки[7]). Торгуют персидскими коврами и в лавках вокруг мечети, да еще по всей ярмарке расхаживают персы, в высоких мерлушковых шапках и с коврами на плечах. Здесь же множество татарских харчевен, постоялые дворы, азиатские бани с самым гнусным развратом (куда полиция не ходит), в Караван-сарае — временные ярмарочные гаремы.

На севере Азиатской части, по берегам Мещерского озера и Малого канала — знаменитые «макарьевские кухни», где готовят для мелкого купечества, приказчиков и прочих сидельцев. По всей ярмарке снуют веселые разбитные бабенки с судками на коромыслах. В лавках разводить огонь запрещено, даже чаю не попьешь, вот вся невзыскательная братия и кормится из этих судков за 15–20 рублей в месяц.

За Малым каналом на своего рода острове — знаменитая Самокатная площадь. Это самое шумное место на ярмарке, где в разгар торга постоянно толкается простой народ, снуют продавцы квасу, сбитня и пирогов с печенкой, гремят турецкие барабаны, визжат расстроенные скрипки, хрипят флейты, кричат балаганные зазывалы. Собственно самокаты представляют собой двухэтажные дощатые сооружения, где внутри второго этажа середина зала вращается, уставленная скамьями, деревянными конями, каретами. На конях едут подростки, в каретах — подгулявшие мещане и купчики со своими пассиями, а на скамьях шпалерами — проститутки, сплошь красивые молодые девушки в платках и ярких платьях, на любой вкус. Тут же в зале — подобие театральных подмостков, где разыгрываются народные пиесы: «Падение Гуниба», «Взятие Шамиля», «Атаман Гроза» и тому подобные шедевры. В углу — стойка с бутылками всех мастей, за стойкой ражий бородатый детина с самой зверской физиономией, хозяин заведения. По зале расхаживает охрана — три-четыре обезьяноподобных громилы, которые выкидывают наиболее буйных пьяных прямо со второго этажа на песчаный двор. Возле самокатов — трактиры с номерами, окружающими своеобразной галереей собственно питейные заведения. Такое соседство строжайше запрещено законом, но полиции на Самокатной площади не бывает, поэтому в номерах идет скоротечный разврат, причем желающие уединиться стоят в очередь, перешучиваясь.

Клиенты побогаче занимают отдельные номера в самих трактирах, где к их услугам уже не дешевые девки с самокатов, а арфистки, каскадные певицы и специальный трактирный персонал — все девушки не старше 19–20 лет и очень красивые. Здесь разврат отъявленный, без каких-либо рамок и приличий, на любой вкус, включая самый извращенный. Наиболее шикарный — трактир Кузнецова, возле канала. Трактир «держат» персы-душители во главе со зловещим Али-Бером: по ночам они охраняют самую крупную на ярмарке «мельницу» (тайный игорный дом), беря за это комиссию. В номерах Кузнецова каждый сезон исчезает бесследно несколько богатых купцов: говорят, у него на службе состоит особый фармацевт, составляющий одурманивающие смеси, лишающие человека сознания, а то и жизни…

Между самокатами и трактирами разбросаны другие заведения: «механический театр», показывающий сценку «Шествие папы Пия IX», балаган с «прекрасной альбиноской» и двумя карликами, кабинет восковых фигур, зверинец Крейцберга, стереоскопическая галерея Патюэля, какая-то «Циклограмма», «выставка профессоров италианской живописи» с эротическими рисунками, «Планета счастья с механической пушкой», фотографические кабинеты, бородатые женщины, комедиантские балаганы, «факиры прямо из Индии», «тибетские целители, возвращающие мужскую силу всего за один сеанс» и прочие чудеса.

Если же перейти от самокатов через Обводный-Бетанкуровский канал, то окажешься в Гостином дворе — центре старой ярмарки, застроенной еще самим Монферраном. Этот центр и разворачивался сейчас перед Лыковым. Прямо перед ним, между флачными башнями, возвышалась Макарьевская часовня, в которой на время ярмарки помещается старинная чудотворная икона Макария Желтоводского, список 1620-го года с оригинала, хранящегося в Унженском монастыре.

Позади часовни — Главная площадь, образованная восемью двухэтажными угловыми корпусами. В корпусах расположены ряды: Часовой, Меняльные, Оружейный, Зеркальный, Шляпный-Московский, Фруктовые, Бумажный, Овощные большой и малый. Все корпуса опоясаны крытыми галереями с чугунными колоннами.

Запирает Главную площадь (125×30 сажен)[8] Главный дом, продолженный с двух сторон флигелями; перед ним — один из двух ярмарочных фонтанов. На верхнем этаже дома помещаются начальник губернии и комендант ярмарки; под ними — канцелярия губернатора, клуб и ресторация. В цоколе расположены самые шикарные магазины — косметические и галантерейные, торгующие екатеринбургскими изделиями из камней и шелковыми тканями, а также коврами. В центральной зале, на деревянной эстраде играет по вечерам военный духовой оркестр. С шести до десяти часов вечера по зале гуляет публика, делает покупки, слушает музыку, знакомится, к одиннадцати почти все стихает.

На подъезде, выходящем на юг, к Оке — масса извозчиков, ибо это главный въезд в город. На противоположной стороне Главного дома — знаменитая кондитерская Мишеля, которой столько же лет, сколько и ярмарке.

В левом (западном) флигеле — ярмарочная контора, почтовое отделение и гауптвахта, в правом (восточном) — полиция, аптека, биржевой зал, контора банка и часть пожарной команды.

Если выйти из Главного дома на север, куда извозчиков не пускают, окажешься на бойком месте. Справа — открытое летнее кафе, единственное место на ярмарке, кроме рестораций, где можно курить; оно всегда забито чиновниками из Главного дома и евреями-маклерами, ищущими гешефта. Перед бульваром толкаются люди с ваксой и свечами, мальчишки с газетами, татары с мылом, продавцы пряников и квасу, кокотки, приезжие помещики с женами и дочками, спокойные англичане, развязные румыны и неизбежные персы с коврами.

От Главного дома идет на север бульвар, упирающийся в Спасо-Преображенский собор, также обязанный своей красотой Монферрану. Справа и слева по обеим сторонам бульвара — знаменитый Гостиный двор: 48 корпусов, расположенных в 12 линий по 4 корпуса в каждой. В одном корпусе — 42 лавки, внизу купцы торгуют, а наверху живут. Лавки открываются уже в 6 часов утра. Ряды имеют свои исторически сложившиеся названия: слева — Галантерейный, Серебряный, Книжный, Фарфоровый и Хрустальный, Пушные, Шляпный-Нижегородский, Астраханский и Ярославский, Армянские ряды (это все и есть лыковский квартал), справа — Суконные, Суровские, Чулочные, Панские розничные и гуртовые, Игольные Ярославский и Московский, Шуйский-Бухарский, Лоскутный и Кафтанный ряды.

Здесь тон задают московские и иванововознесенские мануфактуристы, самые богатые и влиятельные люди на ярмарке; наибольшие обороты делаются в этих рядах, а купленные здесь товары расходятся от Северо-Американских Соединенных Штатов (ежегодно закупают ровно миллион аршинов холста ручной выделки) и до Китая (куда, правда, охотнее всего увозят российскую звонкую монету).

Корпуса разделены одиннадцатью линиями с юга на север и тремя улицами с востока на запад; улицы имеют 6 сажен[9] ширины, а бульвар — 15[10]. На бульваре стоят помповые колодези. В конце бульвара, перед собором, живописно расположились четыре корпуса Китайских рядов, с крышами под пагоды и китайскими болванами на фронтонах. Здесь раньше была через Кяхту большая чайная торговля; с появлением кантонского чая она уменьшилась, и опустевшие было лавки тут же заняли всесильные мануфактуристы.

Все это пространство огромной дугой огибает Обводный канал с четырьмя проезжими мостами и двумя пешеходными.

Справа за каналом — мечеть (она и объединяет Азиатский квартал), слева — Армянская церковь. Там же слева, в сторону Кунавина и железнодорожного вокзала — последние ряды: Ваточный, Пушной, Мурашкинский-Меховой и Васильевский пестрорядинный. Между ними и церковью — лучшая на ярмарке ресторация Никиты Егорова, ниже — постоялые дворы, кухни и казачий двор, где стоят ежегодно вызываемые на ярмарку оренбургские казаки.

Вот и вся ярмарка!

Алексей обошел несколько раз свой квартал, заглянул к соседям, рассказал Ничепорукову анекдот о князе Меньшикове. Все было тихо, почти ничего не говорило об открытии знаменитого торга. Приказчики раскладывали товар в лавках, широкоплечие татары в белых войлочных шляпах затаскивали тюки с телег вовнутрь. Татары, весьма уважаемые купечеством за честность и трудолюбие, обслуживали все лавки на ярмарке; русские работали только грузчиками на Сибирской пристани.