Купеческий сын и живые мертвецы - Алла Белолипецкая Страница 57

к своему Ванечке, схватила его за правое запястье, потянула на себя. И одновременно с этим купеческий сын отпихнул ногами того умирашку, с плеч которого он перебрался на дерево. При этом каким-то образом, не глядя, он ухитрился попасть каблуком своего сапога по виску этого жуткого существа — проломить ему череп. Ходячий мертвец упал ничком. И новых попыток подняться уже не предпринимал.

Впрочем, падение умирашки Зина увидела мимолетно, краем глаза. Всё своё внимание она сосредоточила на Ванечке. Пытаясь втянуть его на ветку, девушка чуть было сама не сверзилась вниз. Но — Иван Алтынов снова показал себя невероятным ловкачом. Мало того, что он смог подтянуться на одних только кистях рук, уподобляясь цирковому акробату. Так он успел ещё и Зину поддержать — когда та вздумала терять равновесие. Он уселся на ветку не верхом, а боком — что, пожалуй, могло бы показаться ироничным. Мужчина сидел на дереве, словно в дамском седле, а дама — словно в мужском. Однако Зина пребывала совсем не в том состоянии, чтобы оценить иронию сложившейся ситуации. Её только что качнуло вбок так резко, что, не поддержи её Иван — и она уже лежала бы на земле. По всем вероятиям — с переломанными костями.

— Держись за ветку обеими руками — как можешь крепко! — велел ей Иван.

И Зина в который уже раз удивилась этому его новому тону: твердому, не предполагающему возражений. И снова ей страшно захотелось спросить своего Ванечку, что тот имел в виду, когда упомянул про десять лет. Но купеческий сын, велев ей крепче держаться, сразу же устремил свой взор вниз. И Зина вслед за ним стала глядеть в ту же сторону.

Дождь почти перестал, и только редкие капли шлепали теперь по дубовым листьям. А фонарь, оставленный Иваном на земле, всё ещё продолжал гореть. Так что сама Зина, Иван и, несомненно, Эрик, могли видеть ясно, что происходило сейчас внизу.

Там, почти точно под дубом, на который они все трое влезли, соединились Сцилла и Харибда. Правики и левики, которое до этого только нарезали сходящиеся круги, теперь не просто сошлись вплотную. Они сшиблись, как древнеримские гладиаторы на арене. И падали теперь на землю там и сям, сбиваемые с ног своими неживыми соплеменниками. Которые, впрочем, зачастую тут же и сами падали. Теряли равновесие при соударении с другими умирашками или же валились под напором более крупных, чем они сами, созданий. Всех, кто падал, тут же начинали затаптывать — вминать в размокшую землю. И уже через минуту траву под дубом почти сплошь покрыл гнусный ковёр из раздавленных мертвецов.

Некоторые из них продолжали шевелится, подергивал руками и ногами, явно прорываясь подняться. Но, стоило чьей-либо ступне продавить им голову, тут же затихали. Увы, и на фонарь с единственной свечкой кто-то из умирашек тоже вскоре наступил. Зина услышала хруст стекла, и на несколько мгновений перестала видеть что-либо вообще — из-за контраста наступившего мрака с тусклым, но всё же освещением. А когда Зинины глаза чуть-чуть привыкли к темноте, и девушка смогла различать очертания силуэтов внизу, ей сделалось ясно: правики и левики, продолжая своё коловращение, движутся дальше. Отступают от старого дуба. И круги их постепенно начинают отдаляться один от другого.

— Мы должны слезать, — сказал Иван Алтынов. — И немедленно. Пожалуй, даже хорошо, что земля внизу теперь — не твердая. Нам придётся прыгать, и света у нас больше нет. Одна надежда — на него. — И он потянулся к рыжему коту — вероятно, с намерением спустить его вниз.

Однако Эрик не стал этого дожидаться — спрыгнул с дерева сам. Что ему была — высота в две с половиной сажени? Крутанувшись на месте, Рыжий молниеносно огляделся по сторонам. И — по кошачьему силуэту, который смутно обрисовался во тьме, Зина поняла: Эрик запрокинул башку и смотрит сейчас прямо на них с Ванечкой. Явно давая понять, что время дорого, и долго их ждать он не станет.

Глава 20. Глаза не лгут, и не обманывает слух

1

Отец Александр Тихомиров вернулся из своей пастырской поездки, когда время уже перевалило за полночь. И не удивился тому, что в его собственном доме на Губернской улице ни одно окошко не светится. Ничего иного он увидеть и не ожидал. Его дочь давно уже должна была улечься спать — у них заранее было уговорено: если отец допоздна задержится, она его возвращения дожидаться не станет.

Однако соборный протоиерей, сходя со своей брички, которой он сам же и правил всю дорогу, не сумел разглядеть ни одного огонька и на всей Губернской улице. Только в отдалении — там, где на пересечении Губернской и Пряничного переулка стоял дом купца Алтынова — желтели освещенные окна. Похоже было, что все соседи протоиерея спали сейчас непробудным сном. Что казалось весьма странным — если принять во внимание отгремевшую только-только грозу. При таких громовых раскатах, а паче того — при таких высверках молний, какие отец Александр наблюдал всю дорогу, мудрено было бы забыться сном.

Впрочем, размышлять об этом прямо сейчас священнику не хотелось. Он весь промок насквозь в своей не имевшей козырька бричке и полагал необходимым как можно скорее переодеться, чтобы, чего доброго, не схватить простуду. Но сперва ему нужно было распрячь лошадь, завести её в конюшню и задать ей овса.Обычно священнику помогал с бричкой приходящий работник, живший в соседнем доме, и батюшка даже постучал несколько раз к нему в окошко и окликнул по имени. Но — никто не отозвался. Все указывало на то, что соседи его и вправду крепко спят — их не добудиться.

Протоиерей вздохнул, взял лошадь под узцы и собрался уже завести её во двор, чтобы там собственноручно распрячь. Да так и застыл на месте — поскольку случайно поглядел в ту сторону, где располагался Духовской погост со Свято-Духовским храмом.

В первый момент священник решил: зрение его обманывает. Да и потом, Губернская улица была почти вся погружена во мрак. Лишь два фонаря, прикреплённые к бричке отца Александра, давали какое-никакое освещение. В их неярком свете ему и предстала картина, ошеломившая его куда больше, чем недавняя гроза. И даже больше, чем непробудный, необъяснимо крепкий сон всех его соседей.

Эти фигуры, которые двигались в его сторону — они просто не могли являть собой то, о чем он подумал. Такого просто не могло быть.

2

Иван Алтынов крепко сжимал