Лондон в огне - Эндрю Тэйлор Страница 6

поклонился. Лишившись покровительства Уильямсона, я потеряю все. А моего отца ждет еще более страшная судьба. Уильямсон — заместитель лорда Арлингтона, государственного секретаря Южного департамента, и его влияние распространяется не только на все правительство, но и далеко за его пределы. В то время как я всего лишь младший из секретарей Уильямсона, почти что мальчик на побегушках.

— За мной.

Мой начальник прошел в свой личный кабинет. Пока я не закрыл за собой дверь, Уильямсон молчал.

— Вчера вечером вы ходили к собору Святого Павла, как я приказал?

— Да, сэр. Я был там, когда вспыхнула крипта. Уже через час стало ясно, что собор не спасти, даже если бы удалось подвезти к нему воду. Жар стоял нестерпимый. Когда я уходил, по Ладгейт-хиллу стекал расплавленный свинец.

— Внутри кто-нибудь был?

Я вспомнил, как девушка-мальчик бежала к зданию, в самый очаг Пожара.

Я ответил:

— Насколько мне известно, нет, сэр. Крысы и те разбегались.

— А что говорили люди в толпе?

— О причинах Пожара?

— Больше всего меня интересует гибель собора. Говорят, она разгневала короля не меньше, чем проклятые датчане и все прочие недавние напасти.

Я нервно сглотнул:

— Люди объясняют Пожар одной из двух причин, иногда обеими сразу. Они…

— Не говорите загадками.

— Ходит молва, что эти причины связаны друг с другом. Некоторые утверждают, что Бога прогневила греховность двора… — Лучше не обвинять нашего расточительного, симпатизирующего папистам короля лично, ибо у стен есть уши, особенно в Уайтхолле. — В то время как другие приписывают Пожар козням наших врагов, обвиняя папу, французов или датчан.

— Так не годится, — резко произнес Уильямсон. — Вы меня поняли? Король заявляет, что произошел обычный несчастный случай, не более того. Лето жаркое и засушливое. Дома стоят тесно, сухое дерево — самая подходящая растопка. Ветер дул восточный. Хватило одной искры. — (Я ничего не ответил, хотя считал, что король, скорее всего, прав.) — Любые другие объяснения распространяться не должны.

Я подумал о том, что королевские министры очутились меж двух огней. Либо они навлекли на Лондон Божий гнев своей порочностью, либо сановники настолько нерадивы, что не сумели помешать врагам государства, и те нанесли смертоносный удар в самое сердце королевства. Как бы то ни было, народ будет винить в Пожаре их, а также короля и придворных. В любом случае паника и недовольство будут расти. Кажется, самое время сменить тему.

— Сэр, вчера вечером я видел возле собора Святого Павла господина Мэйкока, печатника, — сообщил я. — Он просто обезумел: его книги и бумаги хранились в крипте и погибли в огне вместе с ней.

Уильямсон едва заметно улыбнулся:

— Прискорбно.

В королевстве всего две лицензированные газеты: выпускать другие правительство не дозволяет. Мэйкок издает «Каррент интеллидженс», конкурента-выскочку «Лондон газетт», которой руководит господин Уильямсон.

— Как жаль, что Мэйкок не последовал примеру Ньюкомба и не вывез свои материалы из Сити, — с ноткой самодовольства в голосе продолжил мой начальник.

Ньюкомб — печатник Уильямсона.

— Однако Ньюкомб лишился дома, — заметил я. — Он жил возле замка Байнардс, а там все сгорело.

— Знаю, — произнес Уильямсон своим холодным, резким тоном. — Я уже занимаюсь этим вопросом. Я присмотрел для него дом в Савое. Главное, чтобы все сложилось благополучно. Дай бог, следующий номер «Газетт» выйдет в понедельник. Один выпуск мы пропустим, но зато нам не придется публиковать отчет о смертности на этой неделе. Люди нас поймут: есть дела поважнее, чем тратить время на подсчеты умерших. Кроме того, мне сообщили, что жертв на удивление мало. Хвала небесам!

Я отлично понял, что сказал Уильямсон, вернее, то, о чем он умолчал. Бедняков никто не считает, и возле реки, неподалеку от складов с маслом и дегтем, наверняка погибли десятки или даже сотни: там царит настоящее адское пекло. Пожар вспыхнул там рано утром в воскресенье, когда половина обитателей лачуг еще не проспалась спьяну. Другие умерли или умрут от последствий Пожара: больные, старики и дети и без того слабы, бегства из собственного дома им не выдержать.

Но как королю, так и правительству невыгодно без лишней надобности раздувать масштаб катастрофы. «Лондон газетт» обычно выходит дважды в неделю. Если пропустим номер, отсутствия списка умерших за неделю, в которую произошел Пожар, никто не заметит. В таких обстоятельствах о списке никто даже не вспомнит. Почтовая служба — еще одно учреждение, возглавляемое Уильямсоном, — сгорела, и, даже если бы «Газетт» удалось напечатать, мы не смогли бы разослать новые номера по стране.

— Трагический несчастный случай, — произнес Уильямсон. — Именно так и говорите всем, кто заведет речь о Пожаре. Мы обязаны проследить, чтобы в материалах «Газетт» или в нашей корреспонденции не было даже намека на иные объяснения. — Уильямсон наклонился ко мне. — Надо отдать вам должное, Марвуд, в уме вам не откажешь. Но если еще раз заставите меня ждать, уж я позабочусь о том, чтобы и вы, и ваш отец снова оказались в навозной куче.

В этот момент будто нарочно прогремел далекий взрыв, от которого стекло задрожало в раме.

— Идите работать, — велел Уильямсон.

Глава 4

Кэт прикрыла голову серым плащом. От тонкой шерсти пахло гарью, а еще чем-то неприятным — терпким, мужским. Лицо худосочного молодого человека, у которого она украла плащ, живо всплыло в ее памяти. В свете пламени его кожа казалась почти оранжевой.

Кэт едва переводила дух: она со всех ног мчалась по улицам, прокладывая себе путь в толпе. Во время своего бегства она часто оглядывалась и порой готова была поклясться, что в толпе мелькнуло его лицо. Но, слава богу, здесь этого человека не было.

Кэт пригнулась и постучала в оконный ставень трижды, а потом, после небольшой паузы, еще три раза.

В щели между ставнями показался свет. Окно всего восемнадцати дюймов в ширину и не намного больше в высоту. Подоконник от мостовой отделяли меньше шести дюймов. За прошедшие века улица медленно поднималась все выше и выше.

Вот в освещенной щели что-то мелькнуло. В ответ в ставни стукнули трижды, а потом, чуть выждав, еще три раза.

Кэт прошла дальше по переулку. Даже здесь, за стенами Сити, еще не стемнело. Узкое пространство было заполнено зловеще сияющим грязно-оранжевым туманом, от которого в горле у Кэт першило так, что делалось тошно.

Пока в переулке никто не прятался. Ни один человек. Вход почти целиком загородила пристройка к лавке.